Глава 9. Маркус не поверил своим глазам

Маркус не поверил своим глазам. Дохлая. Дохлая утка. Да, он пытался попасть ей по голове куском бутерброда, но в жизни он много чего пытался сделать, и до сих пор ему ничего не удавалось. Он пытался набрать больше всех очков на игровом автомате в местном кафе, где продавали кебабы, — и ничего. Он целую неделю пытался прочесть мысли Ники, неотрывно глядя ему в затылок все уроки математики напролет, — тоже ничего. И, как назло, успехом увенчалась лишь его попытка сделать что-то, чего он, в сущности, не хотел. С каких это пор можно убить птицу, угодив в нее куском бутерброда? Дети проводят полжизни, швыряя разными предметами в уток в Риджентс-парке. Ну почему ему попалась такая хилая утка? С ней, видимо, уже было что-то не так. Видно, она вот-вот должна была околеть от сердечного приступа или чего-то в этом роде; случившееся — просто совпадение. Но, даже если и так, все равно, ему никто не поверит. Если у происшедшего были свидетели, то они увидели только, как он угодил ей прямо по кумполу и она повалилась на бок. Они сложат два и два, получат пять, и его посадят в тюрьму за преступление, которого он не совершал.

Уилл, Сьюзи и Маркус стояли на тропинке у озера, уставившись на труп, плавающий на воде.

— Тут уж мы бессильны, — сказал Уилл, модный парень, пытающийся закадрить Сьюзи. — Просто оставь ее в покое. В чем проблема?

— Ну… Предположим, меня видели.

— Думаешь, видели?

— Не знаю. Может быть. Может быть, они даже сказали, что сообщат об этом сторожу.

— Так тебя "может быть, видели" или точно? Они "может быть, сказали, что сообщат сторожу" или точно? — Маркусу этот парень не нравился, и он не ответил.

— А что это там плавает рядом с ней? — спросил Уилл. — Это и есть тот хлеб, которым ты в нее кинул?

Маркус печально кивнул.

— Так это не бутерброд, это ж, черт побери, кусок батона! Ничего удивительного, что она окочурилась.

— Маркус, чего ты этим добивался?

— Ничего.

— А мне кажется, ты чего-то добивался.

Маркус ненавидел его все больше. Что этот Уилл о себе возомнил?

— Мне кажется, тут виноват не я. — Он решил испытать свою теорию на Сьюзи, и если уж она ему не поверит, то полиция и суд подавно.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне кажется, она была больная. Она бы в любом случае сдохла. — Никто не сказал ни слова. Уилл недовольно покачал головой. Маркус решил, что эта стратегия защиты не сработала, несмотря на то, что все так и было.

Они так пристально всматривались в место преступления, что не заметили, как сторож подошел прямо к ним. У Маркуса внутри все сжалось. Вот и все.

— У вас тут утка сдохла, — сообщил сторожу Уилл. Это было сказано так, как будто он в жизни ничего печальнее не видел. Маркус взглянул на него. Может быть, он его не так уж и раздражает.

— Мне сказали, что вы имеете к этому отношение, — заявил сторож. — Вы знаете, что это уголовное преступление?

— Вам сказали, что я имею к этому отношение? — спросил Уилл. — Я?

— Может, не вы, а ваш парень.

— Вы хотите сказать, что утку убил Маркус? Маркус обожает уток, правда, Маркус?

— Да. Это мои самые любимые животные. Почти самые любимые. После дельфинов. Но из птиц — самые любимые.

— Мне сказали, что он кидался в нее огромными кусками батона.

— Кидался, пока я его не остановил. Что с него взять? Мальчишка, — сказал Уилл. Маркус снова его возненавидел. Ему следовало догадаться, что тот его подставит.

— Значит, это он ее убил?

— Нет, избави бог. Ах, я понимаю, о чем вы. Нет, он кидал хлебом в уже дохлую утку. Мне кажется, он пытался ее утопить, потому что это зрелище огорчило Меган.

Сторож посмотрел на сверток, сопевший в коляске.

— Сейчас она не выглядит слишком расстроенной.

— Да. Она сильно плакала, но потом заснула, бедняжка.

Повисло молчание. Маркус понял, что это решающий момент: либо сторож обвинит их во лжи и позвонит в полицию, либо замнет это дело.

— Мне придется подплыть и выловить ее, — сказал он.

Опасность миновала. Маркусу не придется сидеть в тюрьме за преступление, которого он, может быть — ну, скорее всего, — не совершал.

— Надеюсь, это не эпидемия, — сказал Уилл с сочувствием, когда они направились к остальным.

Именно в этот момент Маркус увидел — или ему это показалось — свою маму. Она стояла перед ними на тропинке и улыбалась. Он помахал ей и повернулся, чтобы сказать Сьюзи, что мама приехала, но, когда оглянулся, мамы уже не было. Он почувствовал себя глупо и никому об этом не сказал.

…Маркус так и не понял, почему Сьюзи настояла на том, чтобы зайти с ним в квартиру, когда они вернулись. Она и до этого брала его с собой, но, когда привозила обратно, обычно просто высаживала у дома, ждала, пока он войдет, и уезжала. Но в тот день она припарковала машину, взяла Меган прямо с креслом для малышей и вошла с ним в дом. Впоследствии она тоже не могла объяснить, почему так поступила.

Уилла никто не приглашал, но он пошел вместе с ними, а Маркус не попросил его остаться в машине. Все события этих двух минут были как-то таинственно значимы, даже в тот момент, когда происходили: подъем по лестнице, запах пищи, витавший в коридоре, рисунок на ковре, который Маркус заметил как будто в первый раз. Потом он вспоминал, что в тот момент нервничал, но, видимо, он это выдумал позднее, потому что в тот момент волноваться ему было не о чем. Он вставил ключ в замочную скважину, открыл дверь, и в одно мгновенье в его жизни все изменилось, все внезапно перевернулось.

Мама наполовину лежала на диване, а голова ее свесилась над полом. Лицо у нее было белое, на ковре — лужица рвоты, но на ней самой ее практически не было: или у нее хватило соображения блевать в сторону, или ей просто повезло. В больнице сказали, что удивительно, как она не захлебнулась собственной рвотой и не умерла. Рвота была серой, с комками; в комнате воняло.

Он не мог произнести ни слова. Он не знал, что сказать. И не плакал. Для этого ситуация была слишком серьезной. Поэтому он просто стоял. Сьюзи бросила сиденье с Меган, подбежала к маме, начала кричать на нее и бить по щекам. Должно быть, Сьюзи увидела баночку из-под таблеток сразу же, как вошла, а Маркус ее не замечал до самого приезда "скорой", поэтому сначала растерялся. Он не мог понять, почему Сьюзи так злилась на человека, которому просто нехорошо.

Сьюзи закричала, чтобы Уилл вызвал "скорую помощь", и сказала Маркусу, чтобы он сварил кофе. Мама зашевелилась и начала издавать такие ужасные стоны, каких он прежде никогда не слышал и надеялся никогда больше не услышать. Сьюзи заплакала, Меган тоже подключилась, и через несколько секунд леденящая тишина и неподвижность сменились шумом и ужасной паникой.

— Фиона, как ты могла? — кричала Сьюзи — У тебя же ребенок. Как ты могла это сделать?!

Только тогда Маркус понял, что все это имеет к нему непосредственное отношение.

В жизни Маркус видел кое-что страшное, в основном в фильмах, которые смотрел у кого-нибудь в гостях. Он видел, как один парень выколол другому глаз шампуром в фильме "Адские псы-3". Он видел, как у мужика вытекли через нос мозги в фильме "Бешеный бойлер — возвращение"[22]. Он видел, как одним ударом мачете отрубают руки, видел младенцев, у которых между ног торчали сабли, он видел, как у женщины из пупка выползали змеи. И все эти зрелища никогда не лишали его сна и не являлись в кошмарах. Да, в реальной жизни он, может быть, видел не так уж и много, но до сих пор считал, что это не имеет значения: шок — это шок, и не важно, от чего ты его испытал. А задумался он об этом потому, что в том, что случилось сейчас, ничего особенно ужасного не было: просто немного рвоты и криков, и он знал, что его мама не умерла, и все такое. Но это было самым ужасным, что ему доводилось видеть в жизни, — в тысячу раз более ужасным, чем все остальное; и в тот самый момент, когда он вошел в квартиру, он понял, что случилось нечто, о чем ему суждено будет помнить всю жизнь.

Дата добавления: 2015-08-10