Глава 8. Уилл смотрел на свои ботинки и издавал звуки, которые должны были дать Сьюзи понять

— Ну и стерва.

Уилл смотрел на свои ботинки и издавал звуки, которые должны были дать Сьюзи понять, что его жена не такое уж чудовище.

— Уилл, но так не делают. Нельзя звонить за пять минут до встречи и говорить, что планы меняются. Ты должен был просто послать ее… — Она оглянулась, чтобы посмотреть, не слышит ли этого Маркус — странный мальчик, с которым они, видимо, были обречены провести весь день. — …послать ее в баню.

Его бывшая жена (судя по репликам Сьюзи, ее звали Пола — имя, которое он, видимо, обронил накануне), конечно же, была целиком и полностью виновата в том, что Нед не появился на пикнике, но Уилл чувствовал неопределенную солидарность с ней перед лицом агрессивного сочувствия Сьюзи. Не слишком ли далеко он зашел?

— Ну, ты ж понимаешь, — продолжал он повторять, пока Сьюзи неистовствовала.

— Ты не можешь позволить себе быть мягким. Тогда с тобой все время будут поступать по-свински.

— Она до этого никогда так не делала.

— Но обязательно сделает еще раз. Только подожди. Ты слишком мягкий. А в нашем неблагодарном деле нужно быть жестче.

— Конечно. — Слышать, что он слишком мягок, что ему нужно стать жестче, было для Уилла непривычно, но он выглядел настолько паршиво, что представить себе, как он только что был "растоптан Полой", не составляло особого труда.

— А машина! Не могу поверить, что она взяла машину.

Он уже забыл про машину. Пола забрала утром и ее, по причинам слишком запутанным, чтобы их объяснять, тем самым вынудив Уилла позвонить Сьюзи и попросить ее подкинуть его до Риджентс-парка.

— Да, я понимаю, она… — Он не находил слов.

Если взглянуть на ситуацию в целом, на то, что она забрала и Неда, и машину, становилось ясно, что Пола повела себя отвратительно, но ему все равно было трудно изображать приличествующее раздражение. Тем не менее ему нужно было это сделать хотя бы для того, чтобы показать Сьюзи, что он не безнадежная, бесхребетная тряпка.

— Она такая стерва!

— Это уже лучше.

Выдумывать несуществующих людей оказалось гораздо сложнее, чем Уиллу казалось вначале, он вдруг сообразил, что недостаточно хорошо подготовился. Он выдумал уже троих — Полу, Неда и маму (она, конечно, была не совсем выдуманной, потому что когда-то существовала, хотя, надо признать, давно), — и было ясно, что, если он собирается и дальше продолжать в том же духе, скоро их будут тысячи. Но каким образом он и дальше сможет поддерживать иллюзию? Сколько раз Неда может внезапно похитить мать, или бабушка, или международные террористы? Чем он может объяснить, что не приглашает Сьюзи к себе домой, где нет ни колыбелей, ни игрушек, ни сосок, ни даже второй спальни? Может быть, Неда следовало устранить с помощью какой-нибудь страшной болезни или автокатастрофы — ужасно — да, но ведь жизнь продолжается? Наверное, не стоит. Смерть детей обычно очень расстраивает родителей, а годы приличествующей скорби изрядно истощили бы его актерские ресурсы. А как насчет Полы? Может, скинуть Неда на нее, хоть она не очень-то хочет его видеть? Но тогда… тогда он перестанет быть отцом-одиночкой. В каком-то смысле потеряет свою суть.

Нет, несчастья близились, и он был не в силах их остановить. Лучше выйти из этого предприятия сейчас, уйти, оставшись в памяти всех неадекватным эксцентриком и не более, зато не извращенцем, не лгуном и никем подобным, во что он может превратиться. Но просто уйти — это не его стиль. Уиллу всегда казалось, что произойдет нечто, что поможет ему выкрутиться, хоть подобного, в большинстве случаев, не происходило, да и не могло произойти. Однажды, много лет назад, когда он был маленьким, Уилл сказал своему школьному приятелю (убедившись предварительно, что тот не поклонник К.С.Льюиса[14]), будто бы через его платяной шкаф можно попасть в другой мир, и пригласил его убедиться в этом. Он мог отменить встречу, мог сказать, что угодно, но не был готов испытать минутную неловкость, если на то не было непосредственной необходимости. Поэтому несколько минут они возились с вешалками, пока Уилл не пробормотал что-то вроде "другой мир" закрыт в субботу вечером. Но главное заключалось в том, что он до сегодня помнил чувство надежды, которое не покидало его до последней минуты: "Может быть, там все-таки что-то есть, думал он, — и мне не придется терять лицо". Ничего там не было, и лицо он потерял, причем по полной программе; но урока из этого происшествия не извлек, а если в чем-то и убедился, так только в том, что в следующий раз ему непременно должно повезти. И вот теперь, почти через тридцать лет, абсолютно точно зная, что у него нет двухлетнего сына, он продолжал верить, что, когда наступит критический момент, этот сын появится, выскочит откуда ни возьмись.

— Мне сейчас не помешала бы чашечка кофе, — сказала Сьюзи.

— А мне бы не помешал целый кофейник. Что за утро! — Он с изумлением покачал головой, а Сьюзи сочувственно надула щеки. Он вдруг понял, что ему все это очень нравится.

— Я даже не знаю, чем ты занимаешься, — заметила Сьюзи, когда они сели в машину. Меган сидела в креслице для малышей рядом со своей мамой, а Уилл — сзади с Маркусом, странным парнем, который мурлыкал себе под нос какую-то песенку.

— Ничем.

— Хм.

Обычно Уилл что-то выдумывал, но за последние дни он и так уже достаточно всего навыдумывал, и если бы к этому добавилась еще и вымышленная работа, он не только начал бы путаться, но и лишил бы тем самым Сьюзи единственной реальной детали его жизни.

— Ну, а чем ты занимался раньше?

— Ничем.

— Ты что, никогда не работал?

— Ну, если не считать день — там, день — здесь, то…

— Да, это…

Она замолчала, и Уиллу было ясно почему. Если ты всю жизнь только и делал, что ничего не делал, в итоге и получится ничего. А об этом и сказать нечего, по крайней мере, вот так, сразу.

— Мой отец написал песню. В тридцать восьмом году. Это известная песня, и я живу на авторские отчисления.

— Ты знаешь Майкла Джексона? Он зарабатывает миллион фунтов в минуту, — встрял в разговор странный мальчик.

— Ну, я не думаю, что прямо уж миллион фунтов в минуту, — сказала Сьюзи с сомнением. — Это ужасно много.

— Миллион фунтов в минуту! — повторил Маркус. — Шестьдесят миллионов фунтов в час!

— Ну, я, конечно, не зарабатываю шестьдесят миллионов фунтов в час, — сказал Уилл, — даже и близко не подбираюсь.

— А сколько?

— Маркус! — перебила его Сьюзи. — А что это за песня? Если за счет одной песни можно жить, то мы наверняка ее слышали.

— Хм… "Santa's Super Sleigh"[15], — выдал наконец Уилл. Он сказал это как ни в чем не бывало, но усилия его оказались тщетны, потому что сказать эту фразу, не почувствовав себя глупо, невозможно. Уж лучше бы его папа написал любую другую песню в мире, ну, может быть, за исключением "Itsy Bitsy Teeny Weeny Yellow Polka Dot Bikini" или "How Much Is That Doggy in the Window"[16].

— Правда? "Santa's Super Sleigh"? — Сьюзи и Маркус запели хором:

Забудьте с джемом пирожки, оставьте рюмку шерри,

И Санта в гости к вам придет и радость впустит в двери,

О, суперсани Санты,

Суперсани Санты…

Все так делают. Всегда начинают петь, и именно с этого места. У Уилла были приятели, которые всякий раз, звоня ему, разражались небольшим фрагментом из "Santa's Super Sleigh" и обвиняли его в отсутствии чувства юмора за то, что он не смеялся. Но что тут смешного? Даже если когда-то это и было шуткой, то как можно заставить себя смеяться над ней всякий раз из года в год?

— Наверное, все тоже начинают петь, да?

— Нет, вы первые.

Сьюзи взглянула на него в зеркало заднего вида.

— Извини.

— Ничего. Я даже иногда прошу спеть на бис.

— Но я не понимаю, как на этом можно зарабатывать деньги? Тебе что, платят по десять процентов за каждое исполнение этой песни все те, кто колядует на Святки?

— По идее, должны. Но это сложно отследить. Просто эта песня есть на всех — абсолютно всех — выпущенных рождественских пластинках. Ее пел даже Элвис. И куклы из "Маппет-шоу".

И еще Дез О'Коннор. И "Крэнкиз". И Бинг Кросби. И Дэвид Боуи в дуэте с За За Габор. И Вэл Дуникан, и Силла Блэк, и Род Халл со своим Эму. И американская панк-группа "Суки"[17], а по последним подсчетам, еще около ста исполнителей. Он знал их имена из платежных ведомостей, и ни один ему не нравился. Он гордился своей крутизной, и ему было крайне неприятно сознавать, что он живет на доходы с Вэла Дуникана.

— Разве тебе никогда не хотелось поработать?

— Конечно. Иногда. Просто… я не знаю. Как-то до этого руки не доходили.

По сути, именно в этом и было дело. Последние восемнадцать лет у него не доходили до этого руки. Каждый день он вставал по утрам с намерением раз и навсегда решить свои карьерные вопросы; в течение дня его горячее желание найти свое место в жизни постепенно угасало.

Сьюзи припарковалась на Аутер-Серкл поблизости от парка и раскладывала коляску Меган, пока Уилл стоял на тротуаре рядом с Маркусом, испытывая некоторую неловкость. Маркус не проявлял к нему никакого интереса, хотя и сам Уилл тоже не мог утверждать, что приложил много усилий, чтобы получше узнать мальчика. Он подумал, что, пожалуй, на свете вряд ли найдется много взрослых мужчин, лучше него приспособленных для общения с подростками, если, конечно, Маркус таковым является, — так сразу и не скажешь (на голове у него была шапка курчавых волос, а одет он был как какой-нибудь дипломированный бухгалтер лет двадцати пяти в свой выходной день — в новенькие джинсы и футболку с логотипом "Майкрософт"). Ведь Уилл был большим любителем спорта и поп-музыки, и кто-кто, а он уж точно знал, как порой трудно бывает убить время; по своей сути он и был подростком. А в глазах Сьюзи ему бы совсем не повредило завязать живые, взаимообогащающие отношения с сыном ее подруги. С Меган он разберется позже. Пожалуй, если его немного расшевелить, все получится.

— Ну что, Маркус, какая у тебя любимая футбольная команда?

— Терпеть не могу футбол.

— Да? Очень жаль.

— Почему?

Уилл не ответил.

— А какие у тебя любимые певцы?

Маркус хмыкнул:

— Ты что, анкетируешь меня?

Сьюзи засмеялась. Уилл покраснел.

— Нет, просто интересно.

— Хорошо. Моя любимая певица — Джони Митчелл.

— Джони Митчелл? А тебе не нравится Эм-Си Хаммер[18]? Или "Снуп Догги Догг"? Или Пол Уэллер?[19]

— Нет, ни один из них. — Маркус смерил Уилла взглядом с головы до ног, обратил внимание на его модные кроссовки, стрижку и солнцезащитные очки и безжалостно добавил: — Да их никто не слушает. Одни старики.

— Ты хочешь сказать, в твоей школе все слушают Джони Митчелл?

— Большинство.

Уилл досконально знал хип-хоп, эйсид хаус, грандж, мэдчестер и инди;[20]он читал журналы "Тайм-аут", "Ай-Ди", "Роллинг Стоун", "Спин" и даже "Эн-Эм-И"[21]. Но там не было ни строчки о новой волне интереса к Джони Митчелл. Он был подавлен.

Маркус зашагал дальше, Уилл не пытался идти рядом с ним. Эта неудача даст ему, по крайней мере, возможность поговорить со Сьюзи.

— Тебе часто приходится за ним присматривать?

— Не так часто, как мне бы того хотелось. Правда, Маркус?

— Что? — Маркус остановился, чтобы дождаться их.

— Я сказала, что присматриваю за тобой не так часто, как бы мне того хотелось.

— Угу.

Он опять ушел вперед, но уже не так далеко, как раньше, поэтому Уилл не знал, насколько хорошо он их слышит.

— А что с его мамой? — тихо спросил он Сьюзи.

— Она немного… не знаю, хандрит.

— С ума сходит, — сказал Маркус обыденным тоном, — все время плачет, на работу не ходит.

— Маркус, прекрати. Она просто провела пару вечеров дома. Все так делают, когда нездоровы.

— Нездоровы? Теперь это так называется? — съязвил Маркус. — А по-моему, это сумасшествие.

Раньше Уилл слышал такие изумленно-воинственные нотки только в голосе стариков, пытающихся доказать, что дела обстоят гораздо хуже, чем тебе кажется: его отец был таким в последние годы жизни.

— По крайней мере, мне не кажется, что она сходит с ума.

— Это потому, что ты ее не так часто видишь.

— Я вижусь с ней так часто, как могу.

Уилл уловил в голосе Сьюзи настороженность и обиду. Что с этим парнем такое? Стоит ему найти твое слабое место, и он бьет наотмашь.

— Может быть.

— Может быть? Что означает это "может быть"?

Маркус пожал плечами:

— В любом случае, когда ты рядом, она нормальная. Она сходит с ума только дома, когда мы одни.

— Все будет в порядке, — сказала Сьюзи. — Ей просто нужно спокойно провести выходные и отдохнуть. У нас будет замечательный пикник, а когда ты вернешься домой, она будет в норме и готова на подвиги.

Маркус хмыкнул и убежал. Они уже пришли в парк, где вся "ОРДА", расположившись перед озером, разливала сок по стаканчикам и разворачивала фольгу с бутербродов.

— Мы видимся по крайне мере раз в неделю, — сказала Сьюзи, — и я звоню ей. Неужели он ждет от меня большего? Я же не баклуши бью целыми днями. Я учусь. У меня Меган. Господи!

— Не верится мне, что все эти ребята слушают Джони Митчелл, — сказал Уилл. — Надо будет об этом почитать. Не мог же я так отстать от жизни.

— Надо будет, видимо, звонить ей каждый день, — продолжила Сьюзи.

— Надо кончать читать эти журналы, от них никакого толку, — добавил Уилл.

Они тащились в направлении пикника, чувствуя себя старыми, разбитыми и в чем-то виноватыми.

Уиллу показалось, что его объяснения по поводу отсутствия Неда были приняты всеми за чистую монету, да в общем никаких оснований ему не верить не было, — на свете нет людей, которые ради бутерброда с яйцом и салатом и партии в лапту стали бы выдумывать ребенка. Но он все равно испытывал некоторое неудобство и потому окунулся в этот вечер с таким энтузиазмом, которого лишь изредка достигал с помощью алкоголя и наркотиков. Он играл в мяч, пускал мыльные пузыри, взрывал пакеты из-под картофельных чипсов (ошибка: слезы детей, раздраженные взгляды взрослых), играл в прятки, щекотал, бегал… Он делал все, что только можно, лишь бы держаться подальше от группы взрослых, расположившихся на одеяле под деревом, и от Маркуса, который бродил вокруг озера и бросался в уток остатками бутербродов.

Да он был и не против. Играть в прятки у него получалось лучше, чем говорить, а веселить детей — это не худший способ провести вечер. Через некоторое время Сьюзи подошла к нему, везя спящую Меган в коляске.

— Тебе его недостает?

— Кого?

Он не придуривался — просто не понял, о ком идет речь. Но Сьюзи понимающе улыбнулась, и Уилл, до которого наконец дошло, кого она имеет в виду, улыбнулся ей в ответ.

— Я увижу его позже. Ничего страшного. Хотя ему бы здесь понравилось.

— Какой он?

— Ну… славный. Он очень славный мальчик.

— Могу себе представить. А как он выглядит?

— Хм… похож на меня. Не повезло парню.

— О, могло быть гораздо хуже. Просто Меган как две капли похожа на Дэна, и меня это раздражает.

Уилл посмотрел на спящую девочку:

— Она красавица.

— Да. Именно поэтому я и бешусь. Когда я вижу ее вот такой, говорю себе: "Какой прелестный ребенок", а потом сразу думаю: "Какой же он все-таки ублюдок", и дальше… Я уже не знаю, что думаю. У меня все путается в голове. Типа: ребенок — ублюдок, а он — прелесть… Под конец начинаешь ненавидеть собственного ребенка и любить человека, который его бросил.

— Да… — Уилл ощущал неловкость и замешательство. Коль скоро разговор принимал мрачный оборот, наступил его черед действовать.

— Ты обязательно кого-нибудь встретишь.

— Ты так думаешь?

— Да… Будет еще много мужчин… Я имею в виду, ты очень… Ну, ты понимаешь. Ты встретила меня, я знаю, что это не считается, но… Ты же знаешь, есть много… — Он замолчал, всем своим видом выражая надежду.

Если она не клюнет, то тут рассчитывать не на что.

— Почему ты не считаешься?

В точку.

— Потому что… Не знаю…

Вдруг перед ними вырос Маркус, переминаясь с ноги на ногу, как будто собирался намочить штаны.

— Мне кажется, я убил утку, — объявил он.

Дата добавления: 2015-08-10