Что говорит сын Н. Очирова в связи с минувшим 80-летием со дня рождения Б. Басангова

На изломе смутного времени

Тимофей Бембеев и Алексей Балакаев, судя по их публикациям в "Советской Калмыкии", располагают документами, которые свидетельствуют о том, что писатель Б. Басангов многое сделал для того, чтобы героический эпос "Джангар" был издан на русском языке в Москве и стал известен в Союзе ССР. По его просьбе С. Липкин осуществил блестящий поэтический перевод, которым все знающие русский язык пользуются уже в четвертом издании.

Первое издание "Джангара" на русском языке было сделано в 1940 году, когда страна отмечала славный юбилей: 500-летие героического народного эпоса. Калмыцкий писатель Б. Басангов многое сделал в историческом обосновании зарождения эпоса. Великие востоковеды-академики АН СССР дали свое ученое заключение об историческом времени могущества ойратов, когда они, завладев Пекином, объединили почти все монгольские группировки (племена). Потомки ойратов, получившие в России новое название "калмыки", восприняли из этой истории все лучшее: ратную смелость богатырей, их бескорыстие и единство. Самым важным источником силы и могущества является единство, и народ считает его главным условием возникновений обетованной мифической земли Бумбы, земли свободы, достоинства и братства.

В своей биографии Б. Басангов указывает, что с 1935 года он вплотную занялся освоением этого народного эпоса. Этот год стал памятным для него потому, что получил специальное задание СНК Калмыцкой АССР готовить перевод и издание народного эпоса "Джангар". Именно в этом году дальнейшее развитие самоопределения калмыцкого народа было ознаменовано официальным превращением автономной области в республику. Эта санкция – важная веха истории народа, которая стала возможной благодаря экономическим, политическим и культурным успехам. Впервые в условиях Советской власти началась консолидация народа в нацию. Первым председателем Совета Народных Комиссаров республики заслуженно стал Анджур Пюрбеев, – выходец из народа, энергичный молодой руководитель, ответственный за строительство центра консолидации калмыков – г. Элисты.

Однако государственная машина, созданная и запущенная в действие "отцом народов", стала выходить из-под его контроля. В Калмыкии нашлись силы, которые использовали объявленную борьбу с троцкизмом в своих корыстных целях. Они подвергли репрессиям ростки лучших национальных кадров. Многие из них были расстреляны местными карательными органами, которым, пожалуй, было все равно, кого уничтожать, лишь бы соблюдалась отчетность по ликвидации "врагов народа". Так, в числе других руководителей республики, вопреки положительному мнению ЦК и Нижне-Волжского крайкома ВКП (б), был расстрелян и Анджур Пюрбеев.

Тяжелая доля сталинских лагерей и каторги выпала на семью Пюрбеева. Его жена Нимя Хараевна, несмотря на тяжелые лишения и восьмидесятичетырехлетний возраст, сохранила в памяти главные события своей жизни и республики, хорошо запомнила имена праведных лиц того времени.

В 1925 году А. Пюрбеев нашел в Астраханском архиве опубликованную в 1910 году поэму "Джангар" в старокалмыцкой графике и сделал ее настольной книгой. В газете "Красная степь" вышли переводы на русском языке двух песен "Джангара". А когда он стал председателем СНК Калмыцкой АССР и встал вопрос о культурном суверенитете народа, А. Пюрбеев передал все свои материалы по переводу "Джангара" Б. Басангову, в то время молодому, подающему большие надежды писателю.

Н.Очиров записал у рапсода народный эпос и сделал его всемирно известным произведением. А. Пюрбеев решил передать ему всесоюзную гласность и сделать его основой культурного развития народа.

Величайшей заслугой Б. Басангова является то, что в тяжелейшее время культа личности Сталина он поднял народный эпос "Джангар" на всесоюзный уровень, довел дело до народного празднования к 500-летию героического эпоса "Джангар". Тем самым он завершил начатое дело его предшественниками Н. Очировым и А. Пюрбеевым, успешно выполнил поручение СНК Калмыцкой АССР. Ссылаться на своих предшественников он не мог. Все они Н. Очиров, А. Пюрбеев и Б. Басангов – внесли свою долю в единое великое дело: сделали эпос "Джангар" основой национального самосознания калмыцкого народа.

Следует сказать, что все началось с Н. Очирова. Его значение отметил в "Правде" от 21 августа 1990 года народный поэт Д. Кугультинов: "Не будь этого человека, вряд ли бы сохранился и дошел до нас этот великий памятник. Сколько незаписанных гениальных творений народа исчезло бесследно, ушло в небытие с последним их знатоком, может быть, гениальным!" Думаю, что комментарии к этой цитате излишни.

Знающие люди говорят и пишут, что Н.Очиров – многогранный ученый: он занимался фольклористикой, лингвистикой, экономикой и юриспруденцией.

Когда в 1946 году я демобилизовался из рядов Советской Армии, в г. Алма-Ата то от Б. Манцин узнал радостную весть: мой родной отец Н. Очиров жив, здоров, работает адвокатом в Семипалатинской области. Так я напал на след отца, с которым расстался в 1929 году в Сарепте. Моя мать Докта, будучи женой Л. Кичикова, через суд отобрала меня у отца и увезла в г. Улан-Удэ, куда направили работать отчима. Моя мама тихонечко сказала мне, что отец – контрреволюционер и его ликвидируют.

Тогда я был, как и все дети, революционно настроенным мальчиком и не вспоминал о нем. Однажды мне подвернулась фотография, на которой отец сидел в богатой мантии, а рядом стоял незнакомый человек. Я не знал, что существовала пышная мантия адвоката, и решил, что этот богатый наряд свидетельствует о "контрреволюционном прошлом" и по этой причине фотография была уничтожена. Это была ошибка детства, ошибка времени.

Осенью 1941 года во время призыва в Советскую Армию, проезжая Большие Чепурники, у Волги, вспомнил, что мое детство проходило неподалеку. Дал весточку, и на следующий день тетя Киштя разыскала меня, и от нее я узнал, что отец "отсидел", работает в Семипалатинске. Наконец, когда кончилась война, ровно через 17-лет мы встретились.

О том, что Н. Очиров был первым экономистом Калмыкии и дважды издавал брошюру "Экономическое положение калмыков", я узнал в 1949 году во время беседы с кандидатом экономических наук Жемчуевым в его алма-атинской квартире, куда мы пришли с будущей супругой Л. Салановой, будучи студентами пединститута им. Абая. Жемчуев (прошу прощения у читателей, его имени и отчества не помню) как экономист, хорошо отзывался о работе, и в знак признательности тут же написал ему письмо, которое я передал во время летних каникул. Тогда Н. Очиров сказал, что у него было много материала о степных калмыках, а вот перед поволжскими и каспийскими калмыками он остался в долгу: руки не дошли в 1915 году и особенно в 1925, когда началось становление рыбной промышленности в Калмыцкой автономной области.

Да, в истории поволжских и каспийских калмыков много "белых пятен". Часто вспоминаю бывшего директора краеведческого музея Бориса Шургучиевича Болдырева. Говорил он мне и показывал рукопись о революционной деятельности калмыка Джаку, в честь которого была названа железнодорожная станция неподалеку от Астрахани. Многое рассказал о своем хотоне, расположенном рядом с имением князя Тюменя, интересные сведения сообщил о княжеском доме в годы гражданской войны. Борис Шургучиевич установил в музее хорошие макеты Хошеутовского хурула, а также княжеского дома. Это был тот человек, который на свой страх и риск поставил в краеведческом музее Калмыцкой АССР два экспоната, на что не имел права, так как по административному делению 1957 года эти памятники культуры находились в Астраханской области в полном запущении. И по этой главной причине "в истории приволжских и каспийских; калмыков оставались "белые пятна".

Одну интересную весть сообщил мне Б. Ш. Болдырев о последних днях Санджи Баянова. Это тот самый человек, фамилия которого значится рядом с фамилией Очирова в ленинском "Воззвании к калмыцкому трудовому народу". Н. Очиров и С. Баянов вначале были дружны, но в контрреволюционном Астраханском казачьем правительстве разошлись, как в море корабли. Н. Очиров утверждает, что он порвал с группой Криштафовича, Тундутова и Баянова и отбыл на Кубань, от эмиграции отказался, чтобы служить народу. С. Баянов долго находился за рубежом, но когда в конце 1943 года весь народ депортировали, как говорят зарубежные калмыки, он решил убедить Сталина в совершенной грубой ошибке, которую нужно немедленно исправить.

После отзыва с фронта, ст. лейтенант Б. Ш. Болдырев был вызван в НКВД (не знаю, где это было) «в качестве переводчика». Там он увидел С. Баянова. Сожалею, что не попросил Болдырева написать о рассказанном для архива НИИ. Единственное, как можно наверстать, упущенное задать вопросы республиканскому КГБ, во-первых, было ли то, что сообщил мне Б. Ш. Болдырев, во-вторых, какие имеются сведения о последних днях С. Баянова.

Был когда-то на Волге Хошеутовский yлус, о котором мало осталось сведений. История хошеутов давно ждет своего исследователя. Мне известно лишь то, что сын знаменитого борца зa независимость ойратов Амур-Саны Жиргал, рожденный близ г. Тюмени, уходил со своими улусными людьми от преследований войск китайского императора. Эту группировку хошеутов спасло российское правительство, предоставив им владения по Волге. Так, Жиргал Тюмень в 70-х годах ХУШ века обосновал свой улус на Волге.

JI. С. Бурчинова пишет в журнале "Теегин герл» N4, 1990 года, что Н. Очиров удачно посетил Хошеутовский улус, в библиотеке знаменитого хурула обнаружил бесценную литературу, написанную тибетским, монгольским и старокалмыцким письмом. За три недели ему удалось собрать около семидесяти экземпляров рукописных книг.

Куда девалась эта библиотека, где эти рукописи? Неизвестно, их надо искать. Очевидно одно, что Н. Очирову впервые пришлось быть свидетелем неоценимого вклада в источниковедение ойратско-калмыцкой истории культуры и литературы, совершенный братьями-нойонами дома Тюменей.

Хошеутовский нойон Жиргал Тюмень, надо полагать, получил от правительства России владения по Волге после ухода большой части калмыков в провинцию Китая Синь-Цзян. Став новыми подданными русского престола, хошеуты обязались верно, служить России. Старший сын нойона Жиргала Серебжап-Тюмень, став офицером русской армии, во время нашествия войск Наполеона на Россию командовал вторым калмыцким полком, состоявшим из приволжских и каспийских калмыков: вместе с первым калмыцким полком под командованием нойона Тундутова, состоявшим из степных калмыков, а так же полком ставропольских калмыков. Эти три полка приняли активное участие в "битве народов" под Лейпцигом, в которой наполеоновские войска потерпели полное поражение. Оба полка в составе русской армии вошли в Париж.

Второй сын хошеутовского нойона Джиргала – Батр-Убуши Тюмень был первым историком ойрат-калмыков. Его перу принадлежат "Сказание о Дербен Ойратах"» и, по-видимому, первое историческое произведение о калмыках – "История калмыцких ханов", в 1862 году переведенная С. Лыткиным на русский язык.

Обоим братьям принадлежит проект Хошеутовского хурула, в честь участия калмыков в Отечественной войне 1812 года.

Вся история расселения хошеутовско-торгутовской группировки калмыков на Волге, а так же история зарождения развития и упадка рыбной промышленности, все это – малоисследованные области, о которых в настоящее время можно и нужно говорить и писать. Так что проблема "долга" перед поволжскими и каспийскими калмыками, упомянутая Н. Очировым в 1949 году, остается проблемой и в настоящее время. По Указу Президиума Верховного Совета СССР о восстановлении автономии калмыцкого народа бывшие довоенные административные районы, как-то: Приволжский, Долбанский и частично Лаганский, не вошли в состав восстановленной территории республики. Каких-либо официальных исследований истории и культуры этих мест ни Калмыцким НИИ, ни краеведческим музеем не велось.

Некоторые представители калмыцкой интеллигенции говорили мне, что если бы Н.Очиров эмигрировал из России и не связал свою судьбу с Советской Калмыкией, то не испытал бы столько лишений и страданий, и, как первый ученый человек из калмыков, сделал бы значительно больший вклад, нежели тот, который действительно внес в науку.

Трудно сказать, так ли это. Факт тот, что в его судьбе отразилась судьба народа. Самая главная черта натуры Н.Очирова – это его неразрывная связь с народом, забота о его единстве.

Калмыцкая часть Астраханского казачьего правительства не предоставила трудовому народу самоопределения, а, следовательно, и равноправия. Н. Очиров поверил в слова ленинского воззвания, обращенные к народу: "Ваша судьба – в ваших руках"». Народу впервые предоставлялось самостоятельное, равноправное развитие. Ему, крайне нужны грамотные и опытные люди. Служение народу началось при Наркомнаце СССР и в акционерном обществе "Шерсть". В период НЭПа Калмыцкий исполком КАО поручил Н. Очирову восстановить и развить потребкооперацию. Так начался астраханский период его жизнедеятельности.

В Астрахани располагались учреждения Калмыцкой автономной области. В степных районах и в Нижнем Поволжье началось восстановление мелкотоварного производства в животноводстве, рыболовстве и в разведении бахчевых культур. Практика требовала осмысления и обобщения. В это время появилась брошюра Н. Очирова "Экономическое положение астраханских калмыков".

Ультралевым элементам не по душе пришлась политика восстановления товарных отношений между городом и деревней. Видно по этой причине экономическая брошюра стала последней в научно-практической деятельности председателя потребкооперации. С этого момента его начали "спускать" по должностной лестнице. Был он после председателем коллегии адвокатов, его имя запомнилось в связи с нашумевшим делом Маслова. Наконец, Н. Очиров возглавляет животноводческое товарищество в поселке Кашар, неподалеку от бывшего имения князя Тундутова, в котором расположился детский дом. Потом начались репрессии... С 1929 по 1956 годы прошел "трагический период " Н. Очирова».

Главная научная и просветительская деятельность Н. Очирова прошла в 1908-1917 годы, когда был записан "Джангар". Он явился одним из первых пропагандистов народного эпоса, ему принадлежит главная роль в том, что эпос стал всемирно известным произведением. Для сбора материалов и пропаганды истории и культуры Калмыкии он возглавил газету "Улан залата хальмг", потом, – "Ойратские известия". Это был первый собиратель фольклора, древних исторических и юридических памятников монголов, калмыков (ойратов). До нас дошли в фондах Академии наук СССР ряд его фольклорных записей, в том числе знаменитого эпоса, законов Чингис-хана, Аюки, Дондук-Даши и другие материалы.

В советское время, в период существования правительства Ленина, Н. Очиров успел издать свои работы в Москве и в Астрахани. Это были результаты его экономической практики. Вся последующая его деятельность была связана с защитой основ российской юриспруденции, зачастую извращавшейся правоохранительными органами.

Первая репрессия была связана с амнистией правительства Ленина, когда Н. Очиров, став гражданином СССР, начал свое служение калмыцкому народу. Несмотря на амнистию, его подвергли вторичной репрессии с 1930 по 1935 годы, сфабриковав дело о контрреволюционной деятельности в 1917-1919 годы. Фактически с ноября 1917 г. по февраль 1918 г. он состоял членом правительства Калмыцкой части Астраханского казачьего войска, заведовал делами народного образования и продовольствия калмыков.

Как пишет сам Н. Очиров, правительство в конце января 1918 года распалось, с февраля по ноябрь жил в Червленном. Летом 1918 года пытался работать в Советской Калмыкии, однако, попал под преследование Астраханского губчека, в ноябре перебрался в Донскую область, где встретил бывших главарей правительства Криштафовича атамана Ляхова, Баянова и др. Вследствие разногласия с ними по вопросу "с кем быть", отошел от них и в их делах не участвовал. Генерал Деникин запретил ему въезд в Калмыцкую степь, а потому в 1919 г. при занятии ее "белыми" Н. Очиров там не был, а жил в Краснодаре до вступления Красной армии. И, несмотря на все это, в 1935 г. Н. Очиров отбыл срок и остался работать в Семипалатинске. Но в начале Великой Отечественной войны он подвергся третьей репрессии, но через несколько месяцев его отпустили, а на следственном деле написали: "за прошлое осужден, нового не нашли". Ответственности за эту ошибочную акцию, как правило, никто не нес. В годы войны он работал в Ново-Шульбинском, затем в Кокпектинском районах Семипалатинской области. Авторитет его рос необычайно быстро: он добивался пересмотра дел или оправдания обвиняемого в связи с нарушением процессуального или уголовного права. Особенно тяжелой в те времена считалась политическая статья, которая именовалась "пятьдесят восьмая". За такую защиту брались далеко не все адвокаты. Областная коллегия адвокатов наградила Н. Очирова за самоотверженный труд медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне", за добросовестную и успешную работу по защите прав и интересов трудящихся.

Это было высшей наградой для районного адвоката, оправдывающего звание "защитника трудящихся". В Кокпектинском районе жило немало спецпереселенцев особенно чеченцев и людей немецкой национальности. Н. Очиров спецпереселенцем не был, он не подвергался депортации в восточные районы страны в связи с войной с фашистами. Однако его приписали к таковым по национальному признаку, что послужило первым ударом из сгущавшихся туч над его головой. Его адвокатскими успехами и ростом авторитета среди населения были недовольны следственные органы области и района.

К этому прибавилось чувство мести некоторых местных руководителей за разоблачение преступных дел совершаемых ими, или их подопечными.

Осенью 1950 года Н. Очиров подвергся четвертой репрессии, снова его обвиняли за " прошлую контрреволюционную деятельность" и к этому прибавили новое обвинение: в антисоветской пропаганде среди спецпереселенцев.

17 мая 1954 года, находясь в заключение в Иркутской области в г. Тайшете, Н. Очиров написал письмо Председателю Президиума Верховного Совета СССР, которое, в отличие от прежних жалоб, имело свои положительные последствия. Письмо состояло из трех параграфов.

Первый был посвящен обоснованию незаконности обвинения за прошлое, за которое осужден раньше и отбыл наказание. За это прошлое человек подвергался в своей жизни неоднократным арестам: аресту Астраханским губчека в 1920 году, аресту и осуждению, несмотря на амнистию, в конце 1930 года Нижне-Волжским краевым ОПТУ; аресту 5 июля 1941 года Семипалатинским областным управлением МГБ и, наконец, арестован и обвинен тем же Семипалатинским УМГБ с осени 1950 года, осужден сроком на 10 лет Семипалатинским облсудом от 26 марта 1951 года. Все эти аресты, обвинения и осуждения совершались предвзято, с нарушением законности. Только в условиях культа личности Сталина возможна была такая вопиющая несправедливость. Именно в этом состоял догматический подход к истории личности Н. Очирова. В этом параграфе опровергнут целый ряд ложных обвинений. И прошу обратить внимание читателей, что в нем нет и упоминаний об образовании "ОСВАГа" и причастности к нему Н. Очирова. По моему мнению "ОСВАГ" – это удобное измышление, при помощи которого некоторые представители руководящих и карающих органов уничтожали своих противников, как "контрреволюционеров ", то есть "врагов народа". Если кто-то не согласен с моим мнением, то просил бы дать в периодической печати объективное определение этому малоизвестному, загадочному "центру". Думаю, что это такая же фальсификация, как та, что была опубликована в "Большой Советской энциклопедии", в которой Очиров как "контрреволюционный деятель", подан читателю "князем".

Второй параграф посвящен разоблачению дополнительного обвинения, данного в Казахстане. Кокпектинское РО МГБ подобрало лжесвидетелей, которые дали нужные ему показания. Все остальные выступления свидетелей, косвенно или прямо обличающие лжесвидетельства, следствием не принимались во внимание.

Какие либо предложения обвиняемого допросить лиц, знающих его как честного гражданина, отвергались.

Так же в угоду следствию проходил суд. Обличительные выступления против лжесвидетельств Рахимбаева и Кайзер, сделанные свидетелями Гринчак и Клеповой, были исключены из протокола суда.

Когда же, после XX съезда КПСС, все лжесвидетели написали прокурору СССР о том, что они давали ложные показания под давлением работников РО МГБ, – лишь только тогда начинаешь понимать, как фабриковались обвинения на невиновных людей.

В третьем параграфе письма Н. Очиров пишет о своем гражданском, добросовестном служении народу в условиях советской власти, которое длилось с 1920 года. За это время получал положительные отзывы и благодарности от Наркомнаца, акционерного общества "Шерсть", Монгольского посольства, Калмыцкого ВЦИКа, Семипалатинской коллегии адвокатов. Даже Сиблагом неоднократно был премирован, имел зачет за ударную работу.

В письме есть абзац о научно-культурной деятельности этого человека, – которая не принималась во внимание судебными органами потому, что самого народа уже не существовало, его депортировали и расчленили, разбросали по восточным районам страны.

Всякое национальное проявление культуры в небольших группах населения пресекался комендатурой.

После смерти Сталина политическая "оттепель" пришла не сразу. Для Очирова она выразилась в следующем: Верховный суд Казахской ССР снял обвинение "за прошлое", срок заключения сократил с 10 до 6 лет, оставив в силе обвинение в антисоветской пропаганде среди спецпереселенцев". В 1955 г. удалось добиться "актирования" заключенного по состоянию здоровья, который остановился у меня, с этого времени началась совместная борьба за восстановление личности Н.Очирова.

Наши усилия возымели успех: осенью 1956 года Н. Очиров был полностью реабилитирован за отсутствием состава преступления. Реабилитация касалась и "прошлого", и сфабрикованного обвинения в "антисоветской агитации среди спецпереселенцев".

Восстановленная республика в 1990 г. получила независимость и стала называться Хальмг - Тангч. После празднования 550-летия "Джангара" стало известно, что во многом в участии калмыков сыграла Бандунгская конференция 1955 года.

Группа зарубежных калмыков под предводительством Джаба Наминовича Бурхинова из США помогла депортированному народу восстановить свою автономию, а в настоящее время – обрести полную самостоятельность.

Однако Волга – матушка, главная пристрастница калмыков, фактически не стала предметом полной реставрации исторического положения народа. Та часть калмыков, о которой с сожалением когда-то говорил Н.Очиров, во время восстановления территории оказалась обездоленной. Примерно такая же участь постигла и донских калмыков, которые составляли 13 станиц Войска Донского, в советское время - Калмыцкий район Ростовской области. Таким образом, вопрос о самоопределении калмыцкого народа остается открытым.

Последние годы жизни Н. Очиров провел вначале в Червленном, потом с сестрой переехал в Кетченеры Калмыцкой АССР, где в 1960 г. умер. Однако реабилитация его имени на этом не закончилась. Восстановленные республиканские правоохранительные органы должны были пропустить через свое "нутро" все дело Очирова. Оно должно пройти местную общественную и юридическую реабилитацию.

Все началось с публикации снимка в газете "Советская Калмыкия", на котором запечатлены народный поэт Д.Кугультинов и старейший деятель культуры Номто Очиров. Люди старых политических структур своим догматическим мышлением снова возродили запреты на имя Очирова. Сноски на его труды снимались, воспоминания автора с записи народной поэмы "Джангар" изъяты из филологической серии "Записок". Дело дошло до вопиющей фальши в сборнике документов и материалов "Ленин и Калмыкия", в котором (в сноске) Очиров якобы остался " в стане белогвардейцев". Так правду о нем никто не узнал, она осталась скрытой и на Всесоюзной конференции, посвященной "Джангару" проведенной в Элисте в 1978 году.

Не было этой правды и в перестроечном 1987 году. Руководством республики была создана специальная группа для проверки дел и выяснения законности осуждения Очирова. Противники его реабилитации пытались доказать правильность решения ОГПУ от 5 июня 1931 года, согласно которому этот человек обвинялся "как активный контрреволюционер". Верховный суд Калмыцкой АССР поддержал это решение. Прокуратура опротестовала его. Юридическая тяжба получила окончательное решение в Москве в феврале 1989 года. Так восторжествовала диалектика жизни над догматическим мышлением.

Пока шел спор в юридических кругах, происходила и общественная реабилитация Н.Очирова. Во всесоюзной и местной периодической печати появились сильные образные выступления народного поэта Д. Кугультино-ва, смелые публикации журналиста В. Айтаева, статьи кандидата филологических наук А. Бадмаева. Т. Борджановой, выступления ветерана партии супруги А. Пюрбеева Н. Коваевой. По просьбе читателей в журнале "Теегин герл" опубликовал статью "С позицией революционной диалектики". Наконец, истина восторжествовала!

В августе 1990 года калмыцкий народ широко, повсеместно провел праздник национального самосознания – 550-летие героического эпоса "Джангар".

Если не было бы человека, который сделал народную поэму всемирно известным произведением, не было бы научных конференций и народных праздников, и Б. Басангов и С. Липкин не переводили бы этого народного эпоса, а джангарчи Ээлян Овла не стал бы столь известным сказителем.

Общее сознание общественности не могло перестроиться в столь короткий срок.

Старое мышление еще жило, и оно сказалось на торжественном собрании, посвященном 550-летию "Джангара": ни в докладе, ни в выступлениях никто не вспомнил о виновнике торжества.

Я выражаю огромную признательность от имени всех родственников Н. Очирова Народному фронту Калмыкии и КО Демократической партии за то, что подготовили к юбилею народного эпоса значок с изображением Н.Очирова – первого ученого и демократа Калмыкии. А в юбилей 105-летия Н. Очирова подготовлен бюст скульптором Н. Евсеевой. Спасибо, Ики ханджанав.

Во время торжеств, группа ученых и граждан с участием американского профессора А. Борманжинова посетила могилу Н. Очирова, прошлась по улице, носящей его имя, и посетила музей первого джангароведа и джангарчи Анджуки Козаева.

Время не ждёт. 30 мая 1991 года Президиум Верховного Совета Калмыцкой ССР – Хальмг Тангч принял постановление "Об увековечении памяти видного ученого, просветителя Очирова Н.О." Столетие со дня рождения уже упущено: в 1986 году его имя еще находилось под запретом. В нем сказано: демократические преобразования, происходящие в нашей стране, позволяют вернуть народу честное имя незаслуженно забытого ученого. Н. О. Очиров – полностью реабилитирован.

Президиум Верховного Совета Калмыцкой ССР – Хальмг Тангч постановляет: "Провести в республике в августе 1991 года мероприятия, посвященные 105-летию со дня рождения Н. О. Очирова. Среди мероприятий значатся пункты: принимая во внимание большие заслуги ученого в области культуры и науки, с учетом предложений общественных организаций, творческих союзов, соорудить памятник Н. О. Очирову в Элисте. На его родине установить мемориальную доску в совхозе "Хончнурский" Малодербетовского района.

Может кому-то показаться странным и такое мероприятие: провести в 1992 году научную экспедицию по маршруту Тюменевка – Сарепта - Кетченеры. Ничто так не объединяет народы, как нашествие иностранных войск на их общее Отечество, которым стала Россия. В 1992 году исполняется 180 лет борьбы и других народов России против войск Наполеона, совершивших вторжение вплоть до Москвы.

Н. Очиров всегда выступал за единство народов, он понимал, что борьба за свободу и независимость Отечества сплачивает их. Поэтому научная экспедиция, подготовленная КИОН АН СССР и КГУ, должна дать результаты.

1.Сосредоточит внимание вокруг политических задач единения населения республики и жителей прилегающих районов вокруг Тюменевки (Астраханская область) и Сарепты (Волгоградская область), связанных с исторической традицией совместной борьбы с нашествием войск Наполеона.

2. Даст дополнительный материал для научной общественности о формировании Калмыцких полков из музеев и частных коллекций родственников командиров полков Тундутова и Тюменя, которые в настоящее время проживают за рубежом, и других лиц.

3. Привлечет внимание мировой общественности к этой проблеме, в которой могли бы принять участие все заинтересованные лица и научные организации на долевых началах.

4. Конкретизирует решение вопросов о создании в Астраханской области Хошеутовского сельского Совета народных депутатов, о реставрации хурула и установлении памятника Серебжапу Тюменю.

5. Поставит вопросы перед Волгоградским Советом народных депутатов о восстановлении прежнего названия ж/д станции Тундутово, о реставрации главных объектов памятного сада князя Тундутова, об установлении памятника командиру Калмыцкого полка.

Народный эпос "Джангар" не знает разделений, в настоящее время он блестяще служит основой национального самосознания народа. Формирование единых черт нации – это лучшая память для ученого и просветителя. Народная история, народная культура, цементирующая нацию – вот что было главным уделом для Н. Очирова, который поднял их основы, а Б. Басангов достойно продолжил его.

М. Кичиков. (Очиров).

/Молодёжь Калмыкия.–1991.–26-31окт./

Дата добавления: 2015-08-10