Глава шестнадцатая. Три подхода к миру: рузвельт, Сталин и черчилль во время Второй Мировой войны 43 страница

Во времена «холодной войны» большинство наций Латинской Америки управлялось авторитарными, в основном военными, правительствами, приверженными принципу государственного контроля над экономикой. Но с середины 80-х годов, Латинская Америка вышла из экономического паралича и с похвальным единодушием двинулась к демократии и рыночной экономике. В Бразилии, Аргентине и Чили военных сменили демократические правительства. В Центральной Америке покончили с гражданскими войнами. Обанкротившаяся из-за бездумного заимствования, Латинская Америка подчинила себя финансовой дисциплине. Почти везде находящаяся под контролем государства экономика постепенно поддалась воздействию рыночных сил.

«Предприятие американской инициативы», провозглашенное Бушем в 1990 году, и битва за Североамериканское соглашение о свободной торговле с Мексикой и Канадой, успешно завершенная Клинтоном в 1993 году, знаменуют собой самую новаторскую за всю историю американскую политику по отношению к Латинской Америке. После ряда взлетов и падений Западное полушарие, похоже, вот-вот станет ключевым элементом нового и гуманного глобального порядка. Группировка демократических наций заявила о своей преданности делу народного правления, рыночной экономики и свободы торговли на всем пространстве полушария. Единственной марксистской диктатурой, все еще остающейся в Западном полушарии, является Куба; во всех остальных местах националистические, протекционистские методы управления экономикой заменяются экономикой свободной, гостеприимно относящейся к иностранным капиталовложениям и оказывающей поддержку открытым международным системам торговли. С упором на взаимность обязательств и совместные действия, окончательной и возвышенной целью является создание пространства свободной торговли от Аляски до мыса Горн — подобная концепция еще совсем недавно была бы сочтена безнадежно утопичной.

Система свободной торговли, охватывающая все Западное полушарие, первым шагом к созданию которой послужило Североамериканское соглашение о свободной торговле (НАФТА), придаст обеим Америкам командную роль независимо ни от чего. Если на деле будут реализованы принципы Уругвайского раунда Генерального соглашения по торговле и тарифам (ГАТТ), по которым велись переговоры в 1993 году, Западное полушарие станет могучей составляющей глобального экономического роста. Если будут преобладать дискриминационные региональные группировки, Западное полушарие с его обширным рынком будет в состоянии успешно конкурировать с прочими региональными торговыми блоками; на деле НАФТА является наиболее эффективным средством предотвратить подобное состязание или выстоять в нем, коль скоро оно проявится. Предлагая ассоциированное членство нациям, находящимся за пределами Западного полушария, если те готовы соблюдать его принципы, НАФТА в расширенном составе способен создать стимулы следованию свободной торговле и применять санкции по отношению к странам, настаивающим на более ограничительных правилах. В мире, где Америка зачастую вынуждена изыскивать равновесие между своими ценностями и практическими нуждами, она обнаружила, что американские идеалы и геополитические задачи в значительной степени восторжествовали в Западном полушарии, где зародились ее чаяния и где проявились ее первые крупные внешнеполитические инициативы.

Посвятив себя в третий раз за нынешнее столетие созданию нового мирового порядка, Америка встала перед основной своей задачей — найти равновесие между двумя искушениями, одновременно являющимися составной частью ее исключительности: понятием, будто бы Америка должна устранять любое зло и стабилизировать любое нарушение равновесия, и врожденным инстинктом замыкаться в себе. Безграничное вовлечение во все этнические беспорядки и гражданские войны в период по окончании «холодной войны» истощит вставшую на путь крестового похода Америку, а Америка, ограничивающаяся совершенствованием своих собственных добродетелей, в конце концов подчинит свою безопасность и процветание решениям, принимаемым иными сообществами в отдалении от нее, над которыми Америка постепенно утеряет контроль.

Когда в 1821 году Джон Квинси Адаме предостерегал Америку от схваток с чудовищами в дальних странах, он даже не мог себе представить, какое количество гигантских чудовищ разведется в нашем мире, мире по окончании «холодной войны». Не всякое зло может быть поражено Америкой, тем более в одиночку. Но некоторые из чудовищ должны быть если не поражены, то по меньшей мере отражены. И здесь более всего требуется критерий отбора.

Американские руководители обычно отдавали предпочтение мотивации, а не структурным факторам. Им было важнее воздействовать на поведение, чем на расчеты своих оппонентов. В результате этого американское общество отличается весьма двойственным отношением к урокам истории. Американские фильмы часто изображают (иногда весьма назойливо), как какое-либо драматическое событие делает из злодея образчик добродетелей — это представляет собой отражение преобладающего у нации мнения, будто прошлое не играет определяющей роли и всегда можно начать сначала. В реальном мире такого рода превращения редко можно встретить у отдельных людей, а еще реже среди наций, которые представляют собой множество личностных выборов.

Абстрагирование от истории выводит на авансцену прославляемый образ универсального человека, живущего по универсальным законам и не зависящего от прошлого, от географии или от прочих непреложных обстоятельств. А поскольку американская традиция скорее делает упор на универсальные истины, а не на национальные характеристики, американские политики обычно предпочитают многосторонний подход национальному: проблемы разоружения, нераспространения ядерного оружия и прав человека берут верх над сугубо национальными, геополитическими или стратегическими задачами.

Американское нежелание связывать себя историей и настоятельное утверждение возможности перерождения отражают гигантское достоинство и даже красоту американского образа жизни. Страх нации перед тем, что, одержимые историей, сами напророчат себе то, чего они боятся, опирается на великую народную мудрость. И все же изречение Сантаяны, гласящее, что тот, кто пренебрегает историей, обречен ее повторять, может быть подкреплено еще большим числом примеров.

Страна идеалистических традиций, подобная Америке, не может основывать свою политику на принципе равновесия сил как на единственном критерии нового мирового порядка. Но ей надлежит усвоить, что наличие равновесия является основополагающей предпосылкой достижения исторических целей. И эти цели более высокого порядка не могут быть достигнуты риторикой или бездоказательным постулированием. Рождающаяся международная система намного сложнее любой из тех, с которыми прежде сталкивалась американская дипломатия. Внешняя политика должна проволиться такой политической системой, которая обращает внимание на сиюминутное и обеспечивает ряд стимулов на продолжительный срок. Ее руководители вынуждены иметь дело с обстоятельствами, предопределяющими тенденцию получения информации посредством визуальных образов. Все это придает особую значимость эмоциональному характеру восприятия событий и настроений момента, ибо время требует переосмысления приоритетов и анализа собственных возможностей.

По правде говоря, «Realpolitik» — это не панацея. Равновесие сил достигло зенита за сорок лет, прошедших после наполеоновских войн. Оно беспрепятственно действовало на протяжении этого периода потому, что соотношение сил было преднамеренно запланировано, чтобы обеспечить равновесие, и, что самое главное, оно подкреплялось ощущением общности ценностей, по крайней мере, среди консервативных дворов. После Крымской войны это ощущение общности ценностей постепенно исчезало, а вопросы, возводимые к условиям XVIII века, превращались во все более опасные, вследствие наличия современной технологии и роста роли общественного мнения. Даже деспотические государства могли апеллировать к широкой публике, пользуясь, как заклинанием, иноземной опасностью, и тем самым угроза извне подменяла демократический консенсус. Национальная консолидация государств Европы сокращала число актеров на международной сцене и возможности подменять дипломатическими комбинациями демонстрацию силы, в то время как разрушение легитимистской общности стирало моральные ограничения.

Несмотря на историческую неприязнь Америки к понятию равновесия сил, эти уроки имеют самое прямое отношение к американской внешней политике периода после окончания «холодной войны». Впервые в истории Америка становится частью международной системы, будучи самой сильной ее страной. Несмотря на то, что Америка является сверхдержавой в военном отношении, она более не может навязывать свою волю, ибо ни ее мощь, ни ее идеология не оставляют места имперским амбициям. А ядерное оружие, обеспечивающее американское военное преобладание, имеет тенденцию уравнивать применяемую мощь.

Поэтому Соединенные Штаты во все большей степени оказываются в таком мире, который по множеству параметров обладает сходством с Европой XIX века, пусть даже в глобальном масштабе. Можно лишь надеяться, что появится нечто, подобное системе Меттерниха, где равновесие сил подкреплялось общностью ценностей. А в современную эпоху эти ценности обязаны быть демократическими.

И все же Меттерниху не надо было специально создавать свой легитимный порядок; он, по сути, уже наличествовал. В современном мире демократия — вещь далеко не универсальная, и там, где она провозглашается, она не обязательно выражается в сопоставимых терминах. Для Соединенных Штатов представляется разумным подкрепить равновесие сил моральным консенсусом. Чтобы остаться верной себе, Америка должна попытаться выковать максимально широкий моральный консенсус, базирующийся на глобальной приверженности демократии. Но ей ни в коем случае не следует пренебрегать анализом соотношения сил. Ибо призыв к моральному консенсусу вводит в заблуждение, когда разрушает равновесие сил.

Если вильсонианская система, основанная на принципе легитимности, невозможна, Америка должна научиться действовать в рамках системы равновесия сил, каким бы неестественным ей ни казался этот курс. В XIX веке существовало две модели системы равновесия сил: британская модель, характеризующаяся подходом Пальмерстона — Дизраэли; и бисмарковская модель. Британский подход заключался в том, чтобы выжидать, пока не появится прямая угроза существующему равновесию сил, и лишь потом связывать себя обязательствами, причем почти непременно по отношению к более слабой стороне; подход Бисмарка сводился к поискам способов предотвращения появления вызова как такового посредством установления близких отношений с максимально возможным числом сторон путем создания накладывающихся друг на друга систем союзов и путем использования появляющегося в результате этого влияния для сдерживания претензий соперников.

Как ни странно это может показаться с учетом американского опыта общения с Германией на протяжении двух мировых войн, бисмарковский стиль регулирования равновесия сил, возможно, наиболее соответствует традиционному американскому подходу к международным делам. Метод Пальмерстона — Дизраэли потребует дисциплинированного ухода в сторону от споров и безжалостной приверженности сохранению равновесия сил перед лицом угроз. Как споры, так и угрозы должны оцениваться почти исключительно в рамках равновесия сил. Америка сочтет для себя весьма затруднительным придерживаться как остраненности, так и безжалостности, не говоря уже о готовности трактовать международные дела исключительно с точки зрения соотношения сил.

Более поздняя политика Бисмарка была направлена на превентивное Ограничение силы посредством консенсуса в отношении общности целей, стоящих перед отдельными группировками стран. Во взаимозависимом мире для Америки будет затруднительно воплощать на практике британскую «блестящую изоляцию». Но столь же маловероятно, что она окажется в состоянии разработать всеобъемлющую систему безопасности, равно применимую для всех частей земного шара. Наиболее продуктивным решением было бы создание накладывающихся друг на друга структур, частично используя общность политических и экономических принципов, как в Западном полушарии; частично сочетая общность принципов и соображения безопасности, как в районе Атлантики и Северо-Восточной Азии; все прочее держалось бы на связях экономического характера, как во взаимоотношениях с Юго-Восточной Азией.

В любом случае для истории масштабность стоящей задачи не может служить оправданием поражения. Америка должна навсегда распроститься с тем временем, когда все варианты выбора казались открытыми и когда она, трезво оценив свои возможности, могла осуществить то, что было не под силу любому другому обществу. На протяжении большей части собственной истории Америка не знала иностранной угрозы собственному выживанию. Когда такая угроза наконец появилась в период «холодной войны», она была полностью сведена на нет. Таким образом, американский опыт подкрепил уверенность в том, что Америка, единственная из наций мира, к угрозам невосприимчива и может выстоять, лишь будучи живым примером моральных достоинств и добрых дел.

В мире по окончании «холодной войны» такого рода отношение может обратить чистоту помыслов в потворство собственным желаниям. В то же время, когда Америка не в состоянии ни господствовать над миром, ни отстраниться от него, когда она оказывается одновременно всемогущей и полностью уязвимой, она никоим образом не может отказываться от идеалов, которые обеспечили ей величие. Но она не должна ставить под угрозу собственное величие, питая иллюзии относительно пределов своих возможностей. Мировое лидерство есть неотъемлемая часть могущества и моральных ценностей Америки, но оно не включает в себя привилегию делать вид, будто Америка оказывает любезность другим нациям, вступая с ними в союз, или обладает неограниченной возможностью навязать свою волю, лишая их своей благосклонности. Для Америки любое применение принципов «Realpolitik» необходимо сочетать с учетом первозданных ценностей первого в истории общества, специально созданного во имя свободы. И все же выживание и прогресс Америки будут также зависеть от ее способности делать выбор, отражающий современную ей реальность. Иначе внешняя политика превратится в самодовольное произнесение прописных истин. Относительный вес каждого из этих компонентов и цена, связанная с каждым из этих приоритетов, определяются и характером вызова, и масштабностью политических лидеров. Но чего ни один лидер не имеет права делать, так это заявлять, будто выбор не имеет цены или равновесие не нужно поддерживать.

Двигаясь по пути к мировому порядку в третий раз за современную эпоху, американский идеализм сохраняет столь же важное значение, как и всегда, а может быть, обретает значительно большее. Но в условиях нового мирового порядка его роль сведется к тому, чтобы обеспечивать веру, позволяющую Америке пройти через все сомнения выбора в несовершенном мире. Традиционный американский идеализм должен сочетаться с вдумчивой оценкой современных реалий, чтобы выработалось применимое на практике определение американских интересов. В прошлом усилия в области американской внешней политики вдохновлялись утопическими представлениями о некоем конечном пункте, по достижении которого изначальная мировая гармония будет просто воспроизводиться и самоутверждаться.

Но ныне такого рода финалы малоперспективны; воплощение американских идеалов будет идти путем терпеливого накопления частных успехов. Реальность физической угрозы и враждебной идеологии, характерных для времен «холодной войны», исчезла. Убежденность, требующаяся, чтобы управлять нарождающимся мировым порядком, носит более абстрактный характер: представление о будущем, которое не имеет наглядного облика в момент его формирования, и суждение о взаимоотношениях между надеждой и возможностью, которое по сути своей лишь предположительно. Вильсонианские цели Америки прошлого: мир, стабильность, прогресс и свобода для всего человечества — должны будут достигаться в процессе пути, которому нет конца. «Путник, дорог не существует, — гласит испанская пословица. — Дороги творит идущий».

Robert W. Tucker and David C. Hendrickson. Thomas Jefferson and American Foreign Policy (Tакер Роберт У. и Хендриксон Дэвид С. Томас Джефферсон и американская внешняя политика) // Foreign Affairs. V. 69. № 2 (Spring 1990). P. 148.

Thomas G.Paterson, J.Garry Clifford and Kenneth J.Hagan. American Foreign Policy. A History (Паттерсон Томас Г., Клиффорд Дж. Гэрри и Хаган Кеннет Дж. Американская внешняя политика: ее история). Lexington, Mass.: D.C.Heath, 1977. P. 60.

Такер и Хендриксон. Томас Джефферсон. С. 140. Цит. по: Letters and Other Writings of James Madison. Philadelphia: J.B.Lippincott, 1865. V. IV. P. 491-492.

Монро Джеймс цит. по: William A.Williams (eds.). The Shaping of American Diplomacy (Формирование американской дипломатии). Chicago: Rand McNally, 1956. V. I. P. 122.

Прощальное обращение Джорджа Вашингтона от 17 сентября 1796 г. Senate Document № 3, 102nd Cong., 1st sess. (Сенатский документ № 3, первая сессия Конгресса 102-го созыва). Washington, D.C.: U.S. Government Printing Office, 1991. P. 24.

Письмо Джефферсона герцогине Довиль от 2 апреля 1790 г. // Paul Leicester Ford (eds.). The Writings of Jefferson (Сочинения Джефферсона). N. Y.: G.P.Puthnem's Sons, 1892-1899. V. V. P. 153. Цит. по: Такер и Хендриксон. Томас Джефферсон. С. 139.

Thomas Paine. Rights of Man (Пэйн Томас. Права человека). Secaucus, N.Y.: Citadel Press, 1974. P. 147.

Alexander Hamilton// The Federalist № 6 (Гамильтон Александр // Федералист. № 6) in Edward Mean Earle, ed. N. Y.: Modern Library, 1941. P. 30-31.

Письмо Джефферсона Джону Дикинсону от 6 марта 1801 г., в кн.: Adriennnne Koch and William Peden (eds.). The Life and Selected Writings of Thomas Jefferson (Жизнь и избранные сочинения Томаса Джефферсона). N. Y.: Modern Library, 1944. P. 561.

Письмо Джефферсона Джозефу Пристли от 19 июня 1802 г. // Сочинения Джефферсона, Vol. VIII. Р. 158 - 159. Цит. по: Robert W. Tucker and David С. Hendrickson. Empire of Liberty: The Statecraft of Thomas Jefferson (Такер и Хендриксон. Империя свободы: государственная деятельность Томаса Джефферсона). N. Y.; Oxford: Oxford Univ. Press, 1990. P. 11.

Такер и Хендриксон, Томас Джефферсон. С 141.

Адаме Джон Квинси. Обращение 4 июля 1821 г. // Walter LaFeber (ed.). John Quincy Adams and American Continental Empire (Джон Квинси Адаме и американская континентальная империя). Chicago: Times Books, 1965. P. 45.

Послание президента Монро Конгрессу от 2 декабря 1823 г. // Ruhl Bartlett (ed.). The Record of American Diplomacy (Протоколы американской дипломатий). N. Y.: Alfred A. Knopf, 1956. P. 182.

Там же.

Инаугурационное обращение президента Джеймса Полка от 4 марта 1845 г. // The Presidents Speak (Президенты говорят), annot. by David Newton Lott. N. Y.: Holt, Ranehart and Winston, 1969. P. 95.

Цит. по.: Вильямс. Формирование американской дипломатии. Т. I. С. 315.

См.: Paul Kennedy. The Rise and Fall of Great Powers (Кеннеди Пол. Подъем и упадок великих держав). N. Y.: Random House, 1987. P. 201, 242 ff. А также: Fareed Zakaria. The Rise of Great Power, National Strength, State Structure, and Americam Foreign Policy, 1865-1908 (3акария Фарид. Подъем великой державы: национальное могущество, государственная структура и американская внешняя политика, 1865-1908 (неопубл. докт. дисс, Гарвардский ун-т, 1992). Гл. 3. С. 4 и сл.

Закария, там же. С. 7-8.

Там же. С. 71.

Американская внешняя политика. С. 189.

Ежегодное послание президента Рузвельта Конгрессу от 6 декабря 1904 г. // Протоколы американской дипломатии. С. 539.

Заявление Рузвельта Конгрессу, 1902. Цит. по: John Morton Blum. The Republican Roosevelt (Блум Джон Мортон. Республиканец Рузвельт). Cambridge, Mass.: Harvard Univ. Press, 1967. P. 127.

Там же. С. 137

Письмо Рузвельта Хьюго Манстербергу от 3 октября 1914 г. // Elting E. Morison (ed.). The Letters of Theodore Roosevelt (Письма Теодора Рузвельта). Cambridge, Mass.: Harvard Univ. Press, 1954. V. VIII. P. 824 - 825.

Блум, Республиканец Рузвельт. С. 131.

Selections from the Correspondence of Theodore Roosevelt and Henry Cabot Lodge, 1884-1918 (Избранная переписка Теодора Рузвельта и Генри Кэбота Доджа, 1884-1918). Ed. by Henry Cabot Lodge and Charles E. Redmond. N. Y.; L: Charles Scribner's Sons, 1925. V. II. P. 162.

Блум, Республиканец Рузвельт. С. 135.

Там же. С. 134.

Цит. по.: John Milton Cooper, Jr. Pivotal Decades: The United States, 1900-1920 (Купер-мл. Джон Мильтон. Путеводные десятилетия: Соединенные Штаты в 1900- 1920 годах). N. Y.; L: W.W. Norton, 1990. Р. 103.

Блум, Республиканец Рузвельт. С. 134.

Рузвельт// Outlook. Vol. 107 (22 августа 1914 г.). Р. 1012.

Рузвельт — Манстербергу, от 3 октября 1914 г. // Письма Теодора Рузвельта. С. 823.

Рузвельт — Сесилу Артуру Спринг-Райсу, от 3 октября 1914 г. Там же. С. 821.

Рузвельт — Редьярду Киплингу, от 4 ноября 1914 г. // Robert Edicott Osgood. Ideals and Self-Interest in America's Foreign Relations (Осгуд Роберт Эндикотт. Идеалы и эгоистические интересы в американских внешних сношениях). Chicago: University of Chicago Press, 1953. P. 137.

Вильсон Вудро. Ежегодное послание Конгрессу «О положении в стране» от 2 декабря 1913 г. // Arthur S. Link, ed. The Papers of Woodrow Wilson (Документы Вудро Вильсона). Princeton, N.J.: Princeton Univ. Press, 1966. V. 29. P. 4.

Письмо Рузвельта другу, декабрь 1914 г. Цит. по кн.: Ос гуд. Идеалы и эгоистические интересы. С. 144.

Вильсон Вудро. Ежегодное послание Конгрессу от 8 декабря 1914 г. Цит по: Документы Вудро Вильсона. Т. 31. С. 423.

Там же. С. 422.

Вильсон Вудро. Обращение к выпускникам Военной академии США в Вест-Пойнте от 13 июня 1916 года. Там же. Т. 37. С. 212 и сл.

Вильсон Вудро. Замечания, высказанные на встрече ветеранов-конфедератов в Вашингтоне 5 июня 1917 г. Там же. Т. 42. С. 453.

Вильсон Вудро. Ежегодное послание Конгрессу «О положении в стране» от 7 декабря 1915 г. Там же. Т. 35. С. 297.

Вильсон Вудро. Обращение, произнесенное в театре «Принсесс», город Чейенн, штат Вайоминг, 24 сентября 1919 г. Там же. Т. 63. С. 474

Вильсон Вудро. Обращение на совместном заседании обеих палат Конгресса 2 апреля 1917 г. Там же. Т. 41. С. 526 - 527.

Там же. С. 523.

Вильсон Вудро. Обращение к сенату от 22 января 1917 г. Там же. Т. 40. С. 536.

Seleg Adier. The Isolacionist Impulse: Its Twentieth-Century Reaction (Эдлер Силиг. Изоляционистский импульс: реакция на него в двадцатом столетии). L.; N.Y.: Abelard Schuman, 1957. P. 36.

Там же.

Вильсон Вудро. Обращение от 2 апреля 1917 г. Цит. по кн.: Документы Вудро Вильсона. Т. 41. С. 519 и сл.

Вильсон Вудро. Бостонское обращение от 24 февраля 1919 г. Там же. Т. 55. С. 242 - 243.

Вильсон Вудро. Обращение от 22 января 1917 г.

Там же. Т. 40. С. 536-537

Вильсон Вудро. Замечания, сделанные на Шурнеском кладбище в День памяти 30 мая 1919 г. Там же. Т. 59. С. 608-609.

Вильсон Вудро. Обращение к Лиге содействия сохранению мира от 27 мая 1916 г. Там же. Т. 37. С. 113 и сл.

Вильсон Вудро. Маунт-Вернонское обращение от 4 июля 1918 г. Там же. Т. 48. С. 516.

Вильсон Вудро. Обращение к Третьему пленарному заседанию Мирной конференции от 14 февраля 1919 г. Там же. Т. 55. С. 175.

Письмо Рузвельта Джеймсу Брайсу от 19 ноября 1918 г. Цит. по кн.: Письма Теодора Рузвельта. Т. VIII. С. 1400.

Рузвельт — сенатору Филандеру Чейзу Ноксу (республиканцу от штата Пенсильвания), 6 декабря 1918 г. Там же. С. 1413-1414

Louis Auchincloss. Richelieu (Ошенклос Луи. Ришелье). N. Y.: Viking Press, 1972. P. 256.

По кн.: Queilenbuch Geschichte (Австрийские исторические первоисточники) // Ed. by Otto Frass. V. II. Vienna: Birken Verlag, 1959. S. 100.

Там же

Там же

Там же

Joseph Strayer, Hans Gatzke and E. Harris Harbison. The Mainstream of Civilization Since 1500 (Стрэйер Джозеф, Гацке Ганс и Харбисон Э. Харрис. Основное направление развития цивилизации начиная с 1500 г.). N.Y.: Harcourt Brace Jovanovich, 1971. P. 420

Цитата приводится в кн.: Carl J. Burchardt. Richelieu and His Age (Буркхардт Карл Дж. Ришелье и его эпоха) // Trans, from the German by Bernard Hoy. Harcourt Brace Jovanovich, 1970. V. III Power Politics and the Cardinal's Death. P. 61.

Там же. С. 122

Jansenius. Mars Gallicus (Янсений. Марс Галльский). In William F. Church. Richelieu and Reason of State (Черч Вильям Ф. Ришелье и принцип высших интересов государства). Princeton, N.J.: Princeton Univ. Press, 1972. P. 388

Daniel de Priezak. Defence des Droits et Prerogatives des Roys (Прьезак Даниэль де. Защита прав и прерогатив королей Франции). Там же. С. 398.

Mathieu de Morgues. Catholicon francois: Treatise of 1636 (Mopг Матье де. Французский католицизм. Трактат 1636 года). Там же. С. 376.

Albert Sorel. Europe Under the Old Regime (Coрель Альбер. Европа при старом режиме) // Trans, by Francis H. Herrick. Los Angeles: Ward Ritchie Press, 1947

Дата добавления: 2015-08-10