Инстинкт сопричастности

Существует древний и темный инстинкт, унаследованный нами от первобытного Человека, имя ему – «инстинкт сопричастности». Чувствуя себя связанным с какой-то группой людей семейными, родовыми, национальными, религиозными или какими-либо еще узами, Человек неосознанно и механически отдает «своей» группе преимущество перед другими людьми, закрывая глаза на заблуждения или преступления представителей группы. Древнему Человеку, возвышающемуся до осознания Всеединства лишь в минуты особого вдохновения, племя представлялось единственной формой защиты от агрессивного окружающего мира. Поэтому, что бы ни делало племя, оно всегда было «хорошим», а изгнание из племени было худшим из возможных зол.

Сегодня, когда культура, цивилизация и Мудрость, принесенные на землю Учителями, как будто, дали людям возможность Освобождения – подавляющее большинство Человечества все еще пребывает в состоянии племенной обусловленности и склонно оправдать все, что делает племя. Так рождается коллективный грех и создается карма сопричастности коллективному заблуждению.

Сила и степень укорененности этого инстинкта даже у многих (в остальном) высокоразвитых представителей Человеческого Братства, наводит на печальные мысли. Например, некоторые известные суфийские мастера, оставившие после себя прекрасные учения и провозглашавшие неприятие насилия в любой его форме, говорили о... благородных войнах пророка Мухамеда! Спрашивается, какой может быть карма религиозного института, пророк и основатель которого разрешал убивать «неверных»?

Однажды, в беседе с очаровательным французским профессором политической философии, мы затронули тему инквизиции и религиозных войн. Как настоящий патриот, он возмутился: «Что вы, во Франции фактически не было Инквизиции, и никогда никого не сжигали, у меня есть документы, ясно об этом свидетельствующие. Это все – подделки и вымысел историков!».

Он говорил, а передо мной проходила история альбигойских войн и разоренный «католиками» Прованс, сотни тысяч «еретиков», убитых, казненных и жестоко замученных по благословению Церкви, а также – и в то же самое время – разоренные и опустошенные по благословению Православной Церкви богомильские села в Болгарии. И вспомнив молчащую и глухую позицию руководства Болгарской Православной Церкви по этому вопросу с той поры и по сей день, я отказался спорить с профессором.

Учение Богомилов, основанное в IX веке н. э. в Болгарии Попом Богомилом[127], дало миру многих великих сынов, среди которых достаточно назвать Бояна Мага, Петра Димкова, названного Лекарем, и Учителя Беинса Дуно (Петра Дынова). Преемственными от богомильского являются также мистические христианские учения альбигойцев и мальтийских катаров, опирающиеся на «Пятое евангелие от Иоанна», принесенное Попом Богомилом.

Однако богомильская вера, запрещающая своим приверженикам убивать и даже просто прикасаться к оружию, не могла встретить понимания у царей и боляр, которым нужны были все новые и новые молодые тела для ведения бесчисленных войн и удовлетворения бесчисленных амбиций. С другой стороны, ортодоксальное православное духовенство, всерьез напуганное быстро набирающим силу духовным движением, сочло лучшим выходом из положения объявить богомилов еретиками и благословить их поголовное уничтожение.

Иногда мне кажется, что если собрать воедино все безумия, совершенные людьми с именем Бога на устах, превратить их в камни и наполнить ими бездонные пропасти в океанах, то над поверхностью вод поднимутся невиданные и мрачные горы.

Болгарский писатель Антон Дончев, создатель одного из крупнейших в мировой литературе эпических произведений «Време Разделно»[128], в другом своем романе, посвященном истории и учениям богомильских и альбигойских братств, пишет о последнем и великом выборе Человека, стоящего между костром инквизиции и отречением от веры своего сердца:

«Поднимаю взгляд к лесистой горе. Красное утреннее солнце зажигает едва-едва позелененную вершину. Красные утренние лучи озаряют огромную кучу сырых дров.

Где-то там, наверху, должна быть Священная книга. Знаю, она смотрит. Но хочется, чтобы была рядом.

Смотрю на сложенные дрова, смотрю на руку свою, что дописывает последний лист. Неужели, когда солнце взойдет, этой руки не будет? Как так я не увижу Солнце, как погружусь во мрак, в вечный мрак! Как так меня не будет…

Первые чада смерти выходят из за ограды и движутся к костру. Они поют. Господи, ведь они поют слова из священного тайного Пятого евангелия от Иоанна, слова из моей книги. Они говорят:

— Бог облечет нас одеждами неразрушимыми и возложит на нас венцы неувядающие... Не будет уже ни голода, ни жажды, и солнечный жар нас не опалит. Бог вытрет все слезы с глаз наших...

Заканчиваю. Могу передать эти листы любому из Совершенных. Они все взойдут на костер. И памятования о Ясене, Владе и Ладе обратятся в дым. Пойду ли к костру – передам их брату. Вижу его.

Если ты прочтешь эти строки, знай, что я поднялся на костер под Монсегюром».

Дата добавления: 2015-08-10