Либеральные шлюхи.

Очень весело выступала эксперт по моему делу - Полтавцева. Мелкая старушонка мерзейшего вида, толстая тумбочка - такие старушки обычно в метро топчут ноги людям и требуют уступить им место, хотя место может быть рядом и свободно. Даже не знаю, как передать всю её отвратительность. Она зачитывала свою этнолингвистическую экспертизу в течение нескольких часов. Я мало что слушал из этих словоблудий. Собственно, и не пытался вникнуть. Но я смотрел на лицо судьи, который первое время пытался вникнуть во что-нибудь, потом лицо у него стало скучным, потом он голову опустил, и стало понятно, что ничего не хочет слышать из этого бреда.

Там был смешной толстый рыжий тип из службы судебных приставов. Похож на Киборга - правый певец который. Сидит в шапке милицейской около моей клетки, слушает эту экспертшу, но она действует на него таким образом, что у него голова опускается ниже, ниже, ниже - заснул. Шапка, бац, на пол и покатилась... Проснулся, погнался за шапкой, не поймал ее, она убежала в середину зала, выскочил за ней, хвать, и за дверь. Прислал какого-то молодого конвойного. Очень познавательный эпизод. Это единственное чем было примечательно выступление эксперта.

Вообще в зале начинался какой-то смех, все переглядываются. Она лепит какие-то цитаты из псевдонаучных антифашистских книжек. Перед ее выступлением адвокат говорит:

- Давайте отвод эксперту, потому что эксперт заинтересован в исходе дела.

- Почему Вы так решили? - спросил судья.

- Она же работает в фонде Сореса. У Фонда Сороса дочерняя точка называется «Открытое общество», которая своими врагами считает фашистов, нацистов и т.д, это записано в Уставе. То есть она изначально не может быть объективной, эксперт предвзят. Ее надо выгонять, в принципе. А по сути следователем совершено должностное преступление, когда ее привлекали в качестве эксперта.

Естественно, это не имело отношения к делу. Когда старуху спросили, как она относится к фашистам, ответила:

- Ну, Вы знаете, мне их жалко.

Из либерально-общечеловеческой жалости, видимо, бабуська лепит экспертизу, чтобы меня на подольше в тюрьму отправили. В принципе, такая нормальная здоровая жалость. Говорит:

- Знаете, Ваша честь, я этим занимаюсь не ради денег! А потому, что моего друга Николая Гиренко застрелили такие, как подсудимый, через дверь. Поэтому я только за правду!

И давай рассказывать, как выкрик «Seig Heil!» может разжечь национальную, социальную и религиозную ненависть среди либералов к либералам же. Для анализа моих высказываний было использовано порядка двадцати книг, и психолингвистика, и философия, и психология, и антифашистские научные изыскания, и хрен пойми чего. Адвокат говорит:

- Скажите, а без этих книг Вы могли бы провести экспертизу и понять, что хотел сказать господин Марцинкевич своими словами?

- Нет, без этих книг вообще нельзя понять, что он хотел сказать. Только с этими книгами можно провести экспертизу.

- То есть если человек не читал этих книг, он не сможет сказать ничего точно?

- Нет, конечно. Как он скажет, если не прочтет эти двадцать книг?!

- Господин Марцинкевич этих двадцати книг не читал. Он, может быть, не осознавал, что говорил?

- Ой, это я не знаю. Он, скорее всего, понимал. То есть он понимал подсознательно. Книжки можно не читать, он и так понимал. Он же нацист!

Ну, ладно, слив засчитан. Нацисты и без антифашистских книжек понимают больше, чем разлагающиеся от старости и толерантности шавки.

Довольно интересно выступал в суде Алексей Наклальный, проститутская собака. Он был ведущим дебатов, которые я нечаянно сорвал. Он написал на меня заявление, требовал посадить меня в тюрьму. А потом на суде, поднимаясь из боксика в зал суда, смотрю сидит: короткая стрижка, джинсы, - правый пришел поддержать. Кивнул ему, а глаза у него какие-то виноватые, смотрит на меня. Странно. Я его, естественно, не помню, видел его с пяти метров и три минуты. Начинается заседание, судья говорит:

- Сейчас будем слушать свидетеля обвинения, Наклального.

Его зовет пристав, он заходит, начинает рассказывать, как было дело, что сорвали дебаты, кричали, что этого человека он узнает, потому что помнит, что этот человек был в камуфляжной куртке, бритый наголо, в страшных ботинках.

- Ваша честь, а можно сделать заявление?- говорит он в конце выступления.

- Пожалуйста, делайте.

- Я, когда заявление писал, имел ввиду, что надо просто с фашизмом бороться, а Вы его посадили. - Под «Вы» он, видимо, имел ввиду систему, - Вы его посадили, но сделали из него мученика, за ним смотрят миллионы глаз, за ним идут тысячи сторонников, и чем больше вы ему дадите срок, тем больше за ним пойдет народа. Не надо делать из него кумира нацистов, отпустите его, потому что он даже никого не ударил, вы сажаете его за идею, вы сами его пиарите, делаете героя...

- Да, понятно, - говорит судья, - продолжайте вести наблюдение.

Наклальный ушел.

- Где свидетель Маша Гейбар?

Она не только свидетель, она еще и заявитель. Прокурор говорит:

- Не можем мы ее сюда представить.

На каком-то заседании судья говорит:

- Мне пришли документы, что Маша в Израиле на лечении, лечится от серьезного недуга какими-то кошерными грязями.

В зале все смеются, конечно, что мерзкая девка написала заявление, а сама свалила в Израиль. Судья даже пошутил, что этого и следовало ожидать.

Потом выступало еще несколько свидетельниц, обкуренные уёбки:

- Ну, чё-то я не помню, чё-то кричали там...

- Кто кричал?

- Ну, чё-то парни какие-то орали...

- А вы сами-то как к этому отнеслись?

- Да, мне вообще по фигу, я так пришла потусоваться...

- Вы кого-нибудь в зале узнаете?

- Ну, вот похож тот, показывали по телеку...

- Понятно.

Все доказано, зачитали протоколы допросов остальных свидетелей. Суд был довольно короткий, всего пять или шесть заседаний. Я, честно говоря, думал, что уложится вообще в два, потому что доказывать там было просто нечего. Кричал? Кричал. Видеозапись есть? Есть. Что еще надо?! Нет, какие-то свидетели, какие-то распечатки документов, опознания, эксперты...

Дата добавления: 2015-08-10