Зарождение профессиональной пожарной охраны в России.

Первая пожарная команда в Москве была создана в 1624 г. и получила название «пожарный обоз». Вначале пожарный обоз размещался на Земском дворе и имел в своем составе 100 чел. С 1629 г. в нем числится уже 200, а в летнее время нанималось дополнительно еще 100 чел. В их распоряжении находились простейшие насосы, бочки, ведра, щиты из луба и другое имущество, выделяемое казной.

Постоянно на Земском дворе дежурило 20 извозчиков при конном обозе, готовых по первому набатному звону доставить первых профессиональных огнеборцев, огнегасительные приборы и инструменты к месту пожара. Ответственный за тушение пожаров Земский приказ собирал на содержание команды с населения подати. Естественно, что эта малочисленная команда не могла охранять от пожаров всю Москву. После 1633 г. Земскому Приказу было поручено произвести роспись каждого московского двора по районам города и обязать жителей являться на пожары с водоливными трубами. Народ еще до появления ручного пожарного насоса выработал и успешно применял приемы тушения пожаров. Основным средством ликвидации пожаров была ломка деревянных строений, позволяющая предотвратить губительное распространение огня. Крыша и стены домов во время пожаров покрывались мокрыми лубами, мешковиной, брезентом, которые все время поливались из ведер. Запасы ее, особенно в летнее время, имелись в бочках и кадях, на чердаках и во дворах. На путях распространения пожара устанавливались паруса из плотной ткани и лубяные щиты, смоченные водой, что давало возможность сдерживать на какое-то время огонь.

Среди сооружений, неоднократно горевших, был Московский печатный двор. Так как он относился к особо ответственным зданиям, до нас дошли сведения по защите его от огня. По расходным книгам установлено, что двор в 1624 - 1626 гг. приобрел 4 «водоливных трубы (поршневые насосы), из которых две - немецкой работы, а две - местной». Приобретается кирпич для быстрой закладки окон при пожаре, пять брезентов, парус. Сторожей снабжают топорами и заступами, а во дворе расставляют кадки с водой, накрывая рогожей. Это делалось для предупреждения испарения воды. Среди приобретенной утвари числятся также восемь ушатов и столько же ведер, шесты для багров и прочее.

При крупном пожаре решеточные приказчики, стрельцы (количество которых в конце XVII в. увеличилось до 22 тыс. чел.), уличные сторожа с инструментом и запасом воды должны были прибывать «тотчас и действовать неоплошно, чтоб пожар утушить и дворы, хоромы от огня отнять». Руководство тушением возлагалось на объезжего голову.

В случае пожара в доме неродовитого жителя соседи обязаны были немедленно сбегаться для тушения с заранее назначенным инвентарем: топорами, баграми, ручными насосами и «всякими запасами, которые от пожара пристойны». Если пожар происходил в Кремле, то немедленно должны были сбегаться все решеточные приказчики, стрельцы и уличные сторожа со всем имеющимся в их распоряжении пожарным инвентарем, и немедленно тушить горевшие строения «без всякого переводу и. промышляли всякими обычаи неоплошно, чтоб за помощью Божиею пожар утушить и двор и всякое хоромное строение от пожару отнять». Для того чтобы можно было помешать распространению огня на смежные дома, полагалось иметь снасти из кож, которые во время пожара поливались водой. Царь Михаил Федорович, скончавшийся Г2 июля 1645 г., далеко раздвинул пределы государства на ближнем (Кавказ) и Дальнем Востоке (Сибирь). На долю его сына, царя Алексея Михайловича (1645—1676), выпало расширить пределы государства. Начало тридцатилетнего царствования Алексея Михайловича Романова знаменовалось кровавым народным бунтом и опустошительным пожаром Москвы. В один из жарких майских дней 1648 г. возбужденные горожане, доведенные до отчаяния несправедливыми поборами и повинностями, беспорядочными толпами устремились в Кремль искать защиты у царя от своих мучителей. Молодой царь, стремясь утихомирить разъяренных людей, выдал им на самосуд своих ближайших приближенных — Леонтия Плещеева, Петра Траханиотова и некоторых других, особенно ненавистных народу своим корыстолюбием, лихоимством, неправедным судейством и безудержным казнокрадством.

Неизвестно, как бы в дальнейшем развивался бунт московских жителей, если бы не грянул набат Спасской башни, сигнализирующий о пожаре. Загорелись дома по улице Дмитровке, огонь быстро распространился до реки Неглинной. Ярко горели хоромы бояр, дома «черных людей», свечами вспыхивали церкви, лабазы, лавки, конюшни, скотные дворы. Тушить пожар было некому. Огонь добрался до большого кружечного казенного двора (кабака). Толпа в неистовстве бросилась на даровую водку. Люди разбили бочку с вином, черпали хмельное зелье шапками, рукавицами, сапогами и перепились до того, что многие тут же сгорели заживо. Пожар прекратился только к вечеру, но суеверные москвичи считали, что он утих только после того, как в огонь бросили обезображенный труп ненавистного Плещеева.

Мятежи 1648 г. показали царю, что одним из главных зол русской жизни является отсутствие твердых и точно определенных законов: царский судебник, изданный за сто лет перед тем, сильно устарел, после него появилось множество новых царских распоряжений и указов. Да и сама жизнь государства, потрясенного смутой, требовала новых узаконений или изменения старых. Отсутствие же ясных и точных законов порождало произвол судей и различные злоупотребления.

Летом 1648 г. царь Алексей Михайлович, посоветовавшись с патриархом Никоном и Боярской думой, приказал собрать все сборники законов и указы предыдущих государей, дополнить их некоторыми статьями греческих законов и русского по духу Статута (Уложения) Великого княжества Читинского, а какие понадобятся, написать вновь, и «уложить все общим пиитом, чтобы государева всяких чинов людям, от большого до меньшого, суд и расправа были во всех делах равны».

Во второй половине XVII в., в связи с резкой активизацией борьбы с укреплением позиций крепостного права, возросло число поджогов помещичьих усадеб. Положение в стране настолько осложнилось, что царь вынужден был обратиться к населению России 17 апреля 1670 г. с призывом соблюдать меры пожарной безопасности, чтобы «...изб своих и людских бань не топили, а по вечерам поздно с огнем не сидели...». И 1667 г. была объявлена пожарная повинность — требовалось иметь отныне на каждые десять дворов колодец для пожарных нужд. Выделялись и люди (по одному с каждых десяти дворов) обходившие свои кварталы с топорами, бердышами, швабрами рогатками и водоливными трубами Жители так называемых черных слобод продолжали за свой счет содержать «ярыжных» и извозчиков, выделяя их из своей же среды.

Спустя несколько лет в качестве объезжего головы было назначено другое лицо высокого государственного чина — стольник князь Насилия Иванович Хилков. Ему в помощь выделяются не только платные решетчатые приказчики, но и стрелецкое войско. Именной царский Наказ строго предупреждает приказчиков и дежурных стрельцов, чтобы они, «будучи на страже от огня, не спали, ни за каким дурным не ходили, очинно досматривали... все было бережено в городе от огня... и исправно тушили». Для населения города также были назначены росписи орудий борьбы с с огнем: всяческие запасы, «которые от пожара пристойны». Из государева наказа мы узнаем, что среди «бытовых инструментов», которые население должно было держать для «бережения от пожарного времени», были и водозаливные трубы. При этом зажиточные обыватели должны были иметь по одной медной или деревянной водозаливной трубе на двор, а обыватели среднего и мелкого достатка на пять дворов — по одной трубе. Однако ведра и кади должны были иметь «однолично» во всех дворах без исключения. Водозаливные трубы ввозили из Германии, Голландии, Франции. Приглашали также и «трубных мастеров». Впоследствии эти трубы изготавливались в Москве на специально созданной для этих целей мануфактype. Они представляли собой ручной насос, состоящий из трубы с наконечником, в которой плотно двигался поршень. Длина такой трубы достигала 1 м. Ее изготовляли из листовой меди и дереза. Вода в трубу заливалась сверху ведрами. При помощи такой трубы можно было подавать воду в виде струи на расстояние 6 - 7 м. Хотя их эффективность была невелика, да и таких труб было в те годы немного, но при первых же пожарах, по свидетельству очевидцев, они способствовали предотвращению распространения огня.

В засушливое лето, когда горячие ветры до звона иссушали деревянные строения, малейшая неосторожность с открытым огнем приводила к большой беде; в скученных деревянных городах, крытых осиновой щепой, дубовой дранкой и соломой, пламя распространялось мгновенно, возникали огненные бури, несшие гибель всему живому; тушить такие пожары было делом трудным и опасным. Для доставки воды бочками и ведрами, установки смоченных водой защитных щитов, растаскивания горящих бревен и досок крючьями и баграми приходилось привлекать массу людей, а это требовало присутствия умелого руководителя тушением пожара, в качестве которого нередко выступали большие государственные чины, вплоть до окольничих и думных бояр. Это обусловливалось главным образом опасностью пожаров для города и необходимостью привлечения для борьбы с огнем очень большого количества народа. В тушении московского пожара 1652 г. приняло участие 25 тыс. стрельцов и другого народа и все же сгорело 400 домов. Пожар мог получить гораздо большее развитие, если бы ему не противостояла столь мощная и организованная сила.

Издавна звон колокола на Руси оповещал народ о надвигающейся опасности пожара, набега врагов или призывал буйный народ к мятежам. При возникновении пожара беспорядочный звон московских колоколов вносил сумятицу, люди выбегали на улицу, не зная, откуда идет огненная напасть, не знали, куда бежать с огнегасительными инструментами по пожарной повинности. Вероятно, именно эти обстоятельства побудили государя Алексея Михайловича взяться за перо и лично составить звуковую набатную сигнализацию.

Обо всех возникших в городе пожарах жители оповещались набатным боем и тревожным колокольным звоном с кремлевских башен. В специальном указе были точно расписаны условные сигналы на случай загораний: «Будет загораться в Кремле, бить во все три набата в оба края по спору. Будет загораться в Китае, бить в один Спасский набат в один край. Скоро же будет в Белом городе — в Спасский набат в оба края, но потише. В земляном городе — в набат на Тайницкой башне — в один край, таким обычаем бить с развалом и расстановкой».

В 1655 г. в Москве именно для оповещения о пожарах, был отлит первый Царь-колокол. Весил он около 130 тонн и предназначался для звонницы, что рядом с колокольней Ивана Великого.

В 1680 г. руководство тушением пожаров возлагается на объезжих голов и приставов. В этот период появились в Москве и пожарные обозы с сотнями лошадей. Решеточные приказчики перешли на содержание государства, их число было увеличено до 200 чел., а в период усиленной возгораемости (летнее время) число их доходило до 300 чел. Казной предоставлялись им насосы, ведра и лубяные щиты. Помимо решеточных приказчиков к тушению пожара привлекались стрельцы и население.

Дата добавления: 2015-08-10