Деревенский суд

В детстве, до учреждения Министерства государственных имуществ, слыхал я часто слова: «Их миром судили, миром делили». Но очевидцем такого суда был, и то уголовного, только однажды в своей деревне. Услыхав, что созывают деревню в дом к Ларионовым, и я пошел туда. Там было уже несколько соседей, а другие подходили еще. Одна из снох Лариона, молодая баба, лежала на полу с горстью яровой соломы в руке и жаловалась соседям, что деверь ее Ефим хотел изнасиловать ее в амбаре, повалил и затыкал рот соломой, но она не далась, вырвалась. Она просила соседей поучить его. Тут же был и Ефим, очень маленький человек, и оправдывался тем, что хотел поиграть только и повалил ее шутя, а она обиделась. Долго кричали и спорили, но признали Ефима виновным и приговорили к водке за беспокойство деревни.
При управлении государственными имуществами подобных судов не слыхивал, но знаю, что долго еще продолжался обычай приговаривать словесно деревенским миром к порке розгами за худые огороды в очерде полей. По наряду деревенского десятского по человеку с дома шли осматривать огороды, и чей огород худ или упал, тут же на месте упавшего огорода, с общего согласия, приговаривали и секли виновного. На первых порах сельское начальство отказывалось принимать жалобы на эти наказания, в силу обычая их, и говорили просителю, что так и надобно, что везде так делается, заботься об исправности огородов и не будешь сечен. О прекращении подобных экзекуций старики сожалеют и посейчас. Обычай собирать деревню при раздорах в семье и при разделах не вывелся еще совершенно, хотя утратил санкцию законности и потому прочности словесного деревенского постановления.
Вспомнился еще мне деревенский суд собственного моего гражданского дела. Тогда я был еще подростком. Требовались обывательские подводы к сельскому правлению в Трепу для отвоза окружного начальника в Пошехонье, и за мной была очередь с прочими. Поехали на трех подводах — троечной для окружного и двух парных для прочих. Дорогой-моя пара набежала на такую же соседа МеШалкина и оглоблею повредила задок его выездной тележки. Он требовал слишком много на починку. Я созвал селение, и оно нас помирило на сносной плате с моей стороны. Я благодарил мужичков поклоном, а Мешалкин роптал, но подчинился деревенскому суду.

Иов

Копринские старики рассказывали мне около 1846 года про знаменитого в волости человека Иова, коего они знали в своей молодости, забравшего большую власть над миром, но рассудительного будто бы и доброго. Что Иов скажет на сходе, тому и быть. Все его боялись и преимущественно его громадной силы, о которой рассказывали чудеса. Он долго был бессменным головой, сам собирал подати, рассчитывался с плательщиками по биркам. Память имел удивительную, не даст никому покривить душой в расчетах, уличит всякого во лжи или забывчивости. В то же время не знали еще говорят серебра и ассигнаций, по крайней мере денег таких не видывали в волости, поэтому подати платили медной монетой, пятаками больше. Иов собирал деньги и пешком относил в казначейство за 35 верст. В дороге ходил с железной тростью, такой тяжелой, что другому и поднять-то ее в пору было. Если кого нужно было заарестовать, то он, никого не приглашая, возьмет арестанта одной рукой за грудь, другой захватит за обе ноги, за онучи или лапти, приподымет на руках да и вставит в дыру, проделанную на арестантском стуле. Рассыльному остается только прикрепить цепь (о стуле я говорил уже).

Беглые

Отец говаривал мне, в старину беглых было больше, чем теперь. Когда он был еще мальчиком, то носились слухи, что беглый солдат из наших же сдаточных скрывается в лесу, в намерении отомстить голове за неправильную сдачу его в солдаты. Вот однажды, говорит батюшка, подзывает его отец (мой дед) и дает поручение отнести в лес в зелень на дорогу к приходской церкви корзину с хлебом, пирогами и яйцами. Ты, говорит, не входи в лес, он сам тебя увидит и встретит. Видно, говорит, наша очередь пришла накормить его. Никакие отговоры боязнью не подействовали, он принужден был облачиться и нести тяжелую корзину по назначению. Только, говорит, вхожу в лес, как из него вывернулся довольно рослый человек с большим ножом за поясом и ласково подзывает его к себе, говоря: «Не бойся, мальчик, ничего тебе не сделаю, не для тебя я пришел сюда». Корзину, говорит, взял, а меня отпустил с ласкою. Дело было летом. Спустя несколько времени оказалось на косях между деревней Германовой слободой и Буневом мертвое тело. Это был зарезанный голова. Поноски пищи этому беглецу многие делали по уведомлению о его требовании через скотских пастухов. Отец говорил еще мне понаслышке от дедушки, что в то время подобные же беглецы скрывались в лесах и окрестных с монастырщиною владельческих имениях.

Дата добавления: 2015-07-20