Протесты.

Антиправительственные выступления 2013 г. начались под очень привлекательными экологическими лозунгами. Кто же будет отрицать необходимость сохранения зеленой среды в городе в виде парка «Гези» около площади Таксим? И надо признать власти повели себя несколько неуклюже – разогнав немногочисленные выступления экологов. Тогда на улице вышли тысячи и лозунги их уже не ограничивались требованием сохранить парк. Но если внимательно присмотреться к экологической составляющей лозунгов протестующих, то можно проследить, что демонстранты выступали не только протии вырубки парка «Гези», но также против вырубки деревьев при строительстве нового моста через Босфор, а далее и против строительства нового аэропорта на Черном море к северу от Стамбула, для которого в общем то и строится этот мост, а также в целом против строительного бума, охватившего Турцию в последние годы. Иными словами активисты экологических движений на площади Таксим недвусмысленно выступили против ускоренной индустриализации страны в целом – пришли ли подобные идеи в их головы сами собой, или были подсказаны их друзьями извне – вопрос риторический.

В самый пик выступлений мировые информагентства сообщали о десятках тысячах протестующих, что в общем то не мало. Но для Стамбула с его почти что 15 миллионным населением цифра 20-30 тысяч не является критической. И уж тем более было бы странным, что бы 75-миллионная Турция позволила диктовать себе условия десяткам тысяч митингующих в ряде городов страны. Что же еще так обеспокоило протестующих, кроме угрозы вырубки парка «Гези»? И опять таки все недовольные говорили о «ползучей», «мягкой» исламизации. Например, запрет на торговлю алкоголем в ночное время, разрешение женщинам появляться в госучреждениях в платках, и снова отступление от «принципов Атаюрка»… Состав протестующих был достаточно пестрым от экологов, левых радикалов, активистов движений сексменьшинств, футбольных болельщиков и до широких кругов стамбульской светской интеллигенции и многочисленных групп студентов. Выражение протестов также имело разнообразные формы от мирных шествий до жесткого противостояния с силами полиции. Среди этих способов самовыражения протестующих обратили на себя внимание женщины бившие ложками и еще чем-то по кастрюлям. И автору этих строк тут же вспомнились «марши пустых кастрюль» накануне свержения президента Альенде в Чили в 1973 г., которое обернулось для страны многолетней военной диктатурой и тысячами загубленных жизней. И трудно было отвлечься от мысли – не являются ли нынешние протесты подготовительной фазой к военному перевороту. Хотя нужно отметить, что в Чили начала 1970-х гг. были реальные экономические трудности и проблемы с продовольствием. Чего никак нельзя сказать о нынешней Турции.

Армия.

Действительно армия в Турции до последних лет играла важную политическую роль, считалась «хранительницей устоев светского государства». Более того, вплоть до референдума 2010 г. право военных в критических ситуациях брать ответственность за страну в свои руки было узаконено конституцией страны. С младших курсов военных училищ будущие офицеры впитывают стереотипы о собственной избранности, духе рыцарства, и считают себя хранителями республики. И, по всей видимости, будучи уже генералами не испытывают (или не испытывали) особого почтения к представителям избранной власти. В новейшей истории Турции можно проследить шесть эпизодов вмешательства военных в политическую жизнь страны. Военный переворот 1960 г., закончившийся свержением власти правящей тогда Демократической партии и казнью премьер-министра Аднана Мендереса. Затем были две неудачные попытки мятежа военных в 1962 и 1963 гг.. В 1971 г. произошел так называемый «мягкий» военный переворот, когда по требованию военных правительство ушло в отставку, но сами военные не стали занимать правительственных постов. Во время военного переворота 1980 г. также уходящее правительство не оказало сопротивление генералам, и вплоть до 1982 г. в Турции установился режим военной диктатуры. И, наконец, «постмодернистский» переворот 1997 г. – когда под давлением военных ушел в отставку премьер министр-«исламист» Н.Эрбакан. Таким образом, мы видим, что, по сути, в новейшей истории Турции имел место только один эпизод удачного насильственного силового захвата власти военными в 1960 г., когда было пусть и не значительное сопротивление мятежникам; во всех остальных случаях армия оказывала влияние на власть без боя и даже при содействии правоохранительных органов. То есть у современной турецкой армии нет опыта силового захвата власти. Уже предпоследний состав высшего военного командования Турции был сформирован под непосредственным контролем и вмешательством политического руководства страны, и вероятность того, что эти генералы способны поднять всю армию против властей, очень не велика. Правда нельзя исключать возможность мятежа со стороны офицеров среднего и младшего комсостава, как это в общем то имело место в том же 1960 г.. Но для организаторов подобного путча это было бы очень рискованным предприятием, так как за годы нахождения у власти правящая партия очень сильно укрепила полицию и другие структуры, способные подавить локальный мятеж. Так что угроза военного переворота вроде как не очень велика, более того со стороны политического руководства Турции даже прозвучали угрозы применения армии против протестующих в случае резкого обострения обстановки. И надо заметить, что со стороны армейского командования никаких публичных возражений не последовало. Но в контексте последних событий в Египте стало ясно, что сюрпризов можно ожидать и от вроде бы лояльных к властям военачальников. И надо полагать, что турецкое руководство должно было усилить внимание к вооруженным силам страны…Что и произошло в начале августа - когда на фоне суровых приговоров по делу «Эргенекон» вновь произошла перетряска в высших эшелонах армейского командования.

Дата добавления: 2015-07-21