Первая часть

М.Коломенский

ТРИ СТАРУШКИ ВЕЧЕРКОМ

сюита в 2-х частях

© М.Коломенский, 2003 Коломенский Михаил Юрьевич

[e-mail]

8-950 843 2386

(863) 251 67 67

пер. Казбекский, 34-Б

Ростов-на-Дону 344030

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

А. – старушка.

Л. – старушка.

С. – старушка.

В наши дни, в глубине России.

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

Л. (внезапно). Знаешь, что?

А. Что?

Л. Прикрой форточку.

А. Зачем?

Л. Ну, пожалуйста.

А. Ну зачем? быстро

Л. Чтобы жара не шла!..

А. Тю.

Л. Ну прикрой, я прошу.

А. Ну зачем?

Л. Жара!..

А. Какая жара?.. Вечер! Уже прохлада!.. (Напевает.) Веет с моря ночная прохлада...

Л. (подхватывает). Та-ра-рáм, та-ра-рá, ра-ра-рá...

В молчании бьют на себе комаров – неловко и с несоразмерной силой.

А. Да, надо закрыть. (Идёт к окну.)

Л. С поля!

А. (остановилась). Что «с поля»?

Л. Не «с моря», а «с поля»!

А. Что «с поля»?

Л. Прохлада!

Некоторая пауза.

А. С какого ещё поля?.. Где тут у нас поле такое?

Л. Какое?

А. Прохладное!

Л. А море где?

А. (после небольшой паузы). Да... Живёшь-живёшь... (Задумалась.)

Л. (объявляет, с пафосом). Русское поле!.. (Бьёт комаров.) Надо тебе фумитокс подарить.

А. Да. Подари.

Л. А ты не знаешь, что больше: русское поле или украинская степь?

А. Тундра. Тундра самая большая.

Л. А она чья?

А. Наша. Чья же ещё?.. Пока ещё наша.

Л. Русская?

А. Ну, а чья?

Л. А почему тогда не говорят: «русская тундра»?

А. Потому, что и так понятно. (Подумав, решила разъяснить.) Поля – у всех. А тундра – только у нас.

Л. А вот почему говорят: «электромагнитное поле»? И не говорят: «электромагнитная степь»?

А. Отстань.

Л. Украинцы обидеться могут.

А. Ну, а я при чём?.. (Остановилась.) Я – при чём?

Л. (с недоумением). А при чём тут ты?

Л. тоже остановилась; смотрят друг на друга.

А. (внезапно). Боже мой... а тут!.. (Бьёт комаров в углу.)

Л. Да что ж это Сонечка не идёт?..

А. Она старушка. Ходит медленно.

Л. А это ей уже сколько?

А. Надо подумать. По гороскопу она – Лев... А я – Овен! Мы с ней – два огненных знака. А ты – между двух огней! (Смеётся каркающим смехом.)

Л. (слегка обиделась). А я в гороскопы не верю. Вот у меня сосед, дядя Коля, послушал гороскоп – всё нормально, а на другой день умер.

А. (бодро). Ничего, мы тоже умрём.

Л. Ой, не дай бог.

А. Да что уж... Сколько тут осталось... А тут! – сколько их налетело!.. Ой-ё-ёй... (Бьёт комаров.)

Л. (тоже бьёт, при этом чуть не падает). Как у тебя всё-таки... хорошо!.. Как хорошо!.. Так тихо!..

А. (не расслышала). А?..

Л. (повторяет громче). Тихо!.. (А. застыла в неловкой позе, прислушивается.) Прямо как в раю. А у меня соседи – стук-стук! грюк-грюк! (Подумала.) Бряк-бряк! (Подумала.) Потом – шарах!.. И только потом уже тишина.

А. Это – эти? молодые?

Л. Нет, не очень. (Бьёт комаров.) И всё время врубают музыку! (Бьёт комаров.) И всё время не ту! (Задумалась.) А вдруг она заболела?..

А. Запросто.

Л. А интересно, чем?

А. Спидом, конечно. Чем же ещё.

Л. Что, правда?.. (А. каркающе смеётся.) Типун тебе на язык!.. А может, её террористы взорвали!.. (Резкий звонок в дверь.) Аай!.. (Слегка подскочила, задёргала руками.)

А. Ну, вот!..

Л. (торопливо). Соня!..

А. Я тебя поздравляю. (Идёт к двери.)

Л. Сонечка пришла... Сонечка пришла...

Входит С.

С. Здравствуйте, девочки!..

Л. Сонечка!.. (Целуется с С.)

А. Ну что, баба Саня?.. Как добрáлась?

С. А?

А. (громче). Как добрáлась?

С. Добрáлась.

Л. Наконец ты сегодня оделась по погоде.

С. А сегодня погода такая.

А. остервенело бьёт комаров.

Л. А мы думали – ты спидом заболела.

С. Эх, да куда уж мне...

А. А чего? Ты ещё ничего.

С. (отмахиваясь). Ой, что ж вы комаров понапустили?..

Л. Мы их не пускали! Они сами!..

А. Это хорошо, что комары. Ты представь – если б всё это моль была!..

Л. (искренне). Ужас!..

С. Ужас – как я ехала. Вот это ужас. Пришёл, наконец, троллейбус – и всех бьёт током. А из него кричат: «Не нравится – не садитесь!»... Всё как было... О-ох... (Садится.) И народу столько...

А. И мало того, что сами ездят, так ещё и сумки возят!

С. Я вчера была... ну, в общем, за городом. И вот удивительно: как в городе жарко и как не в городе не жарко.

Л. Да... За городом хорошо... В садах... В аллеях... На глухих тропинках...

С. Я варенье принесла. (Достаёт.)

А. Какое?

С. Клубничное.

А. Нормально.

Л. А я принесла чай?

А. Да.

Л. Слава богу.

С. А какой?

Л. Этот... Гранулированный!

С. О, гранулированный...

Л. Да, гранулированный!

А. (одобряет). Я люблю гранулированный.

С. (Л., с любопытством). Дорогой?

Л. А я не знаю, это зять дал. Он иногда даёт что-нибудь. Один раз зубную пасту дал.

А. (к С.) У неё хороший зять.

Л. Очень. Очень.

А. А вот у Верки, что подо мной, так у неё дочка, а у дочки любовник, и вот он приходит... на днях... а Верка дома – одна...

Л. Ой...

А. Она ему: «Ну... (С чувством.) Здравствуй...» И он на неё – так смотрит... И тоже: «Ну?..»

Л. Да ты что!..

А. «...собрáла деньги на гроб?». И повернулся, и ушёл. Вот такие зятья бывают.

Л. Так он же ещё не зять, он только любовник!

А. Да всё равно... живут же...

Все задумались.

Л. (напевает хабанеру Кармен). Любовь... Любовь...

А. (энергично). Ну, про любовь потом – да? За чаем. Чай будем?

Л. Да! Чай! – и про любовь!..

С. (то ли к Л., то ли к А.). Конечно.

Л. Один мужчина мне говорил: любовь – это рвать и кусать!.. Рвать и кусать!..

А. Чай! Где чай? Чай – где? (Ищет.)

С. А как ваше здоровье?

А. (отвлекаясь от поисков). А?

С. Как здоровье?

А. (бодро). Катится.

С. Куда?

А. Под горку.

С. Надо тормозить.

А. Тормоза отказывают.

Все заливаются смехом.

Л. У меня вчера поджелудочная болела!

Все заливаются смехом.

С. А я в переходе видела книжку... такую смешную! Называется знаете, как?

Л. Как?

С. «Чудо голодания».

Все заливаются смехом.

Смех уже почти истеричен.

Л. Ой, хватит смеяться. А то у меня... опять заболит.

А. А что прикажешь? Плакать? А вот им всем!.. Мы свою норму выплакали!.. и перевыплакали!..

С. Иди чайник ставь.

А. Мы ещё доживём!.. Ещё даже переживём!..

Л. (вскакивает). Дожить – и пережить!.. Всем войти в светлое будущее!.. Осторожно, двери открываются!..

А. Они нас теперь умертвить хотят! Со светлым будущим не вышло, так они теперь тёмное пробуют! может, получится!..

С. (серьёзно). Должно получиться.

А. Ага! чтобы мы все – вымерли!.. (Уходит в кухню. Слышен её голос.) А мы не вымрем!.. Мы будем всегда!.. (Неожиданно вернулась; неожиданно спокойно.) Ну, как это: я – умру?.. Тю! (Опять уходит.)

Л. Вот бы действительно... не умереть.

С. Ну, как же ты не умрёшь...

Л. Ну, как-нибудь – спрятаться... где-то в сторонке... А потом – тихо-тихо домой...

С. Да где ж та сторонка... Хотя, конечно... принято оттягивать... этот неприятный момент.

Л. А вот почему он неприятный? А если это – избавление? Вот есть люди – хотят смерти. А смерть к ним не идёт. А есть – хотят жить. И вдруг умирают. Почему?

С. Не знаю, кто это хочет смерти. Это только так говорят.

Л. Я хочу. Только не говорю.

С. Ты?..

Л. Да. Но я и жить хочу. И то хочу, и это хочу. Как быть? Ума не приложу!

Входит А.

А. Чем я вас угощу!.. Вы даже не представляете.

С. Чем?

А. Селёдкой!..

Л. О-о... С картошечкой?

А. Картошка пока молодая. Не по зубам.

Л. Ничего! Наше время придёт!

А. И ещё у меня – сюрприз. (Пауза. Л. и С. смотрят на А.) У меня варится свёкла! Уже сварилась!

Л. Девочки, ура!

С. Это хорошо.

А. А вот хлеба нет. Ну, не успела я!.. Пока выйдешь...

С. А печенье есть?

А. Печенье есть. Только старое.

С. Ничего. Давай старое.

Л. Это даже лучше.

А. И свёкла.

С. Ну, и всё. Что ещё нужно?

Л. Великолепно!..

А. Сейчас, сейчас! сейчас, сейчас! (Уходит.)

С. Пойду ей помогу. (Уходит.)

Л. достаёт из сумочки зеркальце, смотрится, поправляет волосы. Прячет зеркальце обратно. Встаёт, подходит к зеркалу, смотрится, поправляет волосы. Входит С. с тарелками и А. с кастрюлькой. Л. торопливо идёт им навстречу, проходит мимо, уходит.

А. Ты разложи селёдку по всем тарелкам. А я свёклу порежу.

С. раскладывает селёдку. А. открывает банку с вареньем.

Внезапный страшный грохот.

С. Что это?..

А. Соседи гуляют. (Короткая пауза.) Сволочи. (Короткая пауза.) Жулики – первой мафии! (Короткая пауза.) Он судья, она прокурор. (Короткая пауза.) У них тут – пол-этажа.

А. Ты говорила: четверть.

С. Четверть зимой была.

Поспешно входит Л.

Л. (в возбуждении). Я только туда – ба-бах!.. И трещина по стене!..

С. Господи...

А. (деловито). Трещина – в виде дерева?

Л. Да.

А. Тогда нормально. Это ещё с позапрошлого раза.

Л. И под деревом кустик.

Некоторая пауза.

А. Кустика не было.

Л. И чайник ещё кипит.

А. оставляет банку и быстро уходит. Л., вторя её порыву, идёт было за ней, но, не выйдя из комнаты, возвращается на место.

С. У тебя часы есть – сколько времени?

Л. (открывает сумочку, роется, достаёт очки). Счас... Счас... Потерпи... Счас... (Надевает очки, достаёт из сумочки часы. Подносит к глазам.) Девяносто пять часов... девяносто шесть минут.

С. Зять подарил?

Л. Ага... (Торопливо.) Это счас батарейки такие делают...

Входит А.

А. Этот твой гранулированный...

Л. (испугалась). Что?..

А. Он такой же гранулированный, как я!

Л. Это... как?

А. Ну, я – сильно гранулированная? (Л. подавленно молчит.) Ну, ничего. Вот я недавно купила – так тот вообще: во-первых, гнилой, во-вторых, я им отравилась, а в-третьих, пришлось всю пачку выбросить. И кому жаловаться? А?.. (Акцентированно к С.) Вот вам, пожалуйста, – ваши реформы!

С. Чьи это – «наши»?

Л. (торопливо). Ой, девочки, не надо про политику, я вас умоляю! Я так от неё устала!..

А. Ну, а про что ты хочешь?

Л. Как «про что»?.. Про любовь! Мы же договорились!..

А. А, ну да. Но это ж надо вспомнить.

С. Ну, счас свёклу порежем и вспомним.

А. Да, давай. (Режет.) О-о... Ох, ты...

Рассматривают свёклу.

С. Может, не будем её есть?

Л. Ну, почему? Она просто испорченная.

А. М-да... Ну, мы пока порежем, а потом видно будет.

С. Да. Вдруг она полежит – и улучшится.

Л. Лучшее – враг хорошего! Так мой зять всегда говорит.

А. Сколько знаю – никак не пойму: он где работает?

Л. Он – как это... ну... этот... Коррупционер.

А. (с пониманием). А-а.

Л. (с гордостью). Да! Одевается – обалденно! Две машины у них... И собаки две. Одну зовут Витя, другую Серёжа.

А. Не Серёжа, а Толик. Ты это уже рассказывала.

Л. Ой... я забыла...

А. Сто раз притом.

Л. удручена.

С. (ласково). Расскажи ещё.

Л. (оживилась). Ага! Ну, и вот. Толик, Серёжа... ну, в общем, как-то так. Один – волкодав, а с другим он спит.

А. А почему он с женой не спит?

Л. Ну, почему не спит? Спит. Я думаю, спит. Когда она дома, то он с ней спит.

А. А Толик тогда с кем спит?

Л. (искренне). Не знаю.

С. Ты как допрос ведёшь.

А. А я специально интересуюсь. И думаю вот о чём. Нам бы – тоже...

С. Что?

А. Дело своё открыть. Ну, сколько же можно... Туфли вчера порвáлись!

Л. Да! давайте! Давно пора!..

С. (со вздохом). Какое вот только дело...

А. Но что-то же мы – умеем?

С. Ну, что-то – конечно... Прожили жизнь.

Л. А я вот прожила, но не умею.

А. Чего ты не умеешь?

Л. Ничего.

А. Совсем?

Л. Совсем.

А. Значит, будешь продавать. Нашу продукцию.

Л. Не продавать, а реализовывать!

С. Реализация щенков!

А. Не поняла.

С. Это я объявление видела... Мы-то на чём росли? Реализация планов... замыслов...

Л. (перебивая, торопясь). А теперь когда говорят: кто-то там что-то... реализует, – на самом деле он продаёт.

С. (неторопливо). Они – реализуют – Родину.

Л. Да! Теперь так! Да! А Иуда реализовал Христа.

А. Не богохульствуйте! Что вы мелете!.. Что вас вечно заносит?..

С. Ладно. Будем молчать.

Л. Ну давайте не ссориться... Ну, пожалуйста...

А. А кто ссорится? Никто не ссорится. Ты будешь реализатором. По-новому. А по-старому – продавщицей.

Л. Я?..

А. Ну, а кто?

Л. Продавщицей?..

А. Ты что, и этого не умеешь?

Л. Нет!.. Я за прилавок не стану! Я всегда была – по другую сторону! И я – ни-ко-гда!..

С. (перебивает). Люся...

Л. (по секвенции). Я их всех ненавижу... Всю мою жизнь они меня оскорбляли... С малолетства до седых волос... Я в магазин – как на войну шла! Как они над людьми издевались!.. (С сильным чувством.) Продавщицы!..

А. (строго). Люся!

Л. От нас богатеют, на нас плюют!..

С. Это было при коммунистах... Теперь не так...

Л. Так!.. В моих магазинах так! всегда!.. Потому, что я старая! Да! И нищая! Да! Вчера!.. буквально!.. Я говорю: «Вы же меня... обвесили!»... Как она стала орать... Боже мой... Сколько на их совести инсультов! По всей стране!.. И управы как не было, так и нет, они же любую власть купят!..

С. (пытаясь успокоить). Люсенька, ну... Ну, если бы власть не продавалась – они бы не покупали...

Л. (в кульминации). И вы... хотите, чтоб я... стала такой же? Да? Как они? Да?.. Вы этого хотите?.. (Рыдает.) Чтобы я тоже власть купила?..

А. А что? Хороший товар.

С. Люсенька, перестань... Ну... Они на тебя – а ты на них – плюнь...

А. И правда, плюнь.

С. Плюнь. Вместе давай... а?

А. Давай! (Плюёт.) Тьфу! На них на всех!

Л. (замолчав и подумав). Тьфу!..

С. На всех, кто нас обижал... тьфу!

Л. Тьфу!..

А. За всех за нас!..

Л. Тьфу!..

С. Тьфу!..

А. Тьфу!..

Л. (скороговоркой). Особенно в овощных, я помню – тьфу!..

А. Тьфу!..

С. Тьфу!..

Л. Тьфу!..

А. Тьфу!..

С. Тьфу!..

А. Тьфу-тьфу-тьфу-тьфу-тьфу-тьфу-тьфу!.. Тьфу-у!..

Л., С., А. Тьфу! Тьфу! Тьфу! Тьфу! Тьфу! Тьфу! Тьфу! Тьфу!..

В изнеможении садятся.

А. Теперь будешь продавщицей?

Л. не отвечает, потом начинает тихонько плакать, повизгивая.

С. (к А., укоризненно). Ты прямо как садистка.

А. (неожиданно). Ой, у меня ж там чайник!.. Уже остыл!.. (Убегает.)

Небольшая пауза.

С. Ну, что-то же ты всё-таки умеешь?

Л. Не знаю... У меня в жизни всё как-то не так получилось. Не вышло так, как должно было...

С. А откуда ты знаешь, как было должно?

Л. Да ну как?.. Я же чувствую... (Напевает.) Мари не может стряпать и стирать... Зато умеет петь и танцевать...[1]

Входит А.

А. (хлопотливо, торопливо). Сейчас закипит. Сейчас. Селёдочку пробуйте. Кушайте. (Садится.) Кушайте, кушайте! Печенье берите. (Небольшая пауза.) Кушайте, кушайте. Кушайте.

С. А ты сама – почему не ешь?

А. Я вáс угощаю. Люся, кушай.

Л. Мне селёдку нельзя.

А. Тю! Давно?

Л. Всю жизнь. Я просто забыла. У меня от неё почки набухают.

А. (к С.). Ну, тебе-то можно?

С. И мне нельзя. Я от неё чешусь.

Л. Ты угощаешь – значит, ты и ешь.

А. Да ну как это я одна буду?

С. А ничего. Ничего. Ты поешь, а мы посмотрим.

Л. Как по телевизору.

С. Да.

Л. Я телевизор когда смотрю... Смотрю – и думаю... про них...

А. И что ж ты про них думаешь?

Чуть пауза – и начинают хихикать, прикрывая лица. Потом утихают.

Л. Нет... Я думаю, как они – приходят домой... а дома у них – еда. Причём у каждого.

А. Ничего, у нас тоже еда. У нас своя еда есть!

С. Правильно. У них своя, у нас своя... (К А.) Давай.

А. Одна я не буду.

Л. Ну, тогда съешь, когда мы уйдём.

А. Ладно.

Л. А вот скажите: почему мы всё время голодные, а они всё время сытые?

С. Они не мы.

А. Мы не они.

Л. Точно... Всё сходится...

С. Давно уже сошлось. Никак не разойдётся. (К А.) Чаёк – наливай.

А. Да! Уже закипел. (Быстро уходит.)

Л. (мечтательно). Сейчас чаю выпьем... и поговорим. (Краткая пауза. С неожиданной озабоченностью.) А вот к чему снятся блохи?

С. К антициклону.

Л. (подумав). Не может быть!

С. Почему?

Входит А. с чайником.

А. Чай!.. Чай!.. Кому чаю?.. Чай!.. Чай!.. (Разливает.)

Л. И варенье!.. И варенье!..

С. Извините, что магазинное... Но зато клубничное.

А. (раскладывает варенье). Сейчас мы его... попробуем... Сто лет клубничного не ела... Ну-ка... Ложки у всех есть?

Л. Да!

С. Есть!

А. Ну... с Богом.

Л. (торопливо). Ага.

Пробуют варенье.

А. (разочарованно). Как его делали?..

С. (недовольно). Перетёрли на мясорубке, и всё.

Л. (со вздохом). На электрической, небось...

А. Но с чайком – ничего.

С. Бараночек бы сюда...

Л. И ещё – сырок. Вот я люблю сырок «Дружба». Самый лучший сырок – «Дружба»!.. (Подумав.) А интересно, почему нет сырка «Любовь»? Сырок «Дружба» есть, а сырка «Любовь» нету.

А. (искренне). Действительно...

Л. (продолжает). Может, он был бы ещё вкуснее. И я бы любила сырок «Любовь».

С. И пила есть «Дружба», а пилы «Любовь» нету.

А. Ну, не пила – молоток хотя бы!

Л. Почему-то не разрешают.

А. Да сейчас уже всё разрешают!

Л. Но почему-то ж нельзя? Вот почему: «Дружба» – можно, а «Любовь» – нельзя?

С. Ну, ты вспомни: нас так ещё в школе учили. Вот оно и закрепилось.

А. У кого там что закрепилось!.. Давно уже всё открéпленное!.. Ты посмотри, как девки сегодня ходят!.. Сталина на них нет!

С. Сталина?..

А. Да! Сталина! Сталина! Да! Нет!..

Л. (истошно). Девочки-и!.. (А. и С. замерли.) Вот я когда в школе училась... Какие тогда были бублики!

А. (злобно). А теперь их вообще не найдёшь.

Л. Ну, почему? Иногда бывают. Не такие, правда, как были...

А. А хлеб какой стал... Особенно после дождя.

С. (оживилась). И особенно – городские булочки. Вот чтó нужно делать, когда её покупаешь? Берёшь её и смотришь: есть на ней грязь засохшая? Или даже вот подошва отпечаталась, бывает... И вот городскую – особенно выбирать надо.

А. (горячо). Да!

Л. (горячо). Да! Да!

С. А на другом хлебе этого нет. На ржаном этого нет...

А. Ну, зачем ты так говоришь? И на ржаном бывает.

С. Бывает, но всё же не так часто.

Л. А вот интересно – почему?

С. А я разгадала. Городские – они такие гладкие и маленькие, и когда их грузят, они скользят. Большой процент падения на землю. Больше, чем у других видов.

Л. А почему тогда бублики попадаются грязные? Они ж вроде не скользкие.

Все задумались.

А. (догадалась). Они круглые!..

С. Да! Они покатиться могут.

Л. Да!..

Неожиданно замолкают. Пьют чай.

С. Три старушки... вечерком...

Л. Наслаждалися чайком... О! Мы песню сложили!.. Давайте споём!

А. Не сейчас. Потом. Мы ещё мало выпили.

Л. «Давайте споём! – Не сейчас, потом». (Краткая пауза.) Песня – душа народа. (Краткая пауза. Озабоченно.) Что-то у нас давно про духовность не говорят.

А. Где это «у нас»?

Л. Ну, как это «где у нас»? По телевизору.

С. Я тоже заметила, да. Но я решила, что показалось.

Л. Может, она закончилась?

А. Кто?

Л. Духовность.

А. Ну, как она может закончиться?

Л. Ну, всё ведь когда-то кончается.

А. Ну, она – как? Мы ведь – духовный народ?

Л. Духовный.

А. Ну, вот! Народ-то ещё не кончился?

Небольшая пауза.

С. А вот если мы духовный народ... то, значит, мы тоже?.. мы – вот тут – сидим – мы – сейчас – мы тоже духовные?

А. Не сомневайся.

С. А как это? практически?

Задумались.

А. Да вот так, как есть! Понятно?

Л. (охотно). Да!

А. (к С.). Если мы духовные – то вот то, как оно у нас, вот это оно и духовно. Неужели не ясно?

С. Не знаю... Я часто думаю... Русский народ – духовный... а остальные народы... получается – бездуховные?

А. Ну, не совсем... Но всё-таки поменьше.

С. Тогда мы как-то должны... показывать...

Л. (с искренним интересом). Что показывать?

С. Духовность.

А. Так мы это и делаем! Мы её показываем! Всему миру!.. Пусть они попробуют... вот так, как мы... Они же сбесятся! А мы живём, ничего, нормально, счас песни петь будем!..

Л. Ой, правда, давайте споём!

А. (продолжает). Почему мы живые? Духом живём – потому!.. За счёт духа держимся! Как же мы не духовные?.. при такой пенсии?..

Л. (успевает вставить). Споёмте! Друзья!

А. (к С.) Ты не согласна?

Л. (поёт). Бэсамэ... Бэсамэ мучо... Комо си фуэра эста ноче... ла ультима бэс...

А. Ты что? иностранный язык знаешь?

Л. Нет, мне просто слова списали. В 59-м году. А как зятя по отчеству – забываю... Я сейчас столько забываю... И главное, забывать мне стало нравиться!

С. А почему ж так вышло... что именно мы?

А. Что?

С. Духовнее всех.

А. Ну, а кто? кто с нами сравнится?

Л. (с любопытством). В чём?

А. Да во всём!.. Во всём!.. Вот говорят: «русская красавица»...

Л. (охотно). Да!

А. (продолжает). «...Она была красива русской красотой»... Но никто не говорит: «красивая английской красотой». (К С.) Ты когда-нибудь такое слышала? То есть – есть особая русская красота. А особой английской нету. Или вот говорят: «русская доброта». А они там в Англии говорят: «английская доброта»?

С. Да почему английская?..

А. Ну, другую возьми. Любую. Финскую. Финны есть?

Л. Есть!

А. (по-прежнему к С.). А говорят разве: «финская доброта»? А?.. (Л. начинает смеяться.) Ты такое слышала? хоть раз?

Л. Норвежская доброта!..

А. Ну? Ну, кто так говорит?.. А вот «русская доброта» – говорят.

Л. И притом все!

А. Значит, красивые и добрые только у нас. А у них там – некрасивые и недобрые. Раз они даже сами про себя так сказать не могут.

Л. Она была добра – индийской добротой!.. Парагвайской добротой!.. Гондурасской добротой!.. Эквадорской добротой!..

Л. и А. смеются взахлёб.

С. А чего ж мы тогда так плохо живём?

А. А где ты видела, чтоб добрые люди хорошо жили?

Новый приступ смеха. Внезапно смолкают. Пауза.

С. Мы живём плохо... потому что мы красивые. И духовные. Это я понимаю. Но всё-таки... даже таким, как мы... можно бы всё-таки как-то лучше жить. А?

Л. Почему-то не получается...

С. Почему?.. Ну, почему?..

А. Сказано тебе: не получается!

Л. А действительно: почему?.. Ну, уже бьёмся-бьёмся, ну бьёмся-бьёмся, и революцию сделали, и коллективизацию, индустриализацию, и войну выиграли, и целину подняли, и социализм построили, и уже его и отменили, и уже и дальше, и дальше... уже... и... а мне так хочется свежей клубники! Утром просыпаюсь – она пахнет... Понюхаю – а это у соседей...

С. А я ела – позавчера.

Л. А как это ты?

С. Угостили.

Л. А-а...

А. Сказать, почему у тебя с клубникой проблема?

Л. Ой, скажи!.. Пожалуйста, – скажи!

А. Потому, что у нас нет национальной идеи.

Л. (подумав). Да. Да. Точно. (В унынии.) Ох-хо-хо... Грехи наши тяжкие...

С. (утешает Л.). Не огорчайся. Над ней работают. Уже давно. Я слышала, передавали. И уже... недолго осталось. Буквально завтра... может, объявят.

Л. А работает – кто?

С. Конкретно не сообщается.

Л. (подумав). Всё-таки уже могли бы... Ведь идея – это как? Это несколько слов. Неужели их нужно подбирать несколько лет?

А. А может, слова не те попадаются. Всё время.

Л. Уже должны были попасться! Просто их перебрать все... и попадутся. Там же должны – словари у них быть...

С. Да идею ведь не просто подбирают. Её – ищут.

А. (заинтересовавшись). Где?

С. Это тоже не сообщается.

Л. Что ж там такое должно быть... в нашей идее... что никак её не найдут... не придумают... не подберут...

А. А у нас случай непростой. К нам трудно подобрать. Недаром же говорят: «загадочная русская душа».

Л. Так для кого она загадочная?.. Не для нас же!.. (Вытаращила глаза.) А-а!..

А. (в испуге). Что?..

Л. А это значит что?..

А. Что?

Л. Русскую национальную идею ищут – не русские!..

Некоторая пауза.

С. А кто?

Л. Кто, кто. Евреи. Больше некому.

А. Евреи русскую душу изучили будь здоров! Тем более, если это евреи, сообразили бы быстро.

Л. Ну, а тогда кто?

А. Может быть, просто олухи?

С. А как могли олухам это доверить?

А. Они дали взятку. И получили этот заказ.

Л. Значит, не олухи.

А. Олухи! Придумать же не могут.

С. А может, у них оплата – почасовая.

Страшная пауза.

А. Если так... то Россия погибнет.

Л. Так вот она и гибнет!

А. Надо спасать!..

А. принимается ходить.

С. Господи...

А. (ходит). Что же нам делать... Что же делать...

Л. Ничего не делать. Сэ ту.

А. (остановилась). Что?

Л. Сэ ту! «Это всё». По-французски. Так французы говорят. (Чуть подумав.) Обычно они говорят это перед смертью.

А. Не каркай!..

С. Я придумала! Девочки! Я придумала!.. Надо, чтоб объявили конкурс. На лучший проект национальной идеи!

Л. Точно! Ура!.. (Захлопала в ладоши.)

А. Ни в коем случае!.. Ты что!..

С. А что?

А. Если конкурс – кто победит?

С. Кто?

А. Тот, кто купит жюри. И идея будет – какая?

Л. Какая?

А. Хреновая, вот какая! А нам потом всем по ней жить, и никуда не деться.

С. Так онó так всегда и было...

А. опять начинает ходить. Вдруг остановилась.

А. Страна в прогаре. Я в тревоге. А наверху – спокойняк. Вам не кажется это странным?

Задумались.

С. (внезапно). Я поняла!.. Слушайте! Я поняла!.. Там отнюдь никакие не олухи! Наоборот! Потому мы их и не знаем. И идею они давно придумали!.. И не одну!..

Л. А сколько?

С. Пять. Или пятнадцать.

А. Ты это серьёзно?

С. Идея – это всегда самое главное, так?

А. Так.

С. Есть идея – появится всё остальное. Так?

А. Так.

С. Идея – это богатство!

Л. (нетерпеливо). Так!..

А. (к Л.). Не мешай!

С. А что мы делаем с нашим богатством? Мы его у себя воруем. И продаём. Так?

А., Л. Так! Так!

С. И чтоб мы при этом прошли мимо самого дорогого?.. Мы украли у себя национальную идею так же, как и всё остальное, и продали её чехам! Или словакам. Финнам... тем же самым. Потом опять придумали – и опять продали. Дело поставлено на поток! А идеи какие чудесные... Вы посмотрите, как живут другие страны! Как у них всё нормально!..

А. и Л. под впечатлением.

А. А Украина – что? отказалась покупать?

Л. Наверно, мы дорого запросили.

А. Своим, хоть и бывшим – могли бы и скидку сделать.

С. А нам могли бы пенсию поднять... на эти деньги.

А. Значит, эти деньги – не в бюджет.

Л. Конечно...

Загрустили.

А. Эх...

С. Холодает что-то...

Л. Да, осень уже... Надо часы перевести. (Лезет в сумочку.)

А. Вы что?.. Какая осень?.. Жарища! Лето!..

Л., подумав, откладывает сумочку.

Л. Ну, тогда – ещё чайку.

А. Чайку, да, чайку!.. (Разливает.)

Л. Но всё-таки... ну, почему... так долго так плохо?

А. Не переживай. Скоро закончится.

Л. (обрадовалась). Да? Когда?

А. Через сто сорок лет.

С. Почему через сто сорок?..

Л. Ты это точно знаешь?

А. Абсолютно. Нас исчезает сколько? По миллиону в год. Через сто сорок лет будет сэ ту.

Л. Слава богу... (крестится)...не доживём.

Пауза.

С. А я думаю, мы не исчезнем. У нас это просто не получится.

А. Ну, почему? Захотим – и исчезнем.

С. Да мы-то уже захотели. Но скоро перехотим.

А. Откуда такая уверенность?

С. Я всю жизнь преподавала геометрию. И вот как движется наша страна – знаете, как?

А., Л. (с большим интересом). Как?.. Как?..

С. Вот так, вот так, вот так, вот так, вот так... (Чертит пальцем в воздухе ломаную линию.)

Л. (дополняет её чертёж). И вот так! И вот так! (Приплясывает.) И вот – вот так!.. И ещё вот так!..

А. И что это значит?

С. А то, что по-прежнему всё изменится. Как только мы наконец закончим строительство демократии... (Проводит в воздухе плавно-волнистую горизонталь.)

А. (мрачно). Ха-ха.

С. (продолжает)....Мы сразу начнём строить – тоталитаризм. (Ведёт в воздухе штриховую вертикаль.)

Л. (рывками поднимая голову за её рукой; в восторге). О-о!..

А. Это точно?

С. Нет. Может быть – так. (Чертит штриховую вертикаль – сверху вниз.)

А. И тогда исчезание прекратится?

С. Конечно. Сейчас людям жить не хочется. А тогда – наоборот: все будут стремиться выжить.

Л. (Пританцовывая, напевает.) Тáтта-литта, тáтта-литта... Тáтта-литта-ризьм... Тáтта-литта-ризьм... (То ли увлеклась, то ли задумалась; танцует дальше молча.)

А. и С., посматривая на танцующую Л., в тишине пьют чай.

С. А дед твой где?

А. Спит. С утра как заснул, так и спит.

Л. (остановилась). А зачем он тебе?

С. Да ну... ну, как?.. Мы тут сидим – чай попиваем... ведём разговоры... а его не зовём. Получается – игнорируем.

А. Да зачем он нам, бога ради!.. Без него спокойней.

Л. (к С.). А я знаю: ты к нему неравнодушна. Я это давно заметила.

С. Вот ты дурная, честное слово.

Л. Не дурная, а наблюдательная. (К А.) И ты смотри. Он на неё тоже глаз положил.

А. (не глядя и не сразу). Что положил?

Л. Глаз.

А. На неё?

Л. (оробев). Да.

Некоторая пауза.

А. Ну, и что?

Л. (в отчаянии). Ничего!

Ещё пауза.

А. (подчёркнуто внятно). Мой дед всегда был самостоятельный мужчина. Что на кого хотел, то на того и клал. Понятно?

Л. принимается тихонько плакать.

С. Люся, ну успокойся, Люся... (К А.) Дай ей воды.

А. Сейчас, сейчас... (Суетится. Наливает.) На, на, пей. Кипячёная.

Л. делает несколько глотков.

Л. Спасибо... Теперь чаю.

А. А который твой чай? Где?

Л. в растерянности.

Долгий автомобильный гудок, затем неопределённый шум, выкрики, стуки.

С. Это чтó у вас там – свадьба?

А. Да. Вроде того. Мусорка приехала. (К Л.) Ну? (Указывает на чашку.) Вот этот? (Указывает на другую.) Вот этот?.. Ну, что ты молчишь?

С. (к Л.). Вот этот?

А. (опять указывает на чашку; строго). Чей чай? Чай чей?

С. Мой. Это мой.

А. А где мой?..

Л. Твой вон тот.

А. Ну значит, вот это твой.

Л. Это не мой!

А. Тю. А чей он тогда?

С. (начинает сначала). Вот это – мой.

А. А вот это – мой. (К Л.) А это – твой.

Л. У меня не такой был...

А. Пей!

Л. Не буду!.. (Опять начинает плакать.)

С. Дай ей воды!

А. Сейчас, сейчас... (Суетится. Наливает.) На!

Л. судорожно пьёт.

Л. Спасибо...

А. (раздельно и громко). Где – твой – чай?

Л. растерянно пытается определить, словно бы на ощупь. Напоминает лоцирующего экстрасенса.

Внезапный страшный грохот.

Л. (отдёрнула руку). Ай!..

С. (она испугана). Что это?..

А. Мусорка опрокинулась.

Л. Господи... (Крестится.)

С. Это как?..

А. Очень просто. Упала.

Некоторая пауза.

С. Она что, двухколёсная?

А. Ой, да какая разница!.. У меня что, других забот нету? – сколько там у неё колёс... Колёса я ей должна считать!..

Л. (подхватывая). Да пусть их будет – сколько угодно!.. Только чтобы жертв и пострадавших не было... (Крестится.)

А. тоже крестится. Истово.

Затем А. и Л. смотрят на С.

С. Что вы так смотрите? (А. и Л. не отвечают, продолжают смотреть.) Хотите, чтобы я тоже перекрестилась?

А. А ты что... не хочешь?

С. Нет.

А. (сурово). Почему?

С. (не сразу). Я мусульманка.

Пауза.

Л. (в тишине; негромко, испуганно). Ой...

А. (тотчас же). Не бреши.

С. Я имею право быть мусульманкой?

А. Да мало ли кто имеет! всего!..

Л. А почему ты не в парандже?

С. А я – не среди мужчин.

Л. Точно... Она мусульманка.

А. Родилась – тебя крестили?

С. Крестили.

А. Значит, ты православная.

С. А потом приняла ислам.

А. Врёшь! Когда? Расскажи, как ты принимала!

С. Не могу. Это... нельзя рассказывать.

Пауза.

А. Так ты мусульманка?

С. Да.

А. Убеждённая?

С. Вполне.

А. Ну, и зачем тебе это надо?

С. А тебе православие – зачем?

А. Ну! Сравнила!..

С. А вот если б ты родилась в Турции, ты бы православных презирала.

А. Но я не в Турции родилась!

С. Родилась ты в Турции – ты мусульманка. Родилась ты в Польше – ты католичка. Родилась ты здесь – ты православная. Но во всех случаях это всё равно ты. Понимаешь? Один и тот же человек.

А. Нет.

С. Что «нет»?

А. Нет.

Л. (к А., пытаясь объяснить). Ну, кто ты – это смотря куда попадёшь. То есть в принципе ты тоже мусульманка. (А. потеряла дар речи.) Но это ещё хорошо.

А. (вне себя). Да-а?..

Л. Если б ты родилась при Гитлере, ты была бы фашистка.

А. (хрипло). Ага!.. (Прокашлялась.) Вот! (Показывает Л. кукиш.) Я была бы – áнтифашистка!

С. А вот ты при Сталине родилась – а антисталинисткой не стала.

А. Чего б это я стала антисталинисткой?..

С. А антифашисткой чего б ты стала?

А. Ты говори, да не заговаривайся! Мусульманка!.. (Угрожающе.) Скажи, что ты пошутила.

С. Я пошутила. Но мусульмане-то от этого не исчезнут?

Л. Ну, почему? Вот уже – на одну мусульманку меньше.

Краткая пауза. Затем смеются – тоже недолго.

С. За что ты их так не любишь?

А. (со злобой). А почему я должна их любить? Они нас взрывают.

С. А христиане Хиросиму взорвали.

Л. И Нагасаки.

А. Христиане – это мои братья и с е стры.

С. А помнишь – ты была атеисткой? Ты тогда христиан не любила.

А. Это когда? когда?..

С. Когда в партии состояла.

А. Я и сейчас состою!.. И до смерти буду!.. Я этим горжусь! Я за народ! А ты за кого? Ты в какой партии?

С. Ни в какой.

А. А сочувствуешь ты – кому?

С. Больным детям... Бездомным собакам...

Л. Вот! кстати! вот я не пойму: у нас все партии за народ, да?

С. И партии все, и правительство, и депутаты... Все, кто не народ, все за него.

Л. И у всех одна цель: народное счастье. Да?

С. Конечно. Пусть попробуют сказать, что их цель – народное несчастье.

Л. Так если у всех одна цель, – почему же они между собой воюют?..

С. Что такое счастье – каждый понимал по-своему...

Л. Да зачем же по-своему? Вы у народа спросите: в чём его счастье?

А. И спрашивать не надо. Чтоб была еда и были деньги её купить. Что тут спрашивать?

С. И одежда ещё...

А. И одежда. А личное счастье мы сами себе обеспечим.

Л. Еда, одежда, деньги. Что голову ломать? что обсуждать?..

С. Значит, у них – ещё какая-то цель. Другая.

А. (не выдержав). Конечно, другая! Бьёмся, бьёмся всю жизнь – и ни поесть, ни одеться, ни заплатить!

С. А вот интересно – какая?

Л. Государственная тайна!

А. Карманы себе набить – вот у них цель!

С. Это само собой. Да. Но должно ж быть – что-то ещё!.. Что?

Напряжённо думают.

Л. (не может догадаться; в сердцах). Ч-чёрт!..

А. Вот действительно – что?

Л. Ну, я ж говорю – тайна!

А. Может, когда-нибудь... разгадают...

С. Если есть что разгадывать.

А. Ты что имеешь в виду?

С. не отвечает.

Л. Снег пошёл...

А. (оглянувшись на окно). Это не снег. Это пух. С тополей.

С. Он уже был.

А. Это ты путаешь с прошлым годом. (К Л.) А ты с нóвым годом путаешь.

Л. (похоже, обиделась). А ты всё путаешь с сегодняшним днём!

А. Потому, что я живу в сегодняшнем времени. А вы неизвестно в каком.

С. Тебе не известно. А нам известно.

А. Ну, и в каком? В каком?

С. Она – в своём... А я – в своём.

А. Вот ты умная.

Л. Девочки, не ссорьтесь.

А. А мы не ссоримся. Чего мы ссоримся? Мы не ссоримся.

С. Мы не ссоримся.

Пауза.

Л. (внезапно). Ой!

А. Что с тобой?

Л. Я тайну открыла...

С. Какую?

Л. Государственную!

А. (деловито). Кому?

Л. Себе. И теперь могу вам... (Потрясённо молчит.)

С. Ну?..

Л. (торопясь, возбуждённо). Это всё неспроста... Так не бывает – вот так, само... Не может так быть само!.. Вот смотрите: страна наша – так рьяно плохо живёт... и исчезает ещё при этом... И мы все всё это видим, понимаем... и продолжаем! Исчезать – и плохо жить.

А. Ну? Так что?

Л. Всё видим, понимаем... но ничего не меняем! Вам не кажется это странным?

Дата добавления: 2015-07-21