Портрет

Человек, в силу своей природной скромности, мечтает оставить после себя память. «Потомкам», - застенчиво улыбаясь, утверждают диктаторы и совершают немыслимые поступки. Чтобы молва о них долго не выветривалась и не сходила с языков, они воздвигают себе скульптуры, называют в свою честь улицы, дома и чужих детей. У людей обыкновенных на такие жесты не хватает ни сил, ни времени. Еще бы, когда заниматься самовосхвалением, если ты задействован в процессе восхваления другого? Конечно, можно утешаться тем, что ты кирпичик великой истории, ноготок ноги огромного памятника или облюбованный для справления нужд угол улицы, названной в честь кого-то, кто жил в одно время с тобой и был велик. Но каждый все-таки желает быть увековеченным, и здесь пригождается обыкновенный художник. Главное в желании оставить после себя наследство не слишком наследить, но об этом забывают и диктаторы, и мы.

- Скажите, а краски с картины не опадут? - с сомнением спросил Людочкин папа у художника.

- Не должны.

- Я хочу, чтобы они держались, как на древних иконах.

- Постараюсь.

- А вы правду говорили, что у меня лицо хорошее? Как вы сказали? Красивое, честное, с оттенком глубокого ума…

- Я вам только цену назвал. Но если заплатите больше, могу нарисовать вам даже джокондовскую улыбку.

- У нашего деда она такая, потому что он беззубый! Ладно, неважно. Приходи ко мне завтра.

- Рисовать с семьей?

- Зачем? Одного! Для семьи же и стараюсь, - Людочкин папа тяжело вздохнул, затем улыбнулся и расстался с художником.

На следующий день, как и оговорено, они встретились в квартире Фонарейкиных. Людочкиного папу было не узнать. Он надел свой лучший костюм, побрился и пригладил волосы так, чтобы все видели его широкий лоб. Изменилось и поведение. Казалось, он не смотрит, а скользит взглядом, который не задерживается ни на чем, кроме собственного отражения в зеркале.

- Рисуй меня в зале, - отдал распоряжение Людочкин папа и обратился к семье. - Вы все там прибрали?

- Все, даже телевизор, - ответил дедушка.

- Куда?

- В мою комнату.

- Ладно, не отвлекай. Я мыслю! - смягчился папа.

Он развалился на диване в заранее продуманной позе и уставился в туманную даль потолка. Между прочим, он заметил, что не мешало бы забелить трещины, но момент для этого сейчас, конечно, был неподходящий.

- Как тебе моя поза? - спросил Людочкин папа у художника, - Я могу и по-другому.

С этими словами он живо представил на суд художника все тридцать шесть мучительно придуманных поз.

- Э, - замялся художник. - Мне все равно. Сидите, как хотите.

В комнату вошла Людочкина мама. Она хотела полить цветы.

- Ты что делаешь?! - вскричал ее муж. - Здесь происходит магия искусства, мое лицо увековечивается в потоке времени… И ты тут?!

Людочкина мама пожала плечами и вышла. Началась кропотливая работа. Иногда Людочкин папа в нетерпении выкрикивал:

- Что ты сейчас рисуешь? Нос? Не забудь обратить внимание, что он тонкий, а глаза такие мечтательные и в то же время чрезвычайно умные... Я решил, нарисуй мне улыбку Джоконды, я иногда и вправду так улыбаюсь.

- Боюсь, Джоконда не получится, - невозмутимо отвечал художник, - Лицо у вас не то.

- Все равно нарисуй!

- Давайте я лучше вашу улыбку нарисую.

- А какая она? Красивая?

- Обыкновенная.

Людочкин папа не поверил. Работа длилась до позднего вечера. Ради портрета Эдик Фонарейкин пожертвовал всем: и обедом, и футболом, и домашними, которые лишь изредка просовывали через дверь свои головы. Наконец, портрет был готов.

- Итак? - Людочкин папа застыл в торжественной вопросительности.

- Готово, - убедил его художник и развернул картину…

На холсте красовались геометрические фигуры неправильной формы с какими-то странными, ужасными ляпами. Единственный глаз чересчур выпирал, а нос непонятно где расположившись, был свернут в три раза. На нем выпирала огромная бородавка... «Надо же, а бородавку заметил», - отметил про себя Эдик и прошептал, задыхаясь от ужаса и негодования:

- Что это? Ты рисовать то хоть умеешь?

- Конечно, - обиделся художник. - У меня и образование есть.

- Как же ты назовешь это? - тыкая дрожащим пальцем в портрет, спросил Эдик.

- Взгляд сюрреалиста на обывателя, - улыбнулся художник.

- Вон, - тихо засипел Людочкин папа. - Вон! - окрепнув, повторил он.

- А деньги?

- Держи деньги и вон! И мазню свою забери!!!

Сегодня он больше не нуждался в вечности, только в своих домашних. Обхватив руками жену и дочь, он тихо страдал на любимом диване, но не жаловался. Про себя Людочкин папа думал: «Какое счастье, что скоро завтра, и я в нем. С мечтательными глазами и тонким, очень тонким носом»...

7. Даешь фобию!

В Людочкиной школе появился новый педагог - прыщавая, неуравновешенная особа, которая еще и в придачу оказалась профессиональным психологом. Войдя в Людочкин класс, она окинула учеников невидящим взором и резким голосом воскликнула: «Дети, я буду преподавать у вас психологию, и сегодня же хочу поговорить с вами о фобиях. Для умственно отсталых объясняю: фобии - это ваше темное, бестолковое и коварное подсознание. Другим словом, страх. Ясно?». Школьники задумались: раньше их эта проблема не интересовала, а теперь, глядя в холодные синие глаза новой «училки» и слушая странные слова, они вдруг почувствовали это самое… Фобию!

- Ты! - резко наклонившись к ученику за первой партой, крикнула психолог. - Расскажи доброй тетеньке – учительнице, что тебя мучает!

- Н-н-не знаю, - прошептал ученик, но тень психолога нависала так грозно, что, порывшись в голове, он вспомнил. - Я боюсь опоздать домой.

- У тебя забирают деньги старшеклассники, а потом бьют тебя? - смахнув невольную слезинку, спросила психолог.

- Я боюсь пропустить любимые мультики.

Психолог посмотрела на мальчика с таким отвращением, что весь класс невольно содрогнулся от охватившего ужаса. Между тем, учительница, похлопывая указкой по бедру, уже медленно проходилась по рядам.

- Психолог, - уважительно протянул добрый мальчик, Людочкин сосед по парте Боря, за что и поплатился.

- А чего боишься ты? - обратилась учительница к нему.

- А как Вы догадались?! - удивился Боря.

- Мальчики всегда чего-нибудь боятся! Так чего же?! - сощурившись, спросила психолог.

- А Вы двойку мне не поставите?

- Нет. Встань и отвечай на вопрос!

- Я б-б-боюсь… Вас, - пролепетал Боря.

- Садись, двойка!

- Так тебе и надо, - фыркнула Людочка на вспотевшего соседа и вытянула руку. - А я боюсь замкнутых пространств. Просто ненавижу ездить в лифте!

- Людочка, у тебя же в доме нет лифта, - прошептал Боря, но Людочка только отмахнулась.

- Молодец, девочка, сегодня ты заработала свою первую честную пятерку, - похвалила Людочку психолог и, застыв возле доски в форме вопросительного знака, принялась учить:

- Как можете вы, бездарные малолетки, ничего не бояться? Берите пример с этой девочки, - Людочка окинула победным взглядом свой класс. - В то время как падают самолеты, доллар, а у женщин на стороне пропадают мужья. В то время как в любой подворотне поджидает маньяк или еще хуже убийца! В то время как психи и бешеные пудели разгуливают на свободе, вы, дорогие мои, ничего не боитесь! Почему, спрашиваю я вас?! В то время как я, идиотка, - в доказательство своей правоты психолог ударила своим широким лбом доску на стене, - учу вас уму разуму, потому что другой работы мне не светит! В это время вы смотрите мультики!!! Забыв про бомбы террористов, голодных детей Африки и заложников! Господи, - учительница вскинула свои костлявые руки, и детям показалось, что это руки смерти, - жить-то как страшно!

Класс чувствовал - в воздухе действительно пахнет жареным, и проносятся далекие стенания голодных африканских детей. Все заглянули под сиденья, не завалялось ли там случайно какой-нибудь бомбы. Оказалось, что нет, но в безопасности себя уже никто не ощущал. С дружным воплем школьники ринулись из класса наружу. По дороге Боря спросил умную Людочку:

- Как ты думаешь, в Африке дети вправду голодают?

- Нет, дурачок, там же везде бананы растут.

С учительницей остались только двое - вечные второгодники, хулиганы Вовочка и Петенька. Когда стих в коридоре топот убегающих и наступило молчание, они восхищенно протянули:

- У-а-у, вот это было круто! Даешь фобию! И все-таки, а где же бомба? - и засвистели так громко, что испуганный класс уже на улице обмер, а потом долго не мог придти в себя от пережитого шока.

Дата добавления: 2015-07-20