Капитан 1 ранга 5 страница

Время шло... Напряжение длилось уже второй час... Стоя на мостике, я недоумевал и старался найти объяс­нение — нежеланию более сильного неприятеля первым вступить в бой. Неужели он ошибся и думал, что во гла­ве его дивизиона идет свой, т. е. японский миноносец? Если это так, то оставалось лишь желать скорейшей встречи с одним из неприятельских крейсеров, чтобы при атаке его «Сильным» — мы, все четыре миноносца, ока­зались бы под огнем крейсера... Дай-то Бог! Это лучший выход при создавшемся положении. Но такой выход был бы слишком большой удачей, и я боялся даже мечтать о нем. Вернее всего, неприятель нас распознал, и теперь, ничем не рискуя и удаляясь вместе с нами от нашей ба­зы, уменьшал наши шансы отступления на Артур, лишая нас одновременно возможности пробраться незамечен­ными в бухту к крейсерам. Оставалось только надеяться на встречу с крейсером, когда лишь сам неприятель мог выручить, ибо в противном случае всё кончится боем и, увы, — слишком неравным.

Мне приходилось не раз читать и слышать, что в са­мые тяжелые и опасные минуты внимание человека мо­жет быть внезапно отвлечено мыслью о совершенно дру­гом, не связанным с данными переживаниями, даже не­значительном. В эту ночь, или вернее, в часы похода, {335} когда наше положение представлялось весьма трудным, мне часто приходилось заставлять себя сосредоточивать свои мысли на том, что происходит в данный момент, а не думать о другом. Я помню, как мысленно переносился в Артур, на наш дивизион, и с завистью представлял се­бе картину отдыхающих и ничего не переживающих ко­мандиров.

Мне казалось, что я слышу голос, полный иронии, нашептывавший мне: «Сам ведь лез в петлю, теперь и выкручивайся. Никто о тебе сейчас не думает, никто тебе не поможет»...

«Смолкни!.. Не в петлю лезет «Сильный», а испол­няет свой долг перед Родиной».

Мои мысли полетели дальше, на госпитальное суд­но «Монголия», на котором в эту ночь не смыкает глаз одна из сестер милосердия — моя жена, моля Всевыш­него о благополучии похода «Сильного».

Так, при сильно напряженном состоянии нервов, бродили мысли, перебрасываясь с одного на другое, как бы ища, на чем можно остановиться и успокоиться. Меж­ду тем, вырывавшееся время от времени пламя или иск­ры из труб неприятеля снова приковывали мое внимание к ним и грозно напоминали о предстоящей развязке.

Мы подходили уже к островам. Надежда на встречу с крейсером была потеряна; вход в бухту был отрезан идущими за мной миноносцами. Продолжать идти так дальше становилось бессмысленным. Рассвет близился и неминуемо должен был принести гибель, а потому необ­ходимо было принять какое-то решение и приступить, не медля, к его выполнению.

Всё это время мы поддерживали полное давление пара и имели возможность сразу развить полный ход и, не усиливая огня в топках и не пуская вентиляторов, со­хранить его в продолжение нескольких минут: Я усло­вился, что по моим двум звонкам в машину, инженер-механик разом даст полный ход и будет держать тако­вой, пока не падет пар.

Наши переговоры с инженер-механиком внезапно были прерваны подбежавшим ко мне сигнальщиком и мичманом, наблюдавшим на корме. Они доложили, что {336} ближайший к нам миноносец отклоняется вправо, а иду­щий за ним — влево. Их маневр был ясен: поставить «Сильного» с кормы в два огня. Теперь каждая потерян­ная секунда могла быть роковой. Я дал два условных звонка в машину и миноносец, будто подпрыгнув, рва­нулся вперед — быстро с 13-ти узлов переходя на 24...

Содрогаясь всем корпусом, врезаясь и будто ныряя сквозь волны, принимая целые каскады воды на палубу, и дождь и брызги на командный мостик, несся «Силь­ный» от неприятеля. Он несся в непроглядном мраке ночи, под шум своих мощных машин и быстро вращаю­щихся винтов. Враг, который два часа предвкушал лег­кую добычу и испытывал наши нервы, начинал отста­вать. Схватившись за поручень мостика, я впился гла­зами в неприятельский миноносец, который быстро скрывался из виду, и через несколько мгновений оба они исчезли. Выждав еще несколько секунд, я положил лево на борт. За кормой взвился бурун от положенного руля и миноносец, накренившись на левый борт, покатился влево, принимая правым бортом удары волн... Отскочив на несколько кабельтов в сторону и исчезнув из вида не­приятеля, мы снова легли на прежний курс. Пар стал бы­стро падать. Уже через несколько минут машины еле вращались, развивая всего 2-3 узла. В кочегарках шла лихорадочная работа: осторожно, под непосредственным наблюдением инженера-механика, поднимали пары, не пуская в ход вентиляторы.

У каждого было одно на уме: где противник? что он предпринимает? Бросился ли ко входу в бухту, чтобы предупредить свои крейсера об угрожающей опасности, или идет полным ходом к Артуру, полагая, что мы по­вернули и спешим проскочить в свою базу?

Я лично почувствовал в эти минуты большое облег­чение. Напряжение нервов ослабело, и можно было спо­койнее обдумать последующие шаги.

Вскоре я повернул на обратный курс, пары удалось поднять, и мы шли опять 13-ти узловым ходом. Мино­носец медленно покачивался с борта на борт на попутной волне. Машины работали более спокойно, и их шум, сли­ваясь с шумом винтов, точно твердил всё тот же напев:

{337} «Не так страшен чорт... Вывезу вас... вывезуу... Не пло­шайте сами, не плошайте!»

Я вызвал на мостик инженер-механика и горячо его поблагодарил за столь блестящее управление котлами и машинами, во время нашего рискованного маневра, бла­годаря которому мы выскочили из мертвой петли... Но не всё это было еще. Предстояло еще раз прорвать бло­каду и благополучно проскочить в Артур.

Мы всего уже в 3-4 милях от крепости.

Туман еще не рассеялся, но всё же слева начинают обрисовываться гористые берега Ляотешанского полуострова. К сожале­нию, определиться пока нет возможности.

Изменив курс несколько вправо, я спросил рулевого:

«Что на румбе?» и вдруг слышу голоса сигнальщика и комендора у орудия: «Слева что-то видно»...

Действительно, обрисовываются силуэты минонос­цев, шедших на пересечку нашего курса. Опять зазвони­ли звонки в машину и миноносец полным ходом понесся по направлению к входным воротам... На прощание мы «просалютовали» неприятелю и получили в ответ несколько снарядов, просвиставших над нами... И миноно­сец стал входить в ворота.

К сожалению, наши клотиковые сигнальные лампоч­ки не имели под собою щитов, не допускающих свет на палубу корабля, что было предусмотрено у японцев. На это я невольно обратил внимание при первой нашей встрече нынешней ночью. Недочет этот не позволял нам, находясь вблизи неприятеля, показывать свои позывные, не освещая им миноносец и не ослепляя себя.

Вдруг два наших сильных прожектора осветили нас прямо в лоб и повесили перед нами пелену, через кото­рую мы ничего не могли видеть, будучи совершенно ослепленными. Я несколько раз стопорил машину, дваж­ды давал задний ход, боясь выскочить на берег, или вре­заться в поплавки сетевых заграждений, так как эти прожектора мешали ориентироваться даже в расстоя­ниях.

В конце концов, положительно каким-то чудом уда­лось проскочить ворота и войти в гавань. Уже недалеко {338} оставалось до рассвета и до подъема флага, после кото­рого надо было ехать с докладом к адмиралу.

Я прилег одетым. Но от физического и нервного пе­реутомления заснуть не мог. Моментами мне всё еще ме­рещились то прожектора, то темные скалистые берега, то даже слышались раскаты орудийных выстрелов.

И заканчивая свою краткую повесть, я опять обязан сказать, что только благодаря милости Божией и талант­ливости нашего инженер-механика, славного моего со­служивца Алексея Николаевича Копысова, всё кончилось благополучно.

Контр-адмирал

Г. О. Гадд

{339}

ОСАДА ПОРТ-АРТУРА

Вспыхнувшая война застала крепость в плачевном состоянии. Приморский фронт был почти закончен, но на сухопутном фронте, из предполагавшихся к построй­ке шести фортов, был закончен лишь форт № 4. Форты №№ 1, 2 и 3 были закончены вчерне; только что был начат постройкой форт № 5, а форт № б и вовсе не начинался.

В гарнизоне Порт-Артура находилось 9 стрелковых полков (трехбаталионного состава), 3 запасных баталиона, 10 полевых батарей, крепостная артиллерия, са­перный батальон и сотня казаков. Всего, считая моряков и дружинников, около 50 тысяч человек.

Начальником Квантунского укрепленного района был назначен генерал-лейтенант Стессель, а комендан­том крепости генерал-лейтенант Смирнов. Этим созда­валось в Порт-Артуре двоевластие, вредно отозвавшееся на деле обороны крепости.

Первый период военных действий: (от начала вой­ны 27 января до высадки японцев в Ляодун, 22 апреля) заключал: внезапную атаку японского флота на Порт-Артурскую эскадру, бомбардировки Порт-Артура с моря и попытки японцев заградить коммерческими парохода­ми, нагруженными камнями, проход из Порт-Артурской гавани, где находились суда нашей эскадры.

Второй период: от высадки японцев на Ляодун 22 апреля до тесного обложения крепости 17 июля.

Японцы высадили 3 дивизии у Бицзыво и, захватив железную дорогу на участке между станциями Вафандян-Пуландьян, прервали связь крепости с Маньчжур­ской армией.

13 мая японцы атаковали Цзиньчжоуский {340} укрепленный перешеек (около трех верст шириною), обороняемый 5-м Восточно-Сибирским полком (одиннадцать рот. Од­на рота была на охране Российского императорского по­сольства в Пекине).

В течение 13 мая 5-й полк отбивал атаки японцев. К вечеру, под влиянием флангового огня японских кано­нерок, 5-й полк, потеряв половину своего состава, при­нужден был отойти. Для противодействия дальнейшему наступлению японцев к Порт-Артуру войска наши заня­ли так называемую передовую горную позицию, которая, после боев 13 и 14 июля, вследствие прорыва японцев на правом фланге, была 15 июля нами очищена. Наши вой­ска в полном порядке отошли на Волчьи Горы, которые в бою 17 июля были заняты японцами.

Третий период: от начала тесного обложения кре­пости 17 июля до сдачи крепости 20 декабря.

Заняв Волчьи Горы, японцы тотчас же приступили к возведению осадных батарей. Утром 25 июля, когда на городской площади служили молебствие, началась бом­бардировка города, укреплений и гавани, с этого дня уже не прекращавшаяся до конца осады.

К 3 августа японцы овладели на правом фланге кре­пости командующими высотами Дагушань и Сяогушань, а на левом фланге предгорьями Угловой Горы.

Японцы не сомневались в успехе штурма открытой силой. Ген. Ноги объявил иностранным корреспонден­там, что в ближайшие дни они будут свидетелями паде­ния крепости и приглашал их на это зрелище.

С утра 6 августа японская артиллерия открыла сильнейший огонь по всему фронту крепости. После двухдневной ар­тиллерийской подготовки штурма японская пехота пере­шла в наступление, ведя главный удар на Восточный фронт. К утру 11 августа штурм был отбит, однако, в руках японцев остались редуты №№ 1 и 2 на восточном фронте и Угловая Гора на западном фронте.

Потерпев неудачу при попытке овладеть крепостью открытой силой, японцам пришлось обратиться к посте­пенной атаке, т. е. приближаться к фортам и укреплени­ям при помощи траншей и окопов.

6-го сентября японцы атаковали Высокую Гору на {341} западном фронте и Кумирненские и Водопроводный ре­дуты на Северном фронте. Редуты японцы заняли, но их атаки на Высокую Гору были отбиты.

С 18 сентября японцы начали бомбардировать Порт-Артур 11-дюймовыми бомбами, которые легко разруша­ли все закрытия и даже бетонные казематы, своды коих были рассчитаны на сопротивление лишь 6-дюймовым снарядам.

17-го октября японцы вновь предприняли штурм Восточного фронта на участке от батареи литера «Б» до укрепления № 3. Штурм был отбит, но японцы удержа­лись на гласисах атакованных фортов.

К 13-му ноября японцы уже были полными хозяе­вами во рвах фортов № 2 и 3 и укрепления № 3. В про­межутках между этими фортами японцы подошли свои­ми окопами на 60 шагов к Китайской стенке и на 45 шагов к батарее литера «Б» и к Куропаткинскому люне­ту. С утра 13-го ноября японская осадная артиллерия открыла адский огонь и ровно в 12 часов дня японская пехота бросилась на штурм названных укреплений Во­сточного фронта. Все неоднократные атаки японцев к ве­черу были отбиты. Ночная японская атака Курганной батареи 13 ноября также была отбита.

В третий раз потерпев неудачу на Восточном фрон­те, японцы вновь направили свои усилия против Высокой Горы (201 метр высотой) на Западном фронте. В тече­ние 9 дней с 14 по 22 ноября японцы вели яростные ата­ки на Высокую Гору, на которой имелись лишь окопы и укрепления полевого типа, и непрерывно долбили ее сна­рядами всех калибров. Одних 11 -дюймовых бомб они выпустили за это время более 4 тысяч. За истощением наших пехотных и морских резервов, для обороны Высо­кой Горы были использованы нестроевые и даже госпи­тальные команды.

Вечером 22 ноября Высокая Гора была взята япон­цами. С утратой Высокой положение крепости станови­лось крайне тяжелым. У начальника сухопутной обороны крепости ген. Кондратенко вырвались слова: «Это на­чало конца».

На другой день, 23 ноября, японцы, соорудив на {342} Высокой наблюдательный пункт, приступили к расстреливанию нашей эскадры, стоявшей в гавани. Через пять дней все суда Порт-Артурской эскадры были затоплены 11-дюймовыми бомбами.

Вечером 2 декабря японской 11-дюймовой бомбой, пробившей бетон и разорвавшейся в каземате форта № 2, был убит генерал Кондратенко.

Взорвав брустверами свои минные галереи: 5 де­кабря под фортом № 2, 15 декабря под фортом № 3 и 18 декабря под укреплением № 3, японцы овладели эти­ми фортами и укреплением.

Таким образом, после пяти­месячной упорной борьбы, японцы, заняв форты № 2 и 3 и укрепление № 3, прорвали первую линию обороны на Восточном фронте.

19 декабря японцы атаковали вторую оборонитель­ную линию Восточного фронта: от курганной батареи до Большого Орлиного Гнезда, на которой в окопах малого профиля находилась лишь жидкая цепь стрелков (Численность пехотного гарнизона, включая моряков, не пре­вышала к концу осады 14 тысяч, что на 20-верстную линию обо­роны было недостаточно. На 19-ое декабря в госпиталях состоя­ло около 18-ти тысяч раненых и больных.),

и по­сле ряда ожесточенных атак заняли высоту Большое Ор­линое Гнездо — тактический ключ позиции.

При таких условиях ген. Стессель пришел к заклю­чению, что дальнейшее сопротивление крепости невоз­можно, и выслал парламентера к ген. Ноги. 20-го декаб­ря была подписана капитуляция Порт-Артура и генерал Стессель отправил Государю телеграмму:

«Великий Го­сударь, прости нас. Мы сделали всё, что было в силах человеческих. Суди нас, но суди милостиво. Одиннадцать месяцев непрерывной борьбы истощили наши силы» (Ген. Стессель Верховно-Уголовным Судом был приговорен к расстрелу, что, по высочайшему повелению, было заменено де­сятилетним заключением в Петропавловскую крепость, откуда ген. Стессель по болезни, незадолго до своей смерти, был освобожден. «Единственная вина генерала Стесселя только в том, что он не дал картины под занавес», — сказал его защитник, полковник Вельяминов в Верховно-Уголовном Суде.).

{343}

Дата добавления: 2015-07-20