|
Читайте также: |
— Не хочешь? — печально и безнадежно донеслось из темноты.
— Жанна... — Он облизнул пересохшие губы. — Как мне объяснить тебе... Есть вещи, которые нельзя делать именно для того, чтобы не перестать любить. По-настоящему любить. По-человечески. Понимаешь?
— Понимаю. Вещь, которую нельзя делать, — прогнать меня сейчас в ночь, в холод, в пролив, где начинается шторм...
У Богдана слезы навернулись на глаза.
— Я не гоню тебя, родная, — сказал он. — Это совсем не то...
— Не гонишь, но хочешь, чтобы я ушла сама, — покорно сказала темнота; по голосу чувствовалось, что Жанна едва сдерживает слезы. — Хорошо, Богдан. Я послушная. Поцелуешь меня на прощание?
Богдан сглотнул. Он тоже готов был расплакаться. Он ничего не понимал — но чувствовал, что готов сделать, быть может, самый страшный и непоправимый шаг в своей жизни, самый жестокий и неправедный...
И не мог его не сделать.
— Да, — тихо сказал он.
Дыхание ее приблизилось. Тонкое обнаженное колено Жанны коснулось живота Богдана и тут же отпрянуло — словно она берегла его целомудрие. Господи, Жанна...
Он не видел, но почувствовал отчетливо, словно бы увидел, как из непроницаемой тьмы к его лицу вплотную придвинулось ее лицо. Знакомое каждой черточкой, родное... Он ощутил ее дыхание. И вот ее губы коснулись его губ, сначала едва-едва, мирно и нежно, словно они были детьми, впервые пробующими это странное взрослое единение лишь из любопытства — необъяснимого и волнующего... потом острый, словно звериный, язычок молодой женщины коротко плеснул Богдану в рот и отпрянул, потом плеснул сызнова...
Дата добавления: 2015-07-20; просмотров: 54 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Выл ветер снаружи, и шумели сосны. | | | В крике ее звучали торжество и исступленная радость. |