Читайте также:
|
П е р т и н и. Ах! Ваш старик!
Л ю ч и н д о. Нет, нет. Когда душа моя,
Хотя б одну глубокую мечту, Стремленье затаенное питала — То было лишь — назвать его отцом, Такой глубокий, вдохновенный ум, В себя готовый все миры вобрать, И сердце, полное теплом небесным — Я думал, нет таких на свете, но Его узнал я...
П е р т и н и. Как звучит прекрасно,
Когда уста горячие, младые, Похвалят старших страстно-горячо. В той похвале — библейская мораль, История о старцах и Сусанне, О блудном сыне притча; но позвольте — Известен вам тот господин, с кем вас Связал, как кажется, союз сердечный?
Л ю ч и н д о. Как «кажется»? Ведь кажимость — лишь сон. Вы человеконенавистник?
П е р т и н и. Нет,
Я человек.
Л ю ч и н д о. Простите, коль обидел!
Вы дружбу проявили к чужеземцу. Кто к страннику с любовью подойдет, Тот, значит, не собой лишь ограничен! — Но нужен вам ответ. Так вот ответ — Нас связывает с ним союз особый, Что в глуби сердца нашего был выткан, Вот так огни двух факелов, сливаясь, Сиянием сердца их озаряют, Как будто демоны благие света Нас выбрали навеки друг для друга. Его давно, давно уже я знаю, С тех пор, как есть во мне воспоминанье, Но как нашли друг друга мы, клянусь я, Не знаю.
П е р т и н и. Романтично все звучит,
Но это только звук, синьор мой юный, Звук, что поможет в просьбе отказать...
Лючиндо. Я вам клянусь.
П е р т и н и. Но в чем же вы клянетесь?
Лючиндо. Его не знаю я и все же знаю,
Он прячет тайну глубоко в груди,
СЦЕНЫ ИЗ ТРАГЕДИИ «ОУЛАНЕМ»
Да я ее и знать бы не хотел, Сегодня — но она влечет меня, Ведь я себя не знаю.
П е р т и н и. Это плохо.
Л ю ч и н д о. Так одинок я, так от всех далек.
Любой бедняк — и он похвастать может Родителями с праздничной ухмылкой; Его вскормивших помнит он и все Былое сберегает. У меня ж Лишь имя есть — Лючиндо, но я мог бы И деревом иль виселицей зваться!
П е р т и н и. Чего ж хотите? С виселицей дружбы? Я вам скажу, как с нею породниться.
Лючиндо. (Серьезно.) Зачем пустыми звуками играть, Коль грудь моя горит?
П е р т и н и. Пускай горит,
Пока не выгорит!
Лючиндо. (Вспылив.) Зачем?
П е р т и н и. Да так!
Но я всего лишь скромный обыватель,
Что каждый час так часом и зовет.
По вечерам зовет, чтобы проснуться,
И утром вновь начать считать часы,
Пока совсем не прекратится время,
Не станут черви стрелками часов,
И это вплоть до страшного суда,
Когда Иисус Христос и Гавриил
Всех наших прегрешений список длинный
Прочтут под страшный рев могучих труб,
Поставят нас направо иль налево
И шкуру божьим кулаком проверят —
Чтобы узнать, мы агнцы или волки.
Лючиндо. Меня не вызвать им — я безымянный.
П е р т и н и. Что ж, это рад услышать я от вас! Но так как я простецкий обыватель, То мыслями простецкими я полон, Простыми, словно камень иль песок: Кто племени не знает своего И вместе с племенем другим живет — Он лишь бастард!
Лючиндо. Что ты сказал, опомнись!
Скажи, что солнце черно, месяц — плосок, И что лучей они не посылают, За то, что говоришь ты, платят жизнью!
Дата добавления: 2015-07-20; просмотров: 38 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| СЦЕНА ПЕРВАЯ | | | ТЕТРАДЬ СТИХОВ, ПОСВЯЩЕННАЯ ОТЦУ |