Жильцы дома, которые ещё храбрились, были неузнаваемы. Культурные, приличные люди – превратились в бродячих мумий. Отёкшие, синие или чёрные лица так изменяли черты лица, что мы не узнавали друг друга. Опознавали – только по верхнему платью. Кроме того, жили все с керосиновыми коптилками. Недостаток времени (всё время бомбёжки), недостаток мыла и горячей воды, слабые силы – привели людей в тупик. Жили, как обречённые, ждали смерти и завидовали умершим.
У нас с Мишей было в клетке (Симиной комнате) тепло, но копоть неизбежная. Вымою Мишу на работу горячей водой, но, едва надел пальто и шапку, всё лицо в копоти. И смех, и грех!
Морозы по -28-30°, все кутаются, кто во что, поверх пальто – одеяла, платки, половики и Бог знает что. Организм, не имея тёплой крови, погибал, а в очередях приходилось стоять за 125гр. хлеба по 7-8 часов, и иногда не получить (налетали и грабили всё). Я видела в очереди людей, покрытых с головы до ног матрацем. Здоровались так: «Кажется, Зинаида Васильевна? Здравствуйте, вы ещё живы?» –«Кажется, Елена Осиповна, живы? Здравствуйте!» (узнавали по голосам).
Утром я дежурила четыре часа. День был особенно тяжёлый. Немец под Москвой и у Ленинграда! Сброшенные с самолёта тьма бумажек. Приказ НКВД собрать, но не читая – сдать1 Конечно, прочли: «Сегодня буду в Ленинграде! Больше в дома не прячьтесь – буду бомбить!» По радио слушали жуткий момент: «Говорит Москва! Прощай, дорогой Ленинград! Желаю сил, бодрости, и т.д. Наше дело правое!» Затем – прощается Ленинград с Москвой! Это было что-то непередаваемое словами! Сердце окаменело… ни слёз, ни жалоб, глухой стон и скрежет зубов! Всё замерло внутри.
Вечером сидим с Мишей, пришли Петя с Марусей (соседи), молчим… о чём говорить?! Вдруг, без тревоги, выстрел винтовки под окном! Вздрогнули… переглянулись – что это? Кто? (В доме ни разу не было стрельбы). Затем второй… третий! С окна слетело всё «затемнение» – фанера, тряпки. Неужели немцы? Петя и Миша схватились за документы – сжигать у примуса, Петя парт.билет и вообще, что надо скрыть, и я кое-что сожгла. Я решила выйти, разведать. Иду вниз с противогазом, будто на дежурство, а Миша сзади, боится за меня.
Внизу стоит тип: чёрное пальто с ремнём, на голове кепи, в очках и с усами и винтовка в руке. Вижу – не наш! Он кричит: «Марш назад! Стрелять буду!» Я оправдываюсь – хотела на дежурство, а сама – тягу домой. Решили, не иначе немцы пришли и расстреливают! Сидим… ждём… ни живы ни мертвы! Раздался ещё выстрел, шум, возня на лестнице. Толчок в нашу дверь… замерли… идут к нам… нет… шум удаляется, тихо. Ждём, не до сна!
Наконец, уже 5ч. утра, Пете с Марусей надо на завод, а как выйти? – боятся! Я ждать больше не могу! Спорим, меня не пускают, но я всё же ушла, взяв помойное ведро. Вышла – никого! На дворе – никого! Что такое… где же немцы? Вижу – в конторе чуть светлеется полоска из-под прикрытия, я думала – дежурная. Стукнула в дверь – закрыто. Вдруг – голос Гаврилова: «Кто?» Вышла «Чего тебе не спится?» Спрашиваю,– что было? Оказывается – обыск дома, искали немцев и латышей, арестовывали и уводили. Сопротивлялись – ну и стрельба была. Ах ты, чёрт возьми, а мы всю ночь просидели. Гаврилов пожалел нас, стариков, пугать, и обошёл нашу квартиру, а про Петю и не знал, что он у нас. Обидно за потерю сна, но что делать? У страха глаза велики.
Дата добавления: 2015-07-20; просмотров: 38 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Красноармеец. | | | Зажигалки. |