Глава 1. Зигослав рыжетарзанов

ЗИГОСЛАВ РЫЖЕТАРЗАНОВ

РОССИЯ—69

ГЛАВА 1

— Ой! Ой! Ой! Ой!

Вошедший в экстаз вокалист бесновался на сцене, яростно тряся головой и размахивая руками, и две сотни глоток в зале вторили ему: Ой! Ой! Ой! Ой! Казалось, еще чуть— чуть, и потолок рухнет на головы обезумевшей толпы, — таков был накал страстей, однако неприметное здание небольшого клуба на окраине Москвы пока держалось. Да, группа «Злобный хейткор» умела завести публику, несмотря на свой незамысловатый репертуар, — если их идеологические оппоненты, — фашиствующие молодчики из псевдоантифашистской группы «Бойцы ЦАХАЛа», сами сочиняли и тексты и музыку, то

«злобные хейткорщики» просто перепевали на свой лад песни известных ультраправых исполнителей. На этот раз досталось песне «Стрейт эдж» популярной в конце девяностых

— начале нулевых группы N.T.F. Выдержав небольшую паузу, музыканты перешли к очередному куплету:

Никто не говорит тебе, что план курить нельзя, Но только вот не надо ширяться, как свинья!

Чтоб хуй всегда стоял, не нужно много травки, Для ебли день и ночь не нужен героин!

А лучше захвати с собою ты «Виагру», Гондонов пару штук и, конечно, вазелин! Гей эдж скинхэд!

Гей эдж скинхэд!

Гей эдж скинхэд! Гей пауэр!

Действо сопровождалось неистовым слэмом. Наконец, закончив песню, музыканты решили дать публике отдых, и со сцены зазвучала баллада, представлявшая собой пародию на «Имперский стяг» «Коловорота»:

Я горжусь великим радужным стягом,

Под которым шагаем мы дружно на гей-парад. Мы всегда рады геям, лесби и копрофагам, Так вступай же скорее в боевой наш отряд!

Песня была встречена на ура, и разгоряченная публика с энтузиазмом начала подпевать. Рослый упитанный парень похожий на таджика, лихо отплясывавший в центре зала, остановился, вытер майкой потное лицо и, немного отдышавшись, присоединился к общему хору. Главный антифашист Москвы и всея СНГ Алексей Алесин, больше известный как Стопарь, был доволен. Мероприятие однозначно удалось. Порадовала не только музыка, но и количественный и качественный состав посетителей концерта. По прикидкам Стопаря, средний возраст присутствующих был лет двадцать пять — двадцать семь. Было также несколько ветеранов движения в возрасте далеко за тридцать, в то время как всякая непонятная левая карлота отсутствовала напрочь. Кроме того, поскольку концерт проходил в гей-клубе «Радужный мир», то вполне естественным было присутствие на концерте некоторого количества его завсегдатаев, а именно, членов отряда самообороны «Радуга». Этот элитный отряд состоял из активных геев и не менее

активных лесбиянок, а также бисексуалов, прошедших суровый экзамен на право ношения радужного берета — со стрельбой, кроссом, полосой препятствий и рукопашным боем. Всего «радужников» насчитывалось полторы сотни: сто человек в столице и полсотни в Питере. Все они были мастерами различных единоборств, среди них было немало бывших, а по слухам, и действующих спецназовцев. Отряд был сформирован в конце прошлого года для противодействия гомофобам, регулярно разгонявшим гей-парады, однако поучаствовать в боях бойцам так и не пришлось: гей-парады неожиданно были разрешены, и их охрана легла на плечи полиции, так что пока отряд оставался не у дел. Впрочем, политическая ситуация в стране могла в любой момент измениться, и наличие пусть небольшого, но мобильного и боеспособного отряда отнюдь не представлялось лишним. Вот и сейчас, три десятка «радужных беретов», присутствовавших на концерте, могли стать мощной ударной силой в случае нападения бонов. Да и остальные посетители концерта не ударили бы в грязь лицом. Правда, вероятность нападения фашиков, равно как и мусорской облавы, была близка к нулю в виду хорошей конспирации, в частности, удачного выбора места проведения мероприятия. Гей—клуб «Радужный мир» открылся недавно, особой известности пока не получил, соответственно, пока не был пропален ни мусорами, ни фашней. Кроме того, выбор места для концерта был обусловлен желанием Стопаря отсеять гомофобов, число которых среди молодых антифашистов росло с пугающей скоростью. Эти оппортунисты не только позволяли себе гомофобские высказывания, но и пытались спекулировать на патриотизме, видимо, стремясь таким образом повысить популярность движения. Если бы Стопарь не знал лично многих из них, он бы принял их за засланных казачков, стремящихся расколоть движение. Трудно сказать, что двигало этими людьми, искреннее заблуждение, как у так называемых «белых рэперов», или же они просто решили «отобрать голоса» у умеренной части фашистов, но, так или иначе, этот «правый уклон» стал серьезной головной болью для антифа старой школы. Если эта тенденция будет и дальше усиливаться, то раскол в движении станет неизбежным. Впрочем, оставалась еще надежда, что молодежь перебесится и встанет на правильный путь.

Когда песня закончилась, Алесин решил взять небольшой тайм-аут. Зайдя в бар, он взял себе пива и орешков и, откинувшись на жалобно заскрипевшем стуле, начал неспешно прихлебывать пивко и предаваться неторопливым размышлениям. Дела в бригаде потихоньку стали налаживаться. Конечно, было еще далеко до периода расцвета середины нулевых годов, когда Moscow Antifa Skins насчитывали в своих рядах порядка сорока человек плюс несколько десятков приближенных из числа молодежи, однако ситуация все же начала выправляться. А ведь еще год назад казалось, что дни бригады сочтены, и она уже никогда не возродится. После недолгого периода расцвета наступила черная полоса. Сначала был убит Фаддей, потом за решетку отправился Стопарь за нелепую драку с охранником одного из клубов, ну а дальше неприятности и трагедии пошли одна за другой: убийство Стаса Маргелова и Насти Сабуровой, затем Автандила Гогоберидзе и Костоправа, арест Макса Солоповича и Лехи Гаскарянца за акцию в защиту Мытищинского леса. Чуть было не арестовали и Кита, но тому удалось сбежать за границу, и теперь он бомжевал по разным странам Евросоюза. В общем, выйдя на свободу, лидер МАС обнаружил, что от некогда мощной организации осталось лишь полтора десятка человек. Кто—то был в бегах, а кто—то отошел от дел под разными надуманными предлогами (возраст, семья, работа). Мириться с этим у Стопаря не было никакого желания, поэтому, отоспавшись и отъевшись, он тут же развил кипучую деятельность: написал искрометную статью на добрый десяток страниц, раздал кучу интервью, создал новую жежешку и, в завершении, выступил инициатором создания нового информационного сайта. Заразившиеся энергией Алесина соратники поддержали

его идею, и работа закипела. Появились первые радиопередачи, несколько небольших документальных фильмов, завязалась активная дискуссия на форуме. Не была забыта и уличная активность. Один за другим шли митинги и концерты, Москва покрылась тысячами листовок, стикеров и граффити. В бригаду пришло молодое пополнение в количестве пяти человек, а вскоре выпустили Солоповича с Гаскарянцем, которые активно включились в работу. В итоге ситуация была переломлена, приунывшие было соратники воспрянули духом, и начался постепенный выход из кризиса. Впрочем, амбициозному Стопарю этого было мало, и он постоянно ставил перед собой и соратниками все новые и новые задачи. Сегодняшний концерт накануне дня рождения Гитлера также был его идеей. Согласно хитроумному плану лидера МАС, такие концерты должны были пройти по всей России, а после их завершения предполагалось пройти ночью маршем по улицам с зарядами, файерами, с расклеиванием листовок и рисованием граффити, чтобы громко заявить о себе и испортить фашикам их праздник. Что ж, пока можно с уверенностью сказать, что первая часть акции удалась — созвонившись с соратниками из других городов, Стопарь узнал, что концерты благополучно идут в Питере, Ростове, Волгограде и еще в семи городах России, а также в Минске, Киеве и Харькове, так что полдела уже фактически сделано. От размышлений Стопаря отвлек Сельдерей, плюхнувшийся на стул напротив с банкой «Яги» в руке:

— О чем задумался? Смотри, шоу не пропусти! Уже без пяти двенадцать!

— Ни хуя себе, как быстро время летит! А кажется, что только недавно концерт начался!

— Ну, а хули ты думал! Давай, допивай скорей и подходи! — дыхнув перегаром, Сельдерей рывком поднялся со стула и нетвердой походкой направился в зал. Стопарь бросил в рот последнюю горстку арахиса, запил ее остатками пива, сыто рыгнул и, не торопясь, вразвалку направился следом за Сельдереем. Между тем, публика в зале уже несколько подустала, да и музыканты, судя по всему, тоже слегка притомились и играли уже не так энергично, как в начале гига. Наконец, они доиграли последнюю композицию, поблагодарили посетителей за внимание и удалились за кулисы. На некоторое время в зале воцарилась тишина, которая вскоре была прервана барабанной дробью. На сцену вышли двое барабанщиков, а еще два человека торжественно вынесли импровизированную виселицу и табуретку. Зал одобрительно загудел и засвистел. Шоу началось! Поставив виселицу на пол, участники действа ушли за кулисы и через минуту выволокли на сцену набитое тряпками чучело, одетое в военную гимнастерку и обутое в кирзовые сапоги. Головой чучела служила маска Гитлера, поверх которой была надета фуражка. Фуражка и гимнастерка, правда, были советскими, немецкие, судя по всему, найти не удалось, впрочем это уже было несущественно. Под усилившийся бой барабанов и дикий рев публики чучело фюрера поставили на табуретку, и надели на шею петлю. После этого один из парней выбил ногой табуретку, и чучело повисло, раскачиваясь в петле. Зал содрогнулся от рева, свиста и аплодисментов. Выбежавший на сцену вокалист

«Злобного хейткора» в порыве чувств с силой пнул чучело под зад, да так, что голова и шея остались висеть в петле, а туловище упало на пол, где было тут же растерзано беснующейся толпой. Вакханалия продолжалась еще минут пять, было зажжено несколько файеров, которые, впрочем, вскоре были потушены по настоятельной просьбе Стопаря, не без оснований опасавшегося повторения трагедии в пермском клубе «Хромой мерин». После этого концерт продолжился с новой силой. У воодушевленной публики открылось второе дыхание. Слэм не прекращался ни на минуту. Оставшиеся полтора часа пролетели незаметно. После окончания концерта Стопарь вышел на сцену и призвал публику не расходиться, напомнив о предстоящем марше, и дал всем полчаса на перекур.

Через полчаса народ стал потихоньку выползать на улицу и строиться в колонну, готовясь к маршу. Спустя несколько минут все было готово: участники построились, растянули баннеры, достали флаги и фаера. Можно было начинать. Алесин встал в первый ряд, и колонна двинулась в путь. Пару минут шли молча, затем Стопарь решил, что пора бы уже заявить о себе, и зарядил:

— Come on, come on! Come on, come on!

— и толпа дружно подхватила: Come on, come on! Antifa hooligans!

Зрелище было впечатляющим: две сотни рыл в масках и арафатках, обмотанных вокруг лиц, разной степени поддатости и обкуренности, изобилие горящих файеров и дым коромыслом, куча флагов и баннеров. Душа Стопаря переполнялась гордостью: вот он, цвет антифашистского движения России! С этими парнями можно смело идти и в огонь и в воду! Трепещи, фашня! Толпа продолжала неторопливо двигаться вперед, распевая песни и выкрикивая лозунги. К активным действиям в виде рисования граффити и расклеивания стикеров пока не приступали из соображений конспирации: необходимо было отойти на достаточно безопасное расстояние от клуба дабы не навлекать ненужных подозрений. Из тех же соображений, по настоятельной рекомендации лидера

«радужников», все отключили мобильники и вытащили аккумуляторы. Несмотря на то, что никто не собирался устраивать массовые беспорядки, нельзя было исключать вероятности столкновений с идеологическими оппонентами или мусорами, поэтому данная мера безопасности отнюдь не была лишней. Примерно через полчаса репертуар песен и зарядов закончился, и наступила пауза, которой воспользовались «радужники», решившие исполнить свой боевой гимн:

Вьются над страною радужные флаги, Вперед, лесбиянки, геи, копрофаги!

Радужные флаги вьются над страной! Выше наше знамя, голубой герой!

Большинству антифашистов песня была знакома, поэтому они дружно подхватили припев:

Трепещи и бойся, противный натурал! Скоро тебя выебет наш доблестный кагал! Трепещи и бойся, проклятый гомофоб!

Скоро мы загоним пулю тебе в лоб!

У борцов с фашизмом открылось второе дыхание, они заводились все больше и больше. В немалой степени этому способствовали прихваченные с собой различные емкости с алкогольными напитками и косяки травы. Безмолвную тишину ночной улицы оглашал громогласный рев:

Радужные флаги реют высоко, Одержать победу нам будет нелегко, Но мы не сдаемся и поднимаем флаг,

И сраным гомофобам показываем «фак»!

Трепещи и бойся, противный натурал!

Скоро тебя выебет наш доблестный кагал! Трепещи и бойся, проклятый гомофоб!

Скоро мы загоним пулю тебе в лоб!

Педо-, зоо- и некрофилы, геи, би и лесбиянки, Мы все готовы броситься с гранатами под танки! Гидру гомофобскую будем мы рубить!

Пусть ублюдки знают, что нас им не сломить!

Трепещи и бойся, противный натурал! Скоро тебя выебет наш доблестный кагал! Трепещи и бойся, проклятый гомофоб!

Скоро мы загоним пулю тебе в лоб!

После окончания песни главный «радужник» громогласно зарядил:

— Обольем всех жидким калом!!!

И толпа неистово заревела:

— Смерть противным натуралам!!!

Конечно, такая вот показная натуралофобия была всего лишь эпатажем. Вопреки заявлениям нацистских пропагандонов, отнюдь не все антифа были геями. Лишь немногие открыто исповедовали однополую любовь. Чуть больше было тех, кто, еще не избавившись от мещанско-буржуазных предрассудков, не решался признаваться в своей ориентации. Еще больше было бисексуалов, попадались также педо- и геронтофилы. Много было и натуралов, правда и те иногда позволяли себе, а, точнее, своим подругам, некоторые шалости в духе садо-мазо. В общем, с точки зрения антифашистов, подобные дикие вопли смотрелись весело и забавно, однако немногочисленные случайные прохожие в ужасе шарахались прочь от грозной толпы. Стопарь испытывал от этого смешанные чувства. С одной стороны, он был несколько огорчен, надеясь, что хоть кто- нибудь подойдет к ним, заинтересуется, а то и, чем черт не шутит, даже присоединится к мобу. С другой же стороны, он чувствовал какое-то первобытное удовольствие при виде напуганных обывателей и ощущал себя всемогущим полубогом, стоящим высоко над презренными червями, копошащимися где-то внизу, «на дне». Чувство всемогущества, обильно подогретое алкоголем и травой, кружило голову. С лица Алесина не сходила зловещая дьявольская ухмылка, которая, впрочем, была не видна под медицинской маской. Хотелось покрушить что-нибудь, а еще лучше отпинать кого-нибудь, но подходящих объектов не было видно. Что ж, тогда направим энергию в конструктивное русло! Достав баллончик с краской и трафарет, Стопарь направился к ближайшему зданию. Остальные тут же последовали его примеру. Колонна рассыпалась. Каждый нашел себе участок работы, и все дружно занялись рисованием и расклейкой. Примерно через час все закончилось. Стопарь окинул взором результаты работы и остался доволен. Добрые полкилометра улицы были разукрашены антифашистской символикой и лозунгами. «Наскальная живопись» красовалась везде — на стенах домов, асфальте, дорожных знаках и автобусных остановках. Помимо этого стены и остановки были обклеены листовками и стикерами. Ну, вот и вторая часть акции благополучно завершилась, так что теперь можно расходиться по домам, однако уходить никто не хотел, все желали продолжения банкета. Некоторые горячие головы призывали идти на Манежку. А, собственно, почему бы и нет? Стопарь бросил взгляд на часы. В принципе, вполне реально дойти как раз к открытию метро, правда, идти довольно далеко, ноги

потом будут гудеть, ну да ничего, настоящие антифашисты не боятся трудностей! Набрав побольше воздуха, Стопарь свистнул, привлекая внимание, и прокричал:

— Идем на Манежку! Только спокойно, никаких погромов, не хулиганим, никого не пиздим! Идем организованно!

Толпа одобрительно загудела, и вскоре колонна афа-бойцов двинулась в путь. Рвать глотки всем уже надоело, поэтому шли тихо, лениво переговариваясь друг с другом и обсуждая проведенное мероприятие. Некоторые время от времени подбегали к ларькам купить пивка и чего-нибудь пожевать и затем догоняли колонну. Пока было все спокойно, ничто не предвещало каких-либо эксцессов. Прохожие уже не шарахались от колонны, а поглядывали на нее с любопытством. Редкие автомобилисты притормаживали, чтобы получше рассмотреть баннеры и флаги, а один даже одобрительно посигналил. Между тем, колонна постепенно приближалась к центру города. По прикидкам Стопаря идти оставалось еще около полутора часов. Неожиданно из-за угла одного из домов вышли трое молодых кавказцев, которые, увидев колонну, замерли на месте, как вкопанные, растерянно глядя по сторонам, видимо, прикидывая, куда убежать. Потом они повнимательнее присмотрелись к баннерам и, судя по всему, испытали огромное облегчение. Окончательно ситуацию разрядил Мкртыч. Сняв маску, он помахал рукой, призывая парней присоединиться к колонне. Те нерешительно подошли.

— Здорово, парни! — Армянин весело осклабился, — что, испугались нас?

— Ну да, ест немного, — улыбнулся самый коренастый и, судя по всему, самый старший сын гор, — подумали сначала, что вы — скинхеды какие-нибудь, а потом смотрим, плакаты всякие антифашистские. Вы же антифа, да?

— Ну да, они самые. Да, кстати, настоящие скинхеды против фашизма, а те, которые нацисты, — это бонхеды или просто боны.

— Еще вроде есть гей-скины, — подал голос второй кавказец небольшого роста, с усиками.

— Ну да, есть и такие.

— А вы сейчас откуда идете, с митинга какого-нибудь? – поинтересовался третий горец, высокий и чуть сутуловатый.

— Нет, не с митинга, с концерта. Завтра же, то есть сегодня, день рождения Гитлера, вот мы и решили чуток подпортить нацикам праздник: концерт замутили, немножко порисовали граффити, листовок понаклеили, сейчас вот марш проводим антифашистский, хотите, тоже присоединяйтесь. Мы идем на Манежку.

Немного поколебавшись, кавказцы согласились.

— Меня, кстати. Мкртычем зовут, — антифашист протянул руку, и кавказцы по очереди пожали ее, и тоже представились. Старшего звали Мишей, среднего, усатого, — Жорой, а младшего, длинного, — Валерой. По национальности они были осетинами, а в Москву приехали учиться. По дороге Мкртыч вкратце рассказал братьям о политике партии, точнее, движения, о том, чем живут московские антифа, кто они вообще такие и чего хотят. Осетины явно заинтересовались и внимательно слушали. Встретившись взглядом со Стопарем, Мкртыч победно подмигнул ему: мол, смотри, как надо вербовать соратников. Ответом ему была скептическая ухмылка: посмотрим, как они покажут себя в деле. Миша, тем временем, решил задать очередной вопрос:

— А вы только против русского фашизма боретесь или вообще против любого?

— В принципе против любого, но в основном, конечно, против русского, он самый опасный.

— Ага, то есть вы не поддерживаете ингушских фашистов, которые хотят отнять наши земли и которые захватили вместе с чеченами школу в Беслане?

— Ну, естественно, террористов мы не поддерживаем, ну а насчет земель… Блин, если честно, даже не знаю, кто тут из вас прав, но по-любому надо искать консенсус и решать все мирным путем, есть же много нормальных ингушей.

— Не знаю таких, — отрезал Жора, — ты хоть видел хоть одного нормального ингуша?

— Ну, вообще как-то не доводилось общаться с ингушами, вот пару чеченцев знаю.

— Такое же говно, как и ингуши, — безапелляционно рубанул Валера.

— Не, ну зачем сразу говно-то, а? Не, я не спорю, говно есть везде, но, блин, зачем же о целом народе судить по отдельным мудакам?

— Тебе легко рассуждать… А вот ты отдал бы Карабах азербайджанцам? — не унимался Миша, — или простил бы туркам геноцид армян?

— Ну, насчет Карабаха можно в принципе мирно договориться, там, я не знаю, пополам его, что ли поделить или сделать его независимым государством и чтобы безвизовый режим был и для армян и для азербайджанцев. Вообще у нас в движухе есть азербайджанцы, и ничего, я с ними нормально общаюсь. Так что вот так вот. Ну а геноцид я конечно, прощать не собираюсь, но тут смотри какой момент: это не все турки в нем виноваты, а тогдашние правители Турции.

— Ну, это понятно, что правители виноваты, но там же и обычное быдло участвовало, —

упирался Миша.

— А как же! А где его нет, быдла-то? Но это же не весь народ!

Спор продолжался еще добрые полчаса. Мкртычу так и не удалось убедить горячих горцев в том, что ингуши — такие же люди, как и все, однако братья все же признали, что в случае чего готовы объединиться с ингушами и грузинами против русских и, почему-то еврейских фашистов. Удивленный Мкртыч собрался было спросить у парней, чем же им, собственно говоря, не угодили евреи, и кого из них они считают еврейскими фашистами, но не успел: его отвлек звон разбитого стекла – кто-то из молодых анархистов швырнул бутылку из-под «Клинского» в дорогую «буржуйскую» иномарку, разбив заднее стекло. Заверещала сигнализация. А молодые антифа зааплодировали удачному броску.

— Э, бля, че за хуйня на хуй?! — истошно завопил Стопарь, но его уже никто не слушал: его авторитет оказался слабее алкоголя и травы. В машину полетело еще несколько пустых бутылок и банок. Все это действо сопровождалось одобрительным смехом и свистом. Продолжения, к счастью, не последовало, хулиганы вернулись в строй и зашагали дальше вместе с остальными. Стопарь с облегчением перевел дух, однако все еще только начиналось, основные события были впереди. Молодежь уже завелась, и те, кто не успел бросить бутылку в машину, мечтали о продолжении банкета, чтобы тоже как—нибудь отличиться. Долго ждать им не пришлось. Через пару сотен метров на пути колонны оказался какой-то ресторан, рядом с которым было припарковано множество роскошных авто. Самые отчаянные не выдержали и, достав баллончики с краской, бросились «украшать» машины разнообразными надписями. Лидеры МАС и «радужники» тщетно пытались остановить это безобразие, однако все больше и больше народу поддавалось стадному чувству и присоединялось к вандалам. Вдруг из одной машины вылезли двое кавказцев и попытались уговорить дебоширов остановиться, но те с криком:

«Смерть буржуям!» сбили их с ног и принялись увлеченно пинать.

— Э, че они делают, а?! — возмутился Миша, а раздосадованный Мкртыч оказался не готов прокомментировать действия своих собратьев. Одному из ЛКНов удалось подняться на ноги и что—то гортанно прокричать в сторону ресторана. Выражение лица возмущенного Миши мгновенно изменилось. После секундной паузы он, набрав побольше воздуха, горец истошно завопил:

— Это ингуши, я их маму ебал!!!

— Мочи козлов!!! — тут же отозвался Жора, а Валера молча подобрал камень и метким броском расфигачил боковое стекло стоявшего неподалеку «порше-кайена». И понеслось! Горячие осетины рванулись ко входу в ресторан, по дороге разбивая стекла автомобилей рукоятками травматов. Обезумевшая толпа последовала их примеру, не обращая внимания на отчаянно матерящуюся основу, безуспешно пытающуюся остановить беспредел. Тем временем, осетины подбежали ко входу, откуда навстречу им начали выбегать земляки пострадавших. Первые выбежавшие были тут же сражены дружным залпом из травматов осетин, а остальные в панике ломанулись назад, создав давку в проходе. Осетины остановились, чтобы перезарядиться. В это время к ресторану подтянулись молодые афа. Один за другим в окна полетели «коктейли Молотова», а за ними последовали файера, петарды, бутылки и камни.

Зрелище было впечатляющим: ревущая в экстазе толпа бесновалась на фоне горящего ресторана, посетители которого в панике покидали его. Тем, кто выбежал через запасной выход, повезло, другие же, ничего уже не соображая, поперлись через главный и были встречены градом резиновых пуль, током электрошокером и газом баллончиков и УДАРов. Вскоре у погромщиков закончились боеприпасы, и бойня на время прекратилась, чем не преминул воспользоваться Алесин, заоравший во весь голос:

— Уходим!!! Мусора!!!

И действительно, мусора уже прибыли. Пока это была лишь одинокая патрульная машина, стоявшая примерно в сотне метров от театра военных действий, однако было очевидно, что лучше здесь не задерживаться. Это понимали даже самые горячие головы. Поэтому, когда лидеры основы и «радужные береты» пинками загоняли всех в строй, никто не возражал. И вот, через пару минут толпа уже бежала трусцой во дворы, на ходу разбиваясь на мелкие группы. Уже начало светать, на улицах появились первые автобусы, троллейбусы и маршрутки, которые, едва подъехав к остановке, тут же заполнялись до отказа антифашистами. Тяжело дышащий и обливающийся потом Стопарь ввалился в маршрутку и обессилено рухнул на сиденье, за ним последовали Зохан, Мкртыч, Сельдерей, еще несколько человек из бригады и двое «радужников». Пассажиры расплатились с водителем—армянином, и тот лихо погнал старый шахидомобиль. Стопарь вздохнул с облегчением. Эвакуация прошла успешно. Да, сейчас им повезло, но что будет дальше? Эта мысль не давала ему покоя. По мобилам их, слава богу, не вычислят, спасибо «радужникам». А вот если возьмут осетин… У тех наверняка были мобильники с собой. К тому же они знают в лицо Мкртыча. Мда, вляпались, герои хуевы! Теперь если их повяжут, мало не покажется никому. Стопарю, с учетом прежней судимости, наверняка впаяют немаленький срок, да и остальным снисхождения не будет. К тому же, какой удар по репутации движа! Бухие и обдолбанные антифа подрались с кавказцами! Ети твою налево!

От размышлений Стопаря отвлекли звуки сирен. Маршрутка въехала в тот самый злополучный переулок и проехала мимо полыхающего ресторана, возле которого стояло

несколько полицейских машин, пара карет «скорой» и десятка три навороченных тачек: ингушские братки приехали выручать земляков. Почти одновременно подъехали пожарники и три автобуса с омоновцами (или опоновцами, хер их там разберет). Вскоре переулок остался позади, а через несколько минут машина уже ехала мимо недавно созданной галереи антифашистского искусства, смотревшейся весьма эффектно. Покатавшись еще немного, афа-бойцы стали по одному – по двое покидать маршрутку. Стопарь вышел последним вместе с одним из «радужников». Делая вид, что они не знакомы, парни поодиночке двинулись к метро. Минут через сорок Леха был уже дома. Приняв душ и перекусив, он отправился на работу. Секс-шоп, в котором Алесин работал грузчиком, находился в десяти минутах ходьбы от дома, но утомленному и не выспавшемуся антифашисту было в лом добираться пешком, и он дождался автобуса. Приехав, Алексей успел покурить и обзвонить друзей. Узнав, что все добрались нормально, антифа докурил сигарету, щелчком отправил бычок в урну и вразвалку направился в родной секс-шоп, на ходу отгоняя посторонние мысли и настраиваясь на работу. Работы в этот раз было много, и к вечеру Алесин чувствовал себя выжатым лимоном.

Когда рабочий день завершился, Леха отправился с коллегами в ближайший бар попить пивка. Потусовавшись там пару часов, окончательно расслабившийся антифашист отправился на маршрутке домой. Поднявшись в свою квартиру, он поужинал и решил- таки слазить в Интернет, чтобы почитать что-нибудь о ночной акции, и сразу обнаружил в Яндексе новость о поджоге ресторана. Побродив по ссылкам, он выяснил информацию о пострадавших: четверо попали в больницу, но умирать вроде не собираются, а всего пострадало 23 человека. Кроме того, были повреждены свыше десяти машин, а ресторан полностью сгорел, пожарникам оставалось только потушить руины. Основными версиями были фашистский погром и криминальные разборки. К своей радости лидер МАС обнаружил несколько сообщений об антифашистских граффити и листовках, при этом данное событие никто не связывал с беспорядками, что было весьма отрадно. Зайдя на полицейский форум, Стопарь обнаружил там весьма оживленную дискуссию на семи страницах, посвященную погрому. По большей части спор шел о том, кто все это замутил, нацики или же какая—то из враждебных ОПГ. Про граффити и листовки ничего не упоминалось. Окончательно успокоившись и расслабившись, Стопарь решил ради интереса напоследок пробежаться по фашистским сайтам. На «Правых вестях», разумеется, ночное событие не осталось незамеченным, и нацики злорадно глумились над несчастными ингушами, грозясь повторить подобное действо уже в масштабах всей страны. Отдельно были упомянуты и граффити с листовками, что, впрочем, вызвало у фашиков лишь снисходительные усмешки. В целом, как оказалось, день рождения австрийского художника прошел относительно спокойно: где-то нарисовали свастику на синагоге, где-то пускали салют. Убийств зафиксировано не было. Особняком стояли лишь злополучный ночной инцидент да поджог полицейской машины в Питере. Побродив еще немного по Сети, Алесин перешел на сайт Агентства русских новостей и с удивлением обнаружил, что там уже накропали аналитическую статейку, посвященную злополучному событию. Открыв страницу, Алесин приступил к чтению, и уже через пару секунд его прошиб холодный пот. Автор статьи, некто Глеб Щербатский, не поленившийся промониторить все сообщения о погроме и о граффити, недолго думая, объединил два события в одно. Заметив, что от антифашистской галереи до ингушского ресторана было не более часа ходьбы, автор пришел к выводу, что нападение было делом рук борцов с фашизмом, стремившихся таким образом подставить своих идеологических оппонентов и навлечь на них репрессии властей.

Бля, вот это засада! А ведь мусора мониторят правые сайты, и эту статейку наверняка прочитают, и что тогда? Что, если они воспримут ее всерьез? Глубоко вздохнув, Стопарь задумался. Потом он быстро пробежался по афашным сайтам и блогам и с облегчением вздохнул, не обнаружив там упоминаний и отчетов о вчерашнем концерте и марше. Слава богу, у ребят хватило ума не навлечь на себя подозрения. На всякий случай Леха созвонился по скайпу с соратниками, и они обсудили сложившуюся ситуацию. Всех успокоил командир взвода «радужников» Костя Кинг-Конг, имевший обширные связи в органах. По его словам, правоохранители приняли все произошедшее за криминальные разборки и объявили в розыск троих осетин, которые, по их мнению, руководили нападением. При этом Костя заметил, что сами горцы ни за что не догадались бы слинять из столицы, однако он, Костя, настоятельно порекомендовал им сделать это еще во время эвакуации незадачливых погромщиков. Его доводы показались детям гор убедительными, так что, когда акабы, вычислившие их по мобилам, нагрянули в гости к обормотам, тех уже и след простыл. В общем, выходило, что Алесин сотоварищи должны теперь выставить Косте и его бойцам как минимум цистерну коньяка, с чем Стопарь не мог не согласиться. Напоследок «радужник» посоветовал главному антифашисту не вешать нос и пересмотреть кадровую политику движения, то есть, «выгнать на хуй всех ебланов поганой метлой», что также не вызвало возражений.

Посидев в Сети еще с полчасика, антифашист выключил комп. На душе у него было невероятное облегчение. На радостях Алесин открыл бутылку коньяка и, не торопясь, накатил пару рюмок. Опасность окончательно миновала, и теперь можно расслабиться. Вместе с тем, произошедший инцидент – это серьезный урок на будущее и первый сигнал о том, что пора бы уже подтянуть дисциплину. Теперь необходимо реабилитироваться, а для этого надо не облажаться на следующей акции – марше на Манежке в честь Дня Победы. Мероприятие уже согласовано с властями, так что все должно пройти без сбоев, а уж основа движа, наученная горьким опытом, позаботится о дисциплине как следует. Успокоенный этими мыслями, Стопарь помыл посуду, почистил зубы и с чистой совестью отправился на боковую.

Дата добавления: 2015-07-20