Читайте также:
|
|
К счастью, в реальной жизни сохранить одно и тоже состояние души длительное время почти невозможно. Даже самый лучший мед со временем засахаривается, точно также радость и счастье теряют прежние краски.
С чувством утраты все немного сложней. Вначале оно опаляет разум ужасом, затем разливается слезами обиды и непонимания, и лишь потом отупляет одиночеством и страхом. Это происходит быстро, болезненно и неотвратимо.
Только какое-то время спустя, отгоревав и смирившись, начинаешь жить. С грустью рассматривать фотографии, делиться тоской с близкими, удивляясь, вспоминать забытые светлые моменты.
Изначально сотворенный для жизни, человек привыкает ко всему. Рубцуются шрамы на теле и душе, захлебнувшись горем, успокаиваются мысли. В масштабах вселенной это краткий миг, но для человека каждая минута наедине с отчаянием тянется вечность. И беда тому, кто одинок и заброшен, кто не может разделить чашу печали с близкими, поплакать о прошедшем в знакомую жилетку, опереться о надежное плечо друга.
***
Проснулась Карина от боли, банальной головной боли. Голова трещала, а солнечный свет непривычно и жестко резал по глазам. Не поднимая отяжелевших век, прислушалась. Справа кто-то жалобно постанывал, со стороны ног доносилось тихое, размеренное сопение, а слева, в паре метрах от нее еще кто-то жадно и неприлично громко хлебал жидкость.
Облизав пересохшие губы, девушка сощурилась. Надо же как-то узнать, что произошло и где она!
Перед глазами промелькнул знакомый коряжистый силуэт с широкой довольной мордой. "Дольф!" - услужливо подсказала память.
Пес, словно услышав кличку, оторвался от вкусной лимонадной лужи на полу и посмотрел на девушку. Маленькие ушки резко встали торчком, а клыкастая челюсть отвисла.
"Красноречиво!" - подумала про себя Карина. Если даже серьезный пес обалдел от увиденного, то стоит ли пробовать открыть глаза полностью? Может лучше закрыть и попробовать снова уснуть?
Однако, стоило лишь этой соблазнительной мысли появиться на свет, как кто-то крепко сжал ее лодыжку.
"Это сон, это не со мной..." - пыталась убедить себя девушка, но шея уже поворачивала раскалывающуюся от боли голову в сторону ног. Потребовалась целая минута чтобы раскрыть глаза и осознать увиденное.
- Черт... - обалдело прошептала себе под нос.
Крепко сжимая в руках босые женские ноги, рядом мерно посапывал некогда любимый босс. Длинный угловой диван свободно вместил бы троих, но Булавин, видимо, так не думал. Развалившись всем телом на той же стороне плюшевого исполина, он умудрился сгрести себе под голову обе девичьих ножки, и сейчас колючая густая щетина волнительно щекотала кожу.
Она попробовала освободить ноги, но куда там! Онемевшие конечности не слушались. Придавленные тяжелой сильной рукой к мужскому лицу, они отказывались покидать нагретое место. Девушка нервно сглотнула. Сквозь шум в больной голове не могла пробиться ни одна здравая мысль. Как же ей выбраться из ситуации?
А как она в нее попала?
Второй вопрос пришел неожиданно, холодной волной прокатившись по телу, но в этот раз память предательски молчала.
Такое было с ней впервые. Сухость во рту, жажда, головная боль и слабость... Прям как у папеньки после празднования последней звезды на погонах. Он тогда мало что помнил. Вот только проснулся дорогой отец в объятиях законной супруги, а не какой-нибудь бывшей пассии... Разница огромная.
Закрыв тяжелые веки, она снова и снова пыталась по крупицам восстановить картину прошедшего. Вспомнилась больница, тревога за Лешку, печаль шефа, потом его руки, сжимающие замерзшие пальчики, путь назад. Какие-то неясные образы проносились в голове: Кузьмич, туфли на мокрой траве, рюмки...
Внезапно рядом кто-то громко вздохнул. От неожиданности девушка чуть не закричала, только еще одного сюрприза не хватало для полного счастья. На этот раз повернуть голову и открыть глаза оказалось не так сложно.
На другой половине углового дивана, скрутившись калачиком помирал от похмелья давешний герой-любовник Ферзь.
Парень стонал, ворочался на одном месте и невнятно что-то бормотал себе под нос.
Сквозь всю эту суету, неожиданно Карина разобрала слова "Кузьмич, не надо больше самогона". Как после кодовой фразы, с памяти спала пелена алкогольной амнезии.
Под громкое "Ой!" вырвавшееся из собственного рта, она в миг вспомнила все шокирующие детали прошедшей ночи. Румянец щедро окрасил лицо, оставалось надеяться на то, что остальные участники событий еще долго пробудут в беспамятстве.
***
Из больницы они возвратились ближе к вечеру. Дождь почти успокоился, но полеты решили не проводить. И Булавину, и Кузьмичу было не до того.
Лешка сразу направился к себе. Больше всего ему хотелось свернуться в каком-нибудь темном углу калачиком, как побитому псу, и зализывать свои раны. Никто не стал останавливать парня. Булавин лишь тяжело вздохнул, а затем подхватил на руки упирающуюся Карину, и двинулся следом к зданию администрации. Почему-то нести девушку в ту самую комнатку, где еще неделю назад они сходили с ума в объятиях друг друга, показалось возмутительным.
На большом угловом диване в гостиной всех уже поджидал Кузьмич. Пожилой инструктор выглядел неважно. Потухший взгляд, изможденное лицо и целая пепельница окурков говорили сами за себя. Он даже не поднял голову взглянуть на вошедших, сидел как статуя, весь обращенный в свои мысли, а в руках сжимал клубный фотоальбом.
От увиденной картины Булавина аж передернуло. Точно так же он сам пять лет назад сидел на больничной койке, обложившись газетами и фотографиями из невозвратимого прошлого. Прощаться и отпускать всегда больно, а уж старику всю жизнь посвятившему своим воспитанникам...
Глеб аккуратно поставил на ноги Карину и прислушался к шуму наверху. Там женский крик постепенно перерастал в противный визг с проклятиями и звоном металла.
- Девица наверное Лешкины кубки запускает, - неожиданно ожил Кузьмич. - С утра у него в комнате просидела.
- Дела... - задумчиво протянул босс.
Через минуту наверху громко хлопнула дверь. Видимо мирно разойтись у молодежи не вышло. Ферзь медленно спускался по лестнице, потирая ушибленную ногу. Кто ж знал, что дамочка лягается как настоящий кенгуру.
"И зачем только позвал ее утром?" - возник неожиданный вопрос. Раньше он об этом не задумывался, какие там "зачем" или "надо ли". Симпатичные перворазницы сменяли друг друга на удобной широкой кровати с такой периодичностью, что он даже имена не запоминал. "Зайки" всех мастей сами падали к ногам красавца-спортсмена, пока душа отчаянно рвалась к одной единственной.
Все закончилось. Навсегда.
Больше не нужно прятаться от собственных желаний между стройных ножек одноразовых подружек, не нужно изображать племенного жеребца. Только как же больно, как дорого стоило подобное освобождение.
Молодой мужчина тихо опустился на диван возле инструктора и закрыл лицо руками. На душе было паршиво.
Карина, не долго думая, уселась рядом. Все равно работать пока не способна, а моральная поддержка еще никому не помешала. Сегодня можно, сегодня она еще помощник шефа и полноценный член коллектива. А завтрашнее будет завтра.
Так незаметно погрузились каждый в свои мысли обитатели просторной гостиной. И не было ничего хорошего в этом молчании, лишь отчаяние, горечь потери да ожидание скорой разлуки. Никто даже не обратил внимания, как в комнату вошел, позабытый и позаброшенный всеми, хмурый бульдог.
Дольф осмотрел присутствующих и, словно ощутив их эмоции, печально завыл в голос.
От собачьего воя вздрогнули все, Кузьмич машинально перекрестился, а Булавин, поплевав через левое плечо, поднялся с места. Особенно долго раздумывать он не стал. Гнетущую атмосферу нужно было как-то разряжать, дать выход эмоциям и боли.
- Так, Кузьмич! - с самым серьезным видом обратился он к старому другу. - Где твой знаменитый самогон. Кажись, настал его черед.
Тот в ответ лишь сглотнул. Впервые он не хотел напиваться, но глянув на убитого горем Ферзя, покряхтывая поднялся с места.
- Сейчас принесу. Вы пока с Кариночкой хоть огурцы какие порежьте.
Девушка тут же кивнула и направилась к холодильнику. Столовая столовой, но и в здании администрации всегда был собственный провиант.
К приходу Кузьмича на маленьком журнальном столе гостиной уже красовались тарелочки с овощной и мясной нарезкой, а вместо рюмок - маленькие кофейные чашечки из неприкосновенного начальского сервиза. Булавин, не желая светиться в общей столовой с пластиковыми стаканчиками, сам притащил из бара фарфоровый комплект.
Когда на стол опустилась трехлитровая банка с мутноватой жидкостью, все четверо не сговариваясь вздохнули.
"Только ради Лешки!" - подумал Булавин.
"Должно хватить" - бросив быстрый взгляд на закуску и друзей, решил Кузьмич.
"Прощай здоровье" - печально посмотрела на сомнительный напиток девушка.
Ферзь не думал ничего, просто забрал банку и разлил по первой.
Про градус старый инструктор не соврал. Крепкий, обжигающий напиток пронесся огненной волной по пищеводу, заставляя задыхаться и кашлять.
***
Разукрасив на прощанье в красно-фиолетовый цвет облака, за лес закатилось солнце. Над полем пуховым одеялом расстелился туман. Опустела гостевая парковка. Фары отъезжающих авто недолго освещали узкую дорогу от клуба до трассы, и вскоре лишь огоньки в окнах комнат спортсменов да работников горели в темноте.
За низким журнальным столиком просторной гостиной сидели четверо.
Дата добавления: 2015-07-20; просмотров: 50 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
Solazzo 12.05.2014 22:34 » Глава 11. Часть 3. Часть 3. | | | Solazzo 18.05.2014 00:21 » Глава 12. Часть 2 Часть 2 |