В.М. Блейхер, И.В. Крук, С.Н. Боков 19 страница

Полученные данные убедительно свидетельствуют о соответствии ослабления памяти выраженности снижения уровня обобщения и отвлечения у больных эпилепсией. При наличии легкого психического дефекта ослабление памяти незначительно и по суммарным показателям не выходит за пределы нормы, однако следует учесть, что остается неизвестным преморбидный уровень мнестичес-ких процессов. У этих больных ослабление памяти значительно легче улавливается при качественном анализе результатов выполнения заданий по отдельным субтестам.

Первый субтест больные 1-й и 2-й групп выполняли с хорошими показателями и лишь при наличии глубокого слабоумия результаты по нему значительно снижались. То же самое относится ко второму субтесту.

Очень показательными были данные по третьему суб-тесту. Уже при легком интеллектуально-мнестическом снижении результаты здесь составляли в пересчете по мне-мограмме 2-6 баллов (при возможном максимуме в 9 баллов). У больных 2-й и 3-й групп отмечались особенно плохие результаты.

В четвертом субтесте обследуемые 1-й группы воспроизводили 10-17 смысловых единиц из 28 возможных, 2-й - 5-13 смысловых единиц и 3-й - 0-6,5 смысловых единиц. При этом характерно застревание на отдельных деталях рассказа, без возможности уловить сюжет его в целом.

В пятом субтесте также отмечалось значительное снижение результатов по сравнению с обследуемыми контрольной группы.

Шестой субтест также обнаруживал ухудшение характеризующих визуальную репродукцию показателей у больных всех групп соответственно степени выраженности психического дефекта. Представляют интерес данные по седьмому субтесту,

свидетельствующие о длительной сохранности ассоциативной памяти при эпилепсии.

Можно выделить отдельные субтесты шкалы памяти, результаты выполнения которых позволяют судить о снижении памяти у больных эпилепсией уже на ранних этапах болезни. Раннее проявление недостаточности в этих субтестах обусловлено необходимостью деавтоматизации в ходе выполнения задания. В то же время обнаружение заметного нарушения в ассоциативном субтесте, особенно при воспроизведении <легких> ассоциаций, свидетельствует о глубоком слабоумии.

Выше сообщалось о том, что при исследовании у больных эпилепсией особенностей протекания процессов мышления мы отметили роль в них ряда присущих этому заболеванию личностных особенностей. Личностно-аффек-тивные особенности больных эпилепсией исследуются и с помощью специальных методик.

У больных эпилепсией была обнаружена инертность уровня притязания (Б. И. Бежанишвили, 1967; H. К. Ка-лита, 1971; И. В. Борисов, 1971). Мы исследовали уровень притязаний у больных эпилепсией с помощью описанного выше варианта методики, позволяющего дать количественную оценку некоторых показателей. В соответствии с данными клинического наблюдения и обычного экспериментально-психологического исследования эти больные были распределены на 2 группы. Для больных 1-й группы характерны умеренные признаки эпилептического дефекта, у больных 2-й группы определялось выраженное интеллектуально-мнестическое снижение и соответственно грубые характерологические изменения.

У обследуемых обеих групп отмечался как относительно высокий, так и сравнительно низкий уровень притязаний, - и исходный, и по суммарному показателю. Более существенно определение разницы между уровнем притязаний обследуемого и его уровнем достижения (величина целевого расхождения - по В. К. Горбачевско-му). Величина целевого расхождения у обследуемых 1-й

группы с умеренно выраженными клиническими чертами эпилептического дефекта составляла 7-18 баллов, тогда как у обследуемых 2-й группы при наличии выраженного эпилептического слабоумия этот показатель составлял 38-65 баллов. Эти данные позволяют судить об углубляющихся с течением эпилептического процесса нарушениях самооценки больных, проявляющихся в нарастании неадекватности уровня притязаний уровню реальных возможностей.

Характеризуя динамику выработки уровня притязаний у больных эпилепсией, также можно отметить существенную разницу результатов у больных, относящихся к этим 2 группам. Обследуемые 1-й группы обычно в своей деятельности руководствуются успехом или неудачей при выполнении предыдущего задания, учитывают <эффект переноса>, который В. К. Горбачевский (1969) рассматривает как проявление склонности обследуемого отвечать на всю ситуацию в целом больше, чем на отдельные задания. Такая деятельность обследуемого в ситуации эксперимента также свидетельствует об отсутствии заметных нарушений самооценки. Отмеченное положение убедительно иллюстрируется показателями, определяющими тенденцию деятельности у больных 1-й группы. Так, средний показатель тенденции деятельности после успешного ответа в этой группе составляет от+0,89 до+5,9 балла, а после неудачного ответа - от -2,5 до -4,5 балла. Таким образом, наблюдалось после каждого успешного ответа небольшое повышение уровня притязания, а после каждой неудачи - заметное его снижение.

Совершенно иными оказались показатели тенденции деятельности у больных второй группы: у большинства из них после успешного хода показатель тенденции деятельности составлял от+ 1 до+4,3 балла, тогда как после неудачи он также оставался положительным (+0,55... +1 балл). Это свидетельство того, что большинство обследуемых 2-й группы после неудачи продолжали выбирать карточки возрастающей трудности. Такой типологи-296

ческий вариант уровня притязания может быть охарактеризован как ригидный и соответствует общим чертам психической деятельности больных эпилепсией. У 2 больных этой группы средний показатель тенденции деятельности после неуспешного хода все же шел с отрицательным знаком, хотя снижение уровня притязаний оказалось незначительным (-0,3... -0,4 балла). Однако и здесь реакция уровня притязания на неудачу была запоздалой (<ступенчатый тип> уровня притязания, по В. К. Горбачевскому).

Частота ригидного типа уровня притязаний у больных с более выраженным дефектом психической деятельности - интеллектуально-мнестическим и личностным позволяет думать, что в формировании этого типа уровня притязания у больных эпилепсией играют роль два фактора. С одной стороны, интеллектуальная недостаточность становится предпосылкой не совсем адекватной критической оценки обследуемым своих возможностей, с другой - характерологические изменения больных являются отражением инертной установки.

Относительно мало изучены в патопсихологическом аспекте эпилептические дисфории, что связано с недостаточной разработанностью методических приемов, позволяющих объективно регистрировать наличие эмоциональных изменений. Мы совместно с И. В. Борисовым (1969) провели экспериментально-психологическое исследование эпилептических дисфории с помощью методик, направленных на выявление некоторых особенностей цветовос-приятия. Полученные данные показали отсутствие существенной разницы в направленности субъективной оценки степени приятности всех хроматических цветов у лиц контрольной группы и у больных эпилепсией вне дисфории.

При дисфориях с отрицательным аффективным тоном отмечается существенное (статистически достоверное) снижение среднего условного показателя по всем хроматическим цветам. Особенно явственна эта разница в крайних участках спектра - в восприятии теплых (красного и оранжевого) и холодных (синего и фиолетового) цветов. В

этих случаях показатель разницы оценки приятности цвета значительно возрастал (от 54,4 до 74,1).

Обнаружена также резкая разница в степени приятности большинства хроматических (кроме фиолетового) цветов при сравнении дисфорий с различным аффективным радикалом. Особенно велика эта разница в восприятии красного (3 балла) и синего (2 балла) цветов.

По методике соотнесения цветов и оттенков 25 из 32 обследованных больных вне дисфорий выполнили задание, тщательно подбирая цвета, а 7 - допустили ошибки. При дисфорий тщательный подбор цветов и оттенков производили 18 больных, а 14 - допустили ошибки. Больные вне дисфорий допустили 16 ошибок (13-в пределах одного цвета и 3-в пределах разных цветов). В состоянии дисфорий было отмечено 23 ошибки в пределах одного цвета и 3-в пределах разных цветов.

Приведенные материалы свидетельствуют об определенной зависимости между особенностями цветовосприя-тия у больных эпилепсией и их эмоциональным состоянием. Прослеживается четкий параллелизм между субъективно личностно-обусловленными показателями цвето-восприятия и клиническими синдромами расстройств настроения у таких больных.

Таким образом, представляется возможным в эксперименте получить объективное подтверждение наличия аффективных сдвигов у больных эпилепсией. В ряде случаев это обстоятельство может быть использовано в целях психиатрической экспертизы, так как обнаружение у обследуемого дисфорий дополняет представления врача об особенностях течения заболевания.

При исследовании обнаруживающихся в перцептивной деятельности личностных особенностей больных эпилепсией прежде всего отмечается тенденция к интерпретациям пятен, в которых не учитывается все представленное обследуемому изображение (Л. Ф. Бурлачук, 1975, 1979). Как правило, больные для формирования образа избира-298

ют какую-либо деталь изображения. При этом наблюдается и своеобразное <застревание> на деталях. Часто такие. интерпретации относятся к различным частям тела человека или животных. Например, больная Е. в процессе исследования дала 30 ответов такого типа, перечисляя <хвостик>, <нос>, <рот>, <глазик> и т.п. В то же время больные эпилепсией крайне редко дают ответы, связанные с видением целой человеческой фигуры.

Для больных эпилепсией характерен детализирующий тип восприятия, отражающий черты эпилептической психики в перцепции. Аналогами детализирующего типа восприятия в мышлении являются снижение уровня обобщения и вязкость. При обследовании больных эпилепсией с равной степенью выраженности психического дефекта заметен явный параллелизм между отмеченными особенностями в перцепции и мышлении.

С тенденцией к детализации у больных эпилепсией связано известное уменьшение количества <стандартных> интерпретаций, характерных для здоровых и отражающих присущие норме перцептивные стереотипы. Однако в отличие от больных шизофренией у них затруднены актуализация и реализация прошлого опыта, а не расширен круг актуализируемых сведений и понятий.

С нарастанием слабоумия уменьшается и количество образов, характеризующихся динамичностью, снижается <показатель движения>.

Таким образом, для эпилептического интеллектуального дефекта характерно сочетание таких признаков, как понижение количества стандартных интерпретаций, отсутствие кинестетических интерпретаций, снижение количества ответов с интерпретацией пятна как целого, бедность, стереотипность содержания.

С прогредиентностью заболевания связано и возрастание количества ответов по цвету. В создаваемых больными эпилепсией образах цвет доминирует над формой, при глубоком слабоумии весь ответ сводится к называнию цвета или перечислению нескольких цветов. Примеры таких от-299

ветов: <огонь>, <кровь> (табл. П, 111), <огни... красный, голубой, синий> (табл. X).

Метод Роршаха успешно использовался для установления связи между изменениями личности у больных эпилепсией и латерализацией эпилептогенного очага (И. И. Белая, 1978; И. И. Белая, В. А. Торба, 1978). При этом было установлено, что при левосторонней локализации очага для больных характерны психастеноподобные черты, выраженная ригидность психических процессов, эмоциональная скудность с торпидностью аффекта. При правосторонней локализации чаще отмечаются истерифор-мные черты, ригидность психических процессов выражена меньше, типичны эмоциональная лабильность и повышенная внушаемость. Смешанные признаки определяются у больных с двусторонним поражением и при ведущей роли травмы в этиопатогенезе заболевания.

При исследовании методом Вартегга (А. Т. Чередни-ченко, 1975) больные эпилепсией чаще, чем больные шизофренией и здоровые, использовали цветные карандаши. В некоторых случаях преимущественное использование красного цвета было характерно для предприпадочного состояния обследуемых. Сам рисунок носил характер итера-тивно-детализирующего. Нередко во всем бланке отмечались явления персеверации (рис. 24). Уменьшение количества <стандартных> образов объяснялось бедностью рисунка, его редуцированностью, а не необычностью, <сверх-включением>, как это имеет место при шизофрении.

Сравнительно мало при обследовании больных эпилепсией используется личностный опросник ММР1. М. К. Цауне, М. Я. Упениеце, Д. X. Кредитор, Л. Н. Бакшт (1972) сообщают о результатах применения опросника ММР1 и одной из дополнительных шкал - шкалы эпилепсии Ричардса (Richards, 1952). По шкале Ричар-дса были получены результаты, свидетельствующие о несущественных различиях между больными эпилепсией, здоровыми лицами и больными шизофренией, а колебания показателей в этих группах значительно перекрывали

эти различия. При исследовании по опроснику ММР1 авторы получили у больных эпилепсией самые различные профили, не обнаруживающие какой-либо специфики, и на этом основании пришли к выводу о неприемлемости метода для дифференциальной диагностики. Непригодность ММР1, взятого изолированно, для дифференциальной диагностики эпилепсией априорна и не требует доказательств, однако этот метод может дать интересные результаты, пригодные для индивидуально-личностной оценки больных.

По данным С. А. Громова и О. Н. Якуниной (1978), при исследовании больных эпилепсией с помощью опрос-ника ММР1 отмечаются подъемы показателей как в невротических, так и в психотических шкалах, отражающие сложность личностных изменений; Более выраженные повышения профиля по шкалам 2, 8, 6, 4 и 7 авторы рассматривают как проявление широкого спектра изменений, связанных с общей торпидностью психических процессов, своеобразием восприятия и осознания окружающего мира, реакцией на заболевание. Эти данные, очевидно, получены авторами при анализе усредненных показателей, так как они отмечают, что при рассмотрении результатов обследования отдельных больных отмечаются стремление упорно добиваться <своих прав>, тенденция представить себя в лучшем свете, высокий уровень социальной дез-адаптации, элементы психопатоподобного поведения.

Обследование больных эпилепсией по методу ММР1 было проведено в нашей лаборатории. Обнаружено, что степень выраженности отклонений профиля личности от средних статистических данных коррелирует с давностью заболевания и его благоприятным или неблагоприятным течением.

При анализе оценочных шкал отмечались две тенденции. Одна из них характеризовалась значительным повышением показателя коррекции и свидетельствовала о стремлении больного представить себя в наиболее благоприятном свете в соответствии с общепринятыми нормами поведения. Вторая тенденция проявлялась в значительном повышении показателя валидности, что при отсутствии психотического состояния и факторов острого эмоционального стресса давало основания думать о желании больного усилить внешнюю картину заболевания, чтобы добиться сочувствия, жалости окружающих: при этом не-302

редко отмечалось повышение показателей по ряду клинических шкал, главным образом невротических и ипохондрии. Оба варианта соотношения шкал валидности и коррекции соответствуют основным типам отношения больных эпилепсией к своему заболеванию. Нередко у больных эпилепсией отмечалось и значительное повышение показателя по шкале лжи. Высокий показатель по этой шкале отмечался у больных с

большой давностью заболева-? L P к 123456783^ ния и неблагоприятным его течением при интеллектуальном снижении и частых дис-фориях. При характерологи-ческих изменениях для больных эпилепсией наиболее характерно повышение показателя по шкале 6, свидетельствующее о ригидности аффекта. Рис. 25. Профиль личности При выраженных дисфориях "^ ^^ больного

отмечался код профиля, харак-(эпилепсия с выраженными изменениями личности, характеризующийся пиками по шка-дисфориями, агрессивны-лам 4 и 6 (рис. 25). Это свиде-ми тенденциями) тельствовало о склонности к

дисфориям и асоциальным ^ ^ ^ ^ ' '''"^^^ тенденциям (Ф. П. Березин, м-^------- ^-{^'^ М.П.Мирошников. В.В.Ро-^-^:--^---^у1^ жанец, 1976). Для этих больных характерны трудность социальной адаптации, известное пренебрежение морально-этическими и социальными нормами. При повышенной активности (присоединение по-Рис. 26. Профиль личности вышенного показателя по шка-"о ММР1 больного К. ле 9) такие больные нередко (эпилепсия с выраженны-обнаруживают склонность к ^ ^^"^^^ личности, дисфориями и резидуаль-агрессивным поступкам. Код ^ бредообразованием)

68 (рис. 26) наблюдался у больных с дисфориями, повышенной раздражительностью, злопамятностью, ригидным мышлением (Л. Н. Собчик, 1971). Он был также типичен для случаев эпилепсии с хроническим бредообразованием.

Особенности личности больных эпилепсией мы изучали также с помощью методики незаконченных предложений (И. В. Крук, 1977). Полученные при этом данные позволяют характеризовать систему личностных отношений больных эпилепсией. На первый план выступало значительное преобладание словесных реакций типа импунитивных, отражающих тенденцию к нивелированию возможных конфликтных факторов. Например: <Если все против меня... я стараюсь, чтобы все было хорошо>; <Люди, с которыми я работаю... очень хорошие>. Эти примеры свидетельствуют о выраженности у больных в ситуации исследования черт аффективной вязкости, умилительности. Иногда при изменении обстановки исследования, при внесении в нее фрустрирую-щих факторов выступал и другой компонент эпилептической аффективной пропорции - взрывчатость, злобность. Это особенно было заметно у больных с преобладанием в картине психического дефекта аффективных изменений. В ряде случаев в составленных больными фразах выявлялась агрессивность: <Если все против меня, то... я буду бороться и ни перед чем не остановлюсь>.

В ответах больных часто обнаруживались тенденции, которые могут быть обозначены как чрезмерно альтруистические. Они соответствуют характерным для больных эпилепсией особенностям личности, которые в психиатрической литературе получили название <гиперсо-циальности эпилептиков> (F. Mauz, 1937); <Я всегда хотел... жить и трудиться на благо коллектива>; <Моей самой большой ошибкой было... то, что я заболел; ведь я мог бы приносить пользу людям>.

Несмотря на внешне импунитивную окраску фраз, отмечалась значительно гипертрофированная актуаль-304

ность для больных вопросов, связанных с заболеванием. Отношение к болезни проявлялось такого рода иррадиацией фраз: в плане отношения к болезни больными рассматривались фразы, обычно воспринимаемые в связи с чувством сознания вины, страха, отражающие взаимоотношения в коллективе, отношение к прошлому и т.д.: <Когда меня нет, мои друзья... нет друзей у больного человека>; <Когда-то я... был такой, как все, у меня не было припадков>; <Самое худшее, что мне случилось совершить, это... заболеть>.

Анализ полученных данных в соответствии со степенью выраженности психического дефекта у обследованных больных позволяет говорить о характерных для этого заболевания прогрессирующих нарушениях самооценки. По мере углубления психического дефекта нарастают явления недостаточной критичности к себе, недооценка неблагоприятных жизненных факторов, усиливается преобладание импунитивных реакций, становится все более частой преувеличенно-оптимистическая оценка будущего. Больной с выраженным эпилептическим слабоумием фразу: <Думаю, что я достаточно способен, чтобы...> заканчивает следующим образом: <...учиться в институте>. Параллельно отмечается усиление испытываемых больными затруднений при выделении эмоциональной направленности фраз. Фразы становятся эмоционально малозначимыми: <Моя мать и я... сидим дома>.

Методика <незаконченных предложений> дает объективное представление о характерологических изменениях больных эпилепсией и может быть использована для определения степени выраженности психического дефекта. Эти данные могут помочь в решении диагностических и экспертных вопросов, а также в индивидуальном построении реабилитационных мероприятий.

Старческое слабоумме

При патопсихологическом исследовании расстройства памяти у больных старческим слабоумием обнаруживаются очень рано и обычно сразу же носят массивный характер, охватывают различные проявления памяти. Оказывается нарушенной как механическая, так и смысловая память. Резко выражены расстройства запоминания. Кривая запоминания носит характер плато - обследуемый называет после каждого повторения не более 2--3 слов из прочитанных 10, обычно последние. Нарушение запоминания (фиксационная амнезия) достигает такой степени, что больные не могут запомнить имя собеседника, а если настойчивыми повторениями этого удается добиться, то в связи с нарушениями удержания уже через несколько минут они не могут воспроизвести его опять. Наблюдается постепенная утрата прежних запасов памяти. Если вначале больные обнаруживают преимущественное ослабление памяти на текущие и имевшие место недавно события, то постепенно забываются и события более отдаленного прошлого. Так, больные женщины часто более длительное время помнят свою девичью фамилию, чем приобретенную после замужества, старые названия улиц. Постепенно утрачиваются и эти материалы памяти.

Нарушается внимание, в первую очередь - активное. Больные не могут сосредоточить свое внимание на чем-либо. Из-за этого не удаются простейшие пробы на внимание - найти дублированную деталь на рисунке, отыскать по порядку числа в таблице Шульте и т. п.

Очень рано обнаруживается резко прогрессирующее снижение уровня процессов обобщения и отвлечения. Суждения больных поверхностны, нарушено различение существенных и второстепенных признаков предметов и явлений. Оказывается совершенно невозможным выполнение простейших заданий по методикам исключения, классификации. Больные не могут подобрать обобщающих названий к нескольким предметам. Так, при просьбе обоз-306

начить одним словом ботинок, сапог и туфлю больная просто повторяет перечисленные ей предметы. Определенную роль в интеллектуальной несостоятельности больных старческим слабоумием играют снижение психической активности, утрата интереса к окружающему, абсолютное безразличие к ситуации исследования.

Уже в начале заболевания по мере прогрессирования интеллектуально-мнестических расстройств выявляются и неуклонно нарастают изменения речи. В первую очередь - это нарастающее оскудение смысловой (импрессивной и экспрессивной) стороны речи. Нарушение понимания обращенной к больному речи и смысловое обеднение его собственной являются показателем степени выраженности слабоумия.

Обращает на себя внимание относительно высокая речевая активность в начальный период старческого слабоумия. Больные постоянно стремятся к общению с окружающими, говорливы. Речь сохраняет естественность интонаций, модуляций, сопровождается выразительной мимикой, жестами. Нередко отмечаются и ненаправленные высказывания, речь вслух - больные <ведут беседу>, не смущаясь отсутствием собеседника. Несмотря на известную многоречивость, несколько повышенную речевую активность, общение этих больных с окружающими не может состояться из-за оскудения речи в смысловом отношении и из-за того, что больные быстро теряют нить беседы. При <беседе> таких больных создается видимость диалога в связи с относительной сохранностью речевой мелодии, живости мимики и жестов. На самом деле их речь не выполняет функции общения, лишена какой бы то ни было смысловой нагрузки, содержания. Это явление называется диалоголалией (Th. Spoeri, 1965). E. Bleuler (1920) связывал потерю больными речевой задачи с расстройствами памяти. Об определенной связи этого явления с общими патогенетическими механизмами старческого слабоумия свидетельствуют наблюдения С. А. Вайсборд (1959), обнаружившей, что при уходе от заданной темы нередко

происходит соскальзывание к теме давней жизненной ситуации.

Потеря больными речевой задачи приводит к особенно выраженным расстройствам диалогической речи. Диалогическая и монологическая речь являются производными предикативной функции речи, их нарушения характеризуют состояние этой функции. Монологическая речь онтоге-нетически является более высокой формой. Если для диалогической речи сигналом служит вопрос, заданный собеседником, то монологическая речь обусловлена такими факторами, как ситуация и ее влияние на запасы энграм-мированных речевых связей.

Расстройство развернутой повествовательной речи при старческом слабоумии встречается на более ранних этапах заболевания. При этом наблюдается многословная, расплывчатая речь, лишенная точных образов, стереотипное повторение фраз или отдельных оборотов, вербальные па-рафазии. Нередко речь больных в начальных стадиях старческого слабоумия производит впечатление атактической, недостаточно целенаправленной. Несколько позже выступают и нарастают расстройства диалогической речи.

Типично постоянно прогрессирующее обеднение словарного запаса. В то же время речь у больных старческим слабоумием при всей бедности словарного запаса длительное время сохраняет живость и естественность в противоположность медлительности и беспомощности речи при атеросклеротическом слабоумии (С. Г. Жислин, 1956). По мере оскудения словарного запаса возрастает количество стереотипных оборотов, выполняющих роль служебных слов, - речь больных становится все более фрагментарной, инкогеррентной, превращается в непонятный набор слов, вербигерацию. В исходных состояниях старческого слабоумия функция речи как средства общения оказывается разрушенной, речь этих больных сводится к невнятному бормотанию, в котором иногда удается уловить отдельные слова, сочетания слогов. Характеризуя расстройства предикативной функции

речи при старческом слабоумии, мы указывали на наличие при этом вербальных парафазий. Иногда это парафа-зии комплексного типа, когда слово заменялось близким в родовом отношении. Так, больная Б., рассказывая о своем детстве, говорит: <Муж (вместо <отец>) меня воспитал>. Такого рода вербальные парафазии встречаются на более ранних стадиях заболевания. При резко выраженных амнестических расстройствах наблюдаются своеобразные парафазии, когда необходимое слово заменяется словами, характеризующими какие-либо свойства предмета - так, вместо <часы> больная говорит - <это временное>, вместо <карандаш> - <письменное>, вместо <катушка> - <нитки для шитья>. Иногда слово парафатически заменяется неологизмом, в образовании которого могут играть роль элементы контаминации, например вместо <чайник> больная говорит <пьяник> (сйлав слов <пить> и <чайник>). Нередки вербальные парафазии по созвучию: вместо <катушка> - <каток>, вместо <построим> - <потрогали>. Постепенно парафатические замены слов начинают носить все больше случайный характер, и соответственно уменьшается способность больных замечать допущенные в речи ошибки и исправлять их. Известно, что вербальные пара-фазии, как это показала при изучении сенсорной и моторной афазии Э. С. Бейн (1961), не являются одной лишь словесной заменой, которая бы оставляла интактным мышление, процессы обобщения.

Характер вербальных парафазий при афатических состояниях определяется особенностями нарушения мышления, внутренней и экспрессивной речи. При старческом слабоумии вербальные парафазии лишены специфичности, обусловленной очаговым поражением той или иной речевой зоны. Они выявляются, как и при атеросклероти-ческом слабоумии, эпизодически. Их динамика соответствует нарастанию интеллектуально-мнестических расстройств. Предпосылкой возникновения вербальных па-рафазий при старческом слабоумии, возможно, является нестойкость словесных рядов, обусловленная глубокими

амнестическими расстройствами. Больным старческим слабоумием не удается повторение простого распространенного предложения, что свидетельствует о выраженных затруднениях запоминания, удержания и повторения словесного ряда.

На ранних этапах заболевания обнаруживается нарушение номинативной.функции речи. Для исследования номинативной (обозначающей) функции речи проверяют возможность обследуемого называть предметы, их изображение на рисунке. Для этого желательно использование рисунков различной степени сложности - реалистических, силуэтных, контурных, с перспективой и без нее, с вспомогательными деталями и без них, таблиц Поппельрейте-ра. Исследование речи в этих случаях в какой-то степени совпадает с исследованием оптического гнозиса.

Дата добавления: 2015-07-20