Глава 12. Прошло уже несколько лет с тех пор, как идиотская шутка Гаркина лишила меня магической

Прошло уже несколько лет с тех пор, как идиотская шутка Гаркина лишила меня магической силы. Как правило, я редко вспоминаю о случившемся. Как‑никак последствия имеют временный характер. Пройдет всего несколько столетий, и мои способности вернутся ко мне. Или же я проведу соответствующие изыскания и найду на Базаре торговца, продавшего Гаркину волшебный порошок, который тот использовал в колдовстве. И все же, когда я вспоминал об этом, меня начинала мучить самая настоящая досада. Поэтому я и старался не вспоминать. И не то чтобы интроспекция не была свойственна моей склонной к рефлексии природе, а просто если у вас чешется какое‑то место, которое вы не в состоянии почесать, то вам, естественно, лучше о нем не думать. Если бы магией исчерпывались все мои жизненные возможности, мне ничего бы не оставалось, как лечь и умереть, но я ведь изверг, я разумное существо, и я живу и действую. Экспериментирование с любым магическим предметом может быть весьма и весьма опасным, но если волшебная карточка много раз испытывалась на лаборатор… я хочу сказать, на пассажных крысах, вероятность того, что с более высокоразвитыми существами – такими, как, к примеру, я – эксперимент пройдет нормально, была достаточно высока.

– Ну? – спросил я.

Все внезапно стали казаться гораздо выше, а освещение приобрело какой‑то голубоватый оттенок. Голос мой звучал очень высоко и немного хрипло. Я похлопал себя по груди, и рука моя удивленно отскочила, словно столкнулась с чем‑то поистине неожиданным и озадачивающим. Я опустил глаза. Оказалось, что я превратился в женщину, худощавую, с гладкой голубой кожей. Небольшие груди поддерживала туго натянутая лента, скорее демонстрируя их, нежели скрывая. Руки тоже были довольны красивы, с элегантными запястьями и восемью длинными пальцами на каждой. Данный вид существ был мне явно не знаком. Но тут что‑то зашевелилось у меня в памяти. Танталузийка… Владелицу карточки, которой я воспользовался, звали Вишини. Она была дрессировщицей и отличалась особой слабостью к приобретению обуви. Кроме ее собственного измерения, вряд ли можно было где‑нибудь найти такое место, где продавались бы модные туфли на восьмипалые ноги. За исключением Пассажа, конечно.

– Вполне эффективно, – кивнул я одобрительно. – И совершенно безболезненно.

Вспомнив о Гаркине, я подумал, что подобная карточка могла бы стать великолепным средством подшучивания. Ее можно было бы положить в таком месте, где кто‑то из ваших друзей ее обязательно бы нашел. И что бы тогда было! Я злорадно хохотнул.

Все остальные продолжали смотреть на меня, не отрывая глаз. Я ответил им тем же.

– Да бросьте вы, ребята. Это же все еще я.

– Гм, д‑да… – издал нечто нечленораздельное Парваттани, и его щеки от растерянности и удивления приобрели ярко‑зеленый оттенок.

– Не Скив, – прогромыхал Корреш.

– Да, – вздохнул я. – Но мы не можем позволить подобным злоупотреблениям продолжаться. – Я взял оранжевый квадратик и попытался сломать его своими… ее… пальцами. Они оказались недостаточно сильными. – Эй, Корреш, ты не против?

– Не против.

– Эй, мсье, – крикнула крысиная морда, пытаясь вырваться из рук своих охранников. – Не делайте этого!

– Заткнись! – рявкнул я и отдал приказ. – Ломайте ее!

Тролль взял у меня карточку и согнул ее. Она практически тотчас же сломалась с громким звуком, напоминавшем раскат грома.

В следующее мгновение я уже лежал на полу, удивленно глядя в напряженные физиономии гвардейцев Парваттани.

– Отойдите! – прорычал я.

Ко мне вернулось мое любимое тело, восхитительная чешуя снова сделалась зеленой, длинные загнутые когти вновь как ни в чем не бывало украшали пальцы (количество которых было абсолютно нормальным). Гвардейцы отпрянули от меня. Я не без труда поднялся на ноги и ощупал голову, чтобы убедиться в том, что она все еще на своем месте.

– Ну я вам скажу, и плющит! Давайте следующую.

– Ааз, мне кажется, это не очень хорошая идея, – заметила Маша, все ее широкое лицо изображало предельное беспокойство.

– Будет хорошей, если перед тем как ломать их, я буду возвращаться в свое нормальное состояние, – ответил я и сделал жест в сторону маленького проходимца, который что‑то тихо бормотал себе под нос. – У него же не было припадка, когда я упал, не так ли?

– Никак нет, сэр! – одновременно воскликнули оба гвардейца, охранявшие пленника.

Я повернулся к Маше и Коррешу и сказал:

– Вот видите!

Негодяй уставился на меня с крайним изумлением.

– Вы, должно быть, отличаетесь исключительной крепостью, мсье. Из‑за сломанной карты погиб Фарут.

– Кто такой этот Фарут?

Почувствовав, что сказал лишнее, проходимец замолчал, крепко сжав челюсти.

– Ладно, не имеет значения, – сказал я и протянул руку за следующей картой.

– А может, я попробую? – спросил Корреш.

– Ни в коем случае! – решительно возразил я. – Что, если я превращусь в кого‑нибудь громадного и агрессивного, кто будет удерживать меня от глупостей, которые могут прийти мне в голову? Думаю, все остальное может подождать, а вот карточку Скива нам необходимо отыскать в первую очередь. Скорее всего это не займет у нас больше часа, и часа через полтора мы могли бы уже вернуться на Базар. Давайте просто пролистаем их, пока не наткнемся на нужную.

Парваттани громко откашлялся.

– Ааз, полагаю, нам следует составить список тех лиц, в которых вы… э‑э… вы превращаетесь. Ведь они в каком‑то смысле тоже жертвы.

Я нахмурился. Маша кивнула.

– Мы не должны думать только о себе и о своей цели. Какое‑то время мы сможем потратить и на помощь Пассажу. От нас не убудет, – заметила она. – Ведь только представь, как страдают семьи и друзья всех этих существ из‑за утраты ими своего «я»!

– Э‑э… хорошо, – согласился я.

Мы прошли в кабинет к Моа и поставили главного администратора в известность относительно всех последних событий, хотя сам он внимательно следил за ними с помощью своего хрустального шара. Он был в полном восторге от всего увиденного, от карточек и от того, что мне удалось узнать и испытать на себе принцип их действия.

– Неудивительно, что мы все время вели поиск впустую! – воскликнул Моа, снова и снова перелистывая стопку. – Замечательно! Замечательно! – Он бросил взгляд на Эскину. – Мадам, вероятно, я должен извиниться перед вами.

Эскина покачала головой.

– И, вполне вероятно, я приму ваши извинения.

– Необходимо довести работу до конца, – объяснил я. – Хотя, полагаю, ее можно было бы проделать в более уютном окружении, где нам никто не помешает.

– Конечно, Ааз, конечно, – воскликнул Моа, взмахнув руками и сделав широкий жест гостеприимного хозяина. – Мне было бы очень приятно предоставить вам всю возможную помощь.

– Да‑да, говоря о помощи… – начал было я, но осекся. – Не имеет значения! Мне просто нужно немного свободного места.

– Как скажете, – заверил меня Моа. – Может быть, вы хотите воспользоваться моим кабинетом?

Я огляделся вокруг, бросив взгляд на обстановку, в особенности на роскошную обивку кресел и диванов и на обилие хрупких вещей на стенах и столах.

– Нет‑нет, – сказал я. – Вполне может случиться так, что я не смогу справиться с карточками, и тогда мне придется проводить здесь ремонт.

Остановились мы на пустом складском помещении, располагавшемся в конце того же коридора, в котором находились кабинеты администрации. Двое гвардейцев Парваттани стали на часах у входа. Четверо других дежурили в коридоре. Маша, Корреш и, к моему величайшему раздражению, Вуфл стояли на безопасном расстоянии, но тем не менее достаточно близко, чтобы в случае необходимости прыгнуть на меня. Все они нервно поглядывали в мою сторону.

Я привел в действие следующую карточку.

Мне очень много приходилось экспериментировать с магией. Но ни в молодости, когда я к подобным делам относился значительно более серьезно, ни позже, когда я занимался ими порой по необходимости, порой просто ради развлечения, я никогда не сталкивался ни с чем, даже отдаленно напоминающим ратиславскую систему. Подобно большинству волшебников я привык черпать магическую энергию из тех силовых линий, которые в большей или меньшей степени имеются практически во всех измерениях. Этот поток неисчерпаем. Кроме того, он безличен и не является ни плохим, ни хорошим, и любой маг имеет возможность использовать его в соответствии со своим талантом, склонностями и интересами. В данном же случае я столкнулся с чем‑то принципиально иным. Я чувствовал, как от карточки, которую я держал в руке, в меня слабым ручейком входит некая энергия, а вместе с ней и чужая личность.

Если вы никогда не бывали одержимы, постарайтесь никогда и не подвергаться подобному испытанию. Ощущение от использования карточкой было каким‑то жутким и напоминало столкновение с чем‑то потусторонним. Я знал, кто я такой – изверг по имени Аазмандиус, – а также множество мелких деталей, которые делали меня самим собой, однако, кроме того, я знал, что также был Дрео, резчиком по дереву с Крета. Я воспринимал свое новое «я» как вполне достойное, но, с другой стороны, мне хотелось уйти как можно дальше от шумных толп посетителей Пассажа. У меня почти появилась способность чувствовать сквозь стены присутствие тысяч других покупателей. И это до предела взвинчивало мою нервную систему, ведь само по себе подобное отношение прямо противоположно моей исконной природе, природе Ааза, обожающего быть в центре шумных компаний. Между двумя «я» возникал серьезный конфликт. Мое положение было значительно хуже, чем при телепатии, – ведь некуда было спрятаться от того второго парня, чью личность я позаимствовал. Впервые в жизни я посочувствовал гидре.

– Как его зовут, Ааз? – спросил Парваттани, приготовившись занести имя очередной жертвы в список.

– Дрео. Кретин. То есть, я хочу сказать, кретанец, – поправился я, ощутив сильнейшее давление своей заемной личности.

Я отбросил карточку. И вскоре, но, между прочим, не так скоро, как мне хотелось бы, я снова остался один на один со своим собственным «я».

– Этим можно было бы торговать, – заметил Вуфл, пока я возвращался в свое обычное состояние.

– Ни в коем случае! – воскликнул я. Он взглянул на меня с явным раздражением. С каждой минутой финансист нравился мне все меньше и меньше. – Ни при каких обстоятельствах! Вы даже представить себе не можете, насколько опасной может быть подобная идея. Попытка торговать ратиславским открытием может привести к самоубийствам и к бесконечным судебным процессам. Впрочем, если вы уж так желаете, попробуйте сами.

– И попробую! – рявкнул Вуфл, принимая вызов.

Он взял у Маши карточку. И стоило ему произнести заклинание, как его тощее тело превратилось в высоченную фигуру насекомоподобного существа с Трутния, заключенную в черный панцирь.

– А теперь сами рассудите о тех возможностях, которые заключены в… – начал было Вуфл, указывая на свою/ее фигуру (ибо существо оказалось женского пола). И в то же мгновение его/ее мандибулы как‑то неприятно щелкнули, а ячеистые глаза начали вращаться. Он схватился за голову. – Прекрати! Заткнись! Нет, ты ошибаешься, я не зануда‑костюмер! Успокойся! А‑а‑а!

С невероятной поспешностью Вуфл прекратил действие заклинания и швырнул карточку на пол. Его округлая флибберитская физиономия исказилась ужасом и отвращением.

– Уничтожьте их! Все без исключения!

– Мы именно этим и занимаемся, Вуфл. Успокойтесь, – отозвался Моа.

– Назовите имя, сэр, – попросил Парваттани. – Нам необходимо сравнить его с торговой документацией, чтобы составить реестр покупок, сделанных обманным путем.

– Неужели вы полагаете, что я стал бы его запоминать? – рявкнул Вуфл.

Я застонал. Ничтожество!

– Дайте мне. – Я поднял карточку с пола и за несколько мгновений «вошел» в оболочку трутнианки и «вышел» из нее. – Ее зовут Ч'тк'лл.

– Спасибо, сэр.

– Вот видите? – сказал я, обращаясь к Вуфлу и стараясь не злорадствовать, хотя этот господин и был мне крайне неприятен. – Вы пробыли в ее личности всего какое‑нибудь мгновение. А если бы оставались ею в течение достаточно длительного времени, то могли бы лишиться собственной личности.

– Ответьте же мне в таком случае, каким образом жалкой крысе удается пользоваться ими снова и снова? – воскликнул Вуфл.

– У нас, как вы сами говорите, не так уж много ума, который мы могли бы назвать своим, – смиренно признался маленький негодяй.

– Если вы обладаете здоровым эго, данная система способна его разрушить, – сказал я, обращаясь к Эскине.

Следователь махнула рукой.

– Естественно, ее необходимо дорабатывать.

– Пока будет идти доработка, может погибнуть множество ни в чем не повинных душ, – возразил я и продолжил работу по выявлению личностей, заключенных в волшебных карточках.

Карточка Скива была в стопке третья от конца. И мне не понадобилось всматриваться в потрясенные физиономии друзей, чтобы понять, что я до нее наконец добрался. Я услышал его внутренний голос, клочок разговора с самим собой, возможно, в тот момент, когда карточка была похищена или скопирована.

Ух ты! Вот это девчонка! Она действительно вампир! Аазу не понравилось бы. Он на самом деле очень расстроился, когда обнаружил Блут за нашей палаткой. Но иногда он начинает нервничать без всякого повода. Они ведь вовсе не такие уж и плохие. И я почти уверен, что Кассандре я по‑настоящему нравлюсь. Я думаю, что произвел на нее впечатление. Иногда мне кажется, что я обычный проходимец, которого все принимают за большую шишку.

Я отодвинул карточку от себя. Кроме приведенного выше внутреннего монолога, я услышал и почувствовал значительно больше того, что мне хотелось бы знать о переживаниях моего бывшего партнера. Было такое ощущение, словно я совершил проникновение со взломом в самые сокровенные уголки его личности.

– Уничтожьте ее! – прохрипел я. – Немедленно!

– Ты прав, Ааз, – поддержал меня Корреш. Он разломал голубой пластиковый прямоугольник сначала на две половинки, потом на четыре кусочка, а затем на восемь.

– Ачто делать с этими? – спросила Маша, протягивая мне остальные.

– Минутку! – рявкнул я. Ко мне вернулось мое обычное спокойствие духа и я сумел «обработать» еще две карточки: беса и гнома.

– Спасибо, спасибо, Ааз! – заулыбался Моа. – Вы оказали нам неоценимую услугу. Мы понимаем, что у вас больше нет причин помогать нам, но мы все равно вам весьма, весьма благодарны.

– Не за что, – пробурчал я. – А что вы собираетесь делать с Пушистиком?

И я показал пальцем на пассажную крысу, скованную цепями из молний.

– Мы его посадим в темницу. Судя по тому, что вам удалось установить, мы сможем предъявить ему обвинения по целому ряду краж.

– Ну что ж, прекрасно. – Я с удовлетворением отряхнул руки и повернулся к Маше и Коррешу. – Мы можем отправляться домой.

– Но на свободе остаются многие другие члены этой банды! – запротестовал Вуфл. – Вы что, не хотите помочь нам решить проблему до конца?

Я отрицательно покачал головой.

– Нет! Я объяснил вам свои условия в самом начале нашего с вами сотрудничества. Нам удалось серьезным образом подорвать силы бандитов. Мы отрезали Раттиле доступ к множеству его жертв. Кроме того, вы сможете получить много полезной информации от пойманного нами подонка. Если не справитесь, могу поспорить, что у Эскины уже есть целый ряд идей.

Следователь из Ратиславии продемонстрировала свои острые маленькие зубки.

– Конечно, есть, – сказала она, улыбаясь. – Вы хотите, чтобы я начала прямо сейчас?

И она проследовала по направлению к крысенышу. Тот съежился и отскочил от Эскины, насколько ему позволяли сковывавшие его путы.

– Пожалуйста, мсье, не подпускайте ее ко мне! Она бешеная!

– Тебе придется пойти на сотрудничество с этим парнем, – сказал я, указывая на Моа, – и тогда он позаботится, чтобы она не растерзала тебя на мелкие кусочки.

– Я согласен, мсье, согласен!

– Превосходно, – сказал я в заключение и извлек из кармана свой И‑Скакун. – Мы уходим. Моа, было очень приятно с вами познакомиться. Если когда‑нибудь вам случится побывать на Базаре, заходите.

– Чудесно! – Моа пожал нам руки. – Вы все, вне всякого сомнения, заслуживаете свою славу. Ваш профессионализм произвел на меня громадное впечатление. Но прошу вас, останьтесь! По крайней мере еще на один день. Мы отметим нашу победу. Устроим вечеринку в вашу честь. Будем веселиться, танцевать, выпьем несколько бочек хорошего эля!

– От такого предложения отказаться не могу, – согласился я с улыбкой.

Маша и Корреш тоже не стали возражать.

Раттила вышагивал взад и вперед, в озлоблении разбрасывая коробки с новой обувью. Голый хвост лихорадочно мотался из стороны в сторону. Пассажные крысы, точнее, восемь оставшихся избранных, забились в угол, съежились и в ужасе прижались друг к другу.

– Один из нас арестован! – прокричал Раттила, наверное, уже в сотый раз.

– Мы пытались убежать, – захныкала Оив, – но извращенец слишком хитер.

– Не он хитер, а вы глупы! – заорал Раттила.

Он указал на нее пальцем, из кончика которого вылетела молния. Оив взглянула на обгоревший участок настила у себя под ногами и мгновенно лишилась чувств. Стрют и другие пассажные крысы отодвинулись еще дальше.

– Гм‑м… это что‑то новенькое, – пробормотал Раттила, глядя на свой палец. – Вот! Вот что такое настоящая сила! Теперь они нас не остановят! Я отниму у них все их таланты!

– Каким образом? – спросил Стрют. – Они ведь все узнали о наших карточках, Большой Сыр. Если они их все уничтожат, мы не сможем больше приносить тебе добычу.

– Отнимите у них их сущность! Пользуйтесь силами, которыми мы пока располагаем, до тех пор, пока от врагов не останется одна лишь оболочка. Они даже сами не понимают, что они сделали, – в полном неистовстве орал крысиный тиран, – но, естественно, это будет означать объявление самой настоящей войны!

– Пижон, – прошептал Вассуп Стрюту, – думаю, что мы создали чудовище.

Дата добавления: 2015-07-20