ЛУКАШ
А почему бы нет?
Пусть чудеса являются на свет!
А ты совсем, как девушка, вернее,
как барышня, ведь личико нежнее
и тоньше талия, и рук белее нету,
и как-то не по-нашему одета.
Но почему глаза не зелены?
(присматривается)
Ах, нет — зелёные, а только что ведь были
как васильки, теперь, как ночь, черны,
а вот озёрами осенними застыли,
теперь же карие... Ты странная такая!
МАВКА
(улыбаясь)
А нравлюсь ли тебе?
ЛУКАШ
(смущаясь)
Не знаю.
МАВКА
(смеясь)
Кто же знает?
ЛУКАШ
(совсем смущенный)
Такой вопрос, что не найдёшь ответа.
МАВКА
(искренне удивляясь)
Но почему нельзя спросить об этом?
Вот роза дикая, взгляни-ка, вопрошает:
«Что, хороша я?»
Кивает ей своей вершиной ясень:
«Ты всех прекрасней!»
ЛУКАШ
Не мог бы и представить я такое.
Я думал — дерево совсем немое.
МАВКА
В лесу здесь нет немого ничего.
ЛУКАШ
Была ли ты когда за лесом этим?
МАВКА
Не выходила сроду из него.
ЛУКАШ
Давно ли ты живёшь на свете?
МАВКА
(задумывается)
Мне кажется, что я жила всегда.
ЛУКАШ
И, как сейчас, была такою?
МАВКА
Да!
ЛУКАШ
А есть ли у тебя в лесу семья?
Кто у тебя здесь мама, а кто тятя?
МАВКА
Есть Лесовик, зову «дедуней» я,
меня зовёт он «дочкой»и «дитятей».
ЛУКАШ
Так кто ж он — дед или отец?
МАВКА
Не знаю.
Не все ль равно, как мне его назвать?
ЛУКАШ
(смеётся)
Вот чудаки! А кто тебе здесь мать
иль бабка, или как тут называют?
МАВКА
Я думаю порой, что матушка мне — ива,
вот эта старенькая, с кроною сухой,
она меня ведь на зиму пустила,
мой сон лелеяла и устелила
мне ложе своей мягенькой трухой.
ЛУКАШ
Ты говоришь, здесь зиму провела.
Что ж ты зимою делала?
МАВКА
Спала.
Зимой всё спит: и озеро, и лес...
За занавесью сна весь мир изчез.
Скрипела ива мне: «Усни, усни!»
И снились белые-пребелые мне сны:
на серебре сверкали самоцветы,
и грезились, каких и нет на свете,
неведомые травы и цветы.
И ты
таких не видел звёзд, резных и нежных,
что падали с небес, ковром безбрежным
стелились по земле. И хрусталя
осколками усыпана земля,
сверкающими в белизне раздольной.
А я спала. И грудь дышала вольно.
И в белых снах румяные слова
сплетались в мысленные кружева,
мечты кружились злато-голубые,
не шумно-летние, а тихие такие...
ЛУКАШ
(заслушавшись)
О, как ты говоришь!
МАВКА
Не очень ясно.
Вот у твоей свирели речь прекрасна!
Сыграй же мне
о счастье и весне!
МАВКА сплетает длинные берёзовые ветви и тихо качается в них, как в колыбели. ЛУКАШ играет, прислонившись к дубу и не сводя глаз с МАВКИ. Он наигрывает веснянку. МАВКА, слушая, непроизвольно подпевает тихонечко и ЛУКАШ вторично проигрывает ей эту мелодию. Игра и пение в унисон.
МАВКА
Как сладко играет,
насквозь проникает,
белы груди разрывает,
сердце вынимает!
На голос веснянки отзывается кукушка, потом соловей, расцветает пышнее дикая роза, калина оделась белыми цветами, боярышник застенчиво розовеет, даже безлистый чёрный тёрен распускает нежные цветы. МАВКА, очарованная, тихо качается, улыбается, а в глазах какая-то грусть аж до слёз. ЛУКАШ, заметив это, перестаёт играть.
ЛУКАШ
Дата добавления: 2015-07-25; просмотров: 95 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Он, может быть, красивый! | | | Ты плачешь? Отчего? |