Земляне. Русалочка плыла по течению вдоль самого дна, легкими движениями лавируя между камней

Русалочка плыла по течению вдоль самого дна, легкими движениями лавируя между камней. Ее звали – Лайла, что на языке коренных жителей Земли означало: юная, звенящая, неугомонная, светящаяся, вечно смеющаяся. Ее золотистые волосы приобрели чуть зелено­ватый оттенок – слишком долго она не жила на поверхности. В тот день она очень явно по­чувствовала голос Мамы. Мама сказала, прячьтесь: скоро придут Очень Злые, они принесут с собой Страшное, то, от чего умирают Первые дети.

До этого они жили на поверхности и прятались, кто в лесу, кто под водой, когда прихо­дили полукровки. Полукровки получились от Первых детей и людей издалека, тех, чей Папа-Фаэтон погиб, и Мама-Земля усыновила их. Теперь их называют Вторыми детьми.

Те, кто общался с ними, говорит, что они какие-то странные. Для них: он сам, еще че­ловек, цветок, дерево, облачко – это все отдельные существа, совсем отдельные. Они не умеют то сливаться, то частично отсоединяться – они отдельные совсем и всегда. Это не умещалось у нее в голове: как это – быть совсем отдельным – не видеть лес глазами птицы, не слышать, о чем говорят деревья, не распускаться в лепестках распускающегося цветка. А как же они тогда делают священное слияние – если ты не можешь проскользнуть внутрь любимого и раствориться в нем, а он не может проскользнуть внутрь тебя, и раствориться в тебе. А еще говорят, кто-то из них может быть заодно с Очень Злыми, несущими с собой Убивающее, потому что им не больно, когда умирает кто-то другой.

Очень Злые надеются как-то пропитать Убивающим всех детей – и тогда вся кожа Мамы покроется ровным слоем Убивающего, и оно убьет ее.

Но Первые дети умирают, прикоснувшись к Убивающему. Говорят Вторые дети мо­гут прикоснуться к Убивающему и остаться в живых, и полукровки унаследовали от них эту черту.

Люди прятались от полукровок не потому, что не любили или не доверяли им, просто никогда не известно, кем родится их ребенок, будет в нем жизнь Первых детей или Вторых. И иногда, очень редко, в нем даже мог родиться кто-то из Очень Злых. А значит в любой де­ревне мог оказаться один или двое таких, кто заодно с Очень Злыми. Если он наведет Очень Злых на деревню, они принесут с собой Убивающее и уничтожат деревню.

Сейчас опасность нависла над большей деревней полукровок в дне, ночи и дне пути вверх по течению. Лайла просто чувствовала ее, буквально, на ощупь.

И самое страшное было в том, что деревня сама не могла защититься от этого. Те защитники, которые жили сразу за околицей деревни, могли защитить только от видимого глазами, поэтому Лайла очень торопилась, торопилась домой, посоветоваться с осталь­ными.

Новгород

Дружинные дома Новгородского князя стояли чуть за околицей. Так, чтобы город всегда был виден, чтобы случись что – поспеть.

Князь сидел за дружинным столом и задумчиво разглядывал заморский кинжал с резной рукояткой.

Ратимир – лучший кметь[6] в дружине, – мерил шагами комнату.

–Что-то неспокойно мне, княже. Предчувствие какое-то недоброе.

–Отчего, Ратимир, с северных застав третьего дня была весточка – не видали норвежских ладей в Ладоге. С Киевом вроде мир – неоткуда ждать подвоха.

–Не знаю, княже. Беспокойно мне что-то. Что-то громовое колесо[7] огнем горит.

–Хочешь, сам с дозором сходи, все проверь. Не вижу я, откуда бы к нам пришло что не­доброе.

Волхвы

Тильда сидела у ручья и смотрела, как струится вода. Странное чувство, как будто зовет кто-то. И говорит на каком-то древнем наречии, как будто и думает по-другому. Странное чувство. Берегиня выложила круг из камней и разожгла кос­тер.

Она долго смотрела на огонь, и через огонь на воду. Постепенно ее тело стало покачиваться в такт перекатам ручья и язычкам пламени. Постепенно, волна за волной, Тильда начала растворяться. Тело берегини продолжало покачи­ваться, а сама она стала костром и играла язычками пламени. Стала ручьем, и за­струилась и потекла, перекатываясь по блестящим круглым галькам. Стала де­ревом и зашелестела на ветру зелеными листочками. Стала синим колокольчиком, что рос у нее за спиной, и потянулась всем стеблем, распуская сиреневатые лепе­стки.

Она увидел тех, кто звал ее. В глубине, на дне реки они танцевали под перекаты волн. Их красивые тела плавно изгибались, их руки скользили и сплетались в узоры.

Постепенно берегиня начала различать их речь. Речь чувств и ощущений. Так с ней го­ворила Земля, когда она слышала ее голос. Речь чистокровных детей Земли. В ней была поло­вина той же крови, что текла в них. Вторая половина была от высоких стройных людей, де­тей погибшего Отца. Когда-то очень давно его можно было увидеть в небе, как маленькую синеватую звездочку. Сейчас тысячей отдельных каменных глыб – его разорванное тело – плыло по небу, так далеко, что их нельзя было увидеть.

Первые дети продолжили свой танец. Что они хотели сказать ей. Тильда с трудом разбирала слова.

Чувство опасности… Большая деревня у реки… Очень большая... Знакомые очертания. Новгород?! Откуда-то с юга… Через двенадцать дней... Дружина беспомощна. Помочь мо­гут только волхвы... Кмети даже не увидят того, что на них нападает...

Знакомая сосна, древняя, разлапистая, в три обхвата. Под ней притаилась хижина Вели­мудра. Тильда тихонько постучала в дверь.

Заходи – голос прозвучал прямо в мозгу.

– Ты знаешь про деревню русалок вниз по течению от Новгорода?

– Слухи, дочка, только слухи, никто не знает, есть ли эта деревня на самом деле.

– Велимудр, они выходили на связь. Со мной сегодня днем.

– Почему же тогда они не вышли на связь со мной?

– Не знаю, Велимудр, может быть я больше настроена на их волну?

– Тильда, ты же знаешь, что я сильнее тебя. Ты только учишься. Если услышала ты, то я должен был услышать. Может быть, ты поймала видение из давно минувших дней?

– Велимудр! Новгород в опасности!

– Я проверю, Тильда, Новгород и все его окрестности. Этой же ночью проверю. Но как, по-твоему, я мог не услышать того, что услышала ты?

– Через двенадцать дней. Мы должны выйти сейчас, чтобы успеть.

– Если это правда – мы выйдем завтра утром. До Новгорода можно дойти за десять дней.

Дата добавления: 2015-07-25