Князь Алексей Черкасский

Многие современники видели в князе Алексее Михайловиче черкасском лишь ленивца и глупца, который делал карьеру благодаря удачному стечению обстоятельств да умению ловко дремать с открытыми глазами на бесчисленных заседаниях. Из‑за особой тучности черкасского называли «телом» правительства, а «душой» считали других – более честолюбивых, ловких, пронырливых. Но они, эти ловкачи, вдруг куда‑то исчезали, проваливались, всходили на эшафот, а «глупый» черкасский из года в год неизменно и невозмутимо вел заседания, пересидев всех своих друзей и недругов, да еще пятерых самодержцев. Все писали о его фантастическом богатстве. черкасский был богатейшим человеком России, владельцем поместий величиной с иные европейские державы. При этом современники и потомки были суровы к черкасскому. В нем они обычно не видели никаких достоинств. Язвительный князь М. М. Щербатов писал:

«Сей человек – весьма посредственный разумом своим, ленив, незнающ в делах и, одним словом, таскающий, а не носящий имя свое и гордящийся единым своим богатством».

Да еще, добавим, родством. Сын боярина Михаила Яковлевича, он был потомком выходца из ханского рода Большой Кабарды, связанного родственными узами со знатнейшими родами России. Умственные и деловые качества черкасского современники даже не обсуждали – и так все знали, что они весьма посредственные. Но известно, что ни богатство, ни знатность, ни родство, ни тем более глупость обычно не спасали людей от опалы, гнева или недовольства самодержца. В личности «непотопляемого» черкасского есть своя загадка. В петровское время он 7 лет руководил Городовой канцелярией, которая ведала строительством Петербурга. В его подчинении были тысячи людей, а также заготовка и поставка строительных материалов. Одним словом, это была, по‑современному говоря, огромная строительная компания, руководителю которой не очень‑то удавалось дремать на заседаниях. Потом он был губернатором Сибири и там не ударил в грязь лицом. Возможно, он не был так инициативен, как другие, но он явно сидел на своем месте, умел подбирать людей и успешно вел непростые дела. Конечно, после смерти Петра многие сановники расслабились. Но, как видно из документов, черкасский дремал в полглаза. Этот флегматичный толстяк мог вдруг проснуться и сказать несколько слов, которые в устах этого несуетного и молчаливого вельможи звучали особенно весомо и авторитетно. Так и произошло в начале 1730 года, когда после смерти Петра II на встрече дворянства с членами Верховного тайного совета в Кремле именно черкасский потребовал от верховников, чтобы будущий строй России обсуждали не в кулуарах, а на публике, в среде дворянства. Он превратил свой богатый дом в своеобразный штаб дворянских прожектеров и сам был автором проекта о новом устройстве России, в которой не было более места бессудным казням, засилию фаворитов, а голос дворянства должен был слышен всем. Враз он стал авторитетнейшим лидером одной из дворянских «партий». Во многом именно благодаря черкасскому со товарищи хитроумная «затейка» верховников провалилась, а самодержавие через 37 дней было восстановлено.

Но мечтам черкасского и его соавторов по прожектам не суждено было сбыться. Вскоре все вернулось на круги своя, и черкасский мог вновь мирно дремать на заседаниях. Императрица Анна Иоанновна, получив самодержавное полновластие, черкасского от дел не отставила. Такой человек, как черкасский – родовитый, богатый и влиятельный вельможа, – был нужен новой государыне. Кабинет‑министр с 1732 года, он в 1740 году достиг и служебной вершины – стал канцлером России. Но при этом он вел себя спокойно, скромно и незаметно, как и раньше подпевая сильнейшим. Вспышка гражданской активности черкасского, поразившая русское общество в 1730 году, прошла, и всю оставшуюся жизнь он молчаливо «таскал свое имя». Материалы Тайной канцелярии показывают, что черкасский вел себя достойно, не замарал себя доносами, никого не травил. У него вообще не было врагов. А это так много для государственного деятеля! черкасский мирно досидел в кресле великого канцлера до самой своей смерти в 1742 году.

После выступления Черкасского как будто прорвало плотину молчания и покорности. Все присутствующие его поддержали, и в домах знатных вельмож и в кремлевских палатах стали собираться десятки, сотни дворян, дни и ночи напролет обсуждавшие проекты государственной реформы. За короткое время было составлено не менее 12 проектов, под которыми подписалась почти тысяча человек. Одним из самых глубоких и обоснованных проектов был проект, написанный при активном участии историка В. Н. Татищева. Главное, чего требовали почти все прожектеры:

ликвидировать Верховный тайный совет, создать высший законодательный орган – предположительно – из двух (верхней и нижней) палат из выборных представителей дворянства. Они бы и назначали всю администрацию. Кроме того, дворяне требовали для себя гарантий неприкосновенности личности, имущества, различных привилегий. Впрочем, вариантов устройства страны предлагалось множество, и споры вокруг них разгорелись не на шутку. Происходившее в Москве в начале 1730 года казалось необычайным: «верные рабы государевы» вдруг обрели голос, стали свободно, публично обсуждать то, о чем и помыслить без страха раньше не могли. Что же произошло? Петровские реформы принесли в Россию не только западные достижения в технике или искусстве. Они принесли и новые нравы, понятия, ценности. Новые книги, учеба, поездки за границу, знакомство с иностранцами и их жизнью не прошли даром для русского дворянина.

В эти годы складывалось новое представление о том, кто такой дворянин, шляхтич. Появилось понятие о дворянской чести, которую нужно – если потребуется – защищать ценой собственной жизни, о достоинстве дворянина, которого в других странах нельзя, как холопа, пороть или казнить без суда. «Верный сын Отечества» – понятие, ставшее со времен Петра I традиционным, предполагало не родовую, как раньше, а личную, персональную ответственность за судьбу своей страны. Требование выборов дворянских представителей и участия их в управлении государством тоже свидетельствовало о появлении новых понятий и представлений. Кроме того, послепетровские годы показали, что ничтожные личности на троне, господство фаворитов вроде Меншикова или Долгорукого страну до хорошего не доведут, и дворяне сами страдали от их капризов. Все это в совокупности и привело к дворянским проектам 1730 года.

Но в сознании дворян послепетровской России еще были сильны традиционные представления о лежащем в ногах повелителя «государеве рабе», о полной зависимости каждого и всех от воли самодержца (вспомним историю падения Меншикова). Силен был в душе и страх нового, неизвестного, опасение как бы не прогадать, не ошибиться. Многие думали: «Введем новое устройство, а будет жить еще хуже, распри начнутся. С одним‑то Хозяином всяко лучше. Он хоть и суров бывает, но и милостив тоже!»

Верховники же, видя подъем дворянского движения, так и не сумели изменить свою политику. Они думали только о себе, о своей власти, не хотели ею делиться с дворянами, объединить с ними усилия. Поэтому разброд в стане сторонников ограниченной монархии не затихал. Наоборот, как только 10 февраля 1730 года в Москву прибыла Анна, резко усилилась «партия самодержавия без границ». Анна быстро оценила обстановку, собрала преданные ей силы. Двадцать пятого февраля во время очередного собрания дворянства в Кремле Анна, опираясь на поддержку гвардейцев, совершила контр‑переворот – публично порвала подписанные ею же кондиции. Тем самым она восстановила самодержавие, которое без изменений просуществовало до 1917 года.

Дата добавления: 2015-07-20