Девочка из фильмов Тарантино. Водолей, с которым ничего не случится.

В 00:34

Водолей, с которым ничего не случится.

***

В Асгард пришла осень – пожелтели листья, воздух стал прозрачным, как хрусталь, а на деревьях покраснели крупные багровые яблоки.

Локи было некогда красоваться осенними пейзажами. Он на части рвался, пытаясь везде успеть. Отец некстати впал в сон. Сколько Локи себя помнил – Один всегда ухитрялся найти неудачное время, но сейчас это было совершенно неудачное, хуже-не-придумаешь время, однако разбудить Одина никто не мог, и вся военная подготовка легла на плечи Локи.

Сначала он даже не заметил, что вечное лето закончилось. Каждый день Локи метался как белка между плацами, дипломатическими представительствами и тронным залом, и лишь когда с неба посыпалась мелкая крупа, он остановился и задрал голову, подставляя лицо снегу. Желтые листья побурели, свалялись в неопрятные кучи, которые никто и не думал убирать.
Локи машинально щелкнул пальцами, высекая искру и направил пламя в ближайшую кучу. Сырые листья не хотели загораться, дымили сизыми, пухлыми клубами, однако постепенно огонек расползался, и одна за другой кучи загорались.
Стало жарко. Локи, стоящий в центре пожара, смотрел сквозь дым на низкое, облачное небо, с которого все сыпался ранний снег. У Локи с утра ныл затылок: видимо во сне он снова, как в детстве, скатился с подушки и уперся в изголовье кровати макушкой. Локи невольно помассировал виски, однако это не помогло – голова болела, а от дыма заслезились глаза.

Локи резко махнул рукой, шагнул в образовавшийся в пламени коридор, и вышел наружу. Кажется, плащ насквозь пропитался дымом, как и волосы и одежда. Локи тихонько фыркнул, рассматривая кострище, которое он тут невольно развел – смертные иногда делали нечто подобное, когда просили помощи у богов. А у кого просить помощи ему?
От войны отделяет всего несколько дней, войска Сурта стоят на всех границах, а асов слишком мало, чтобы противостоять. Они могут отражать мелкие стычки, провокации, однако когда Сурт двинет свои полчища, Асгарду несдобровать.

Локи добрался до ближайшей золотой скамьи и присел, вытянув гудящие ноги. Он спал всего пару часов ночью, поэтому его сразу начало клонить в сон, однако Локи упрямо моргал, закутался в плащ, ежась от холодного ветра, и смотрел на городской пейзаж. Отсюда, из парка, Асгард был как на ладони: высокие чертоги, золотые крыши, горящие на фоне серого неба особенно недобро и тревожно. Без привычной зелени Асгард казался грязным и скучным, несмотря на пламенеющие алые яблоки и рябиновые грозди. Эти багровые точки выглядели как-то угрожающе – как будто город уже затопили кровью по колено. Локи болезненно поморщился, сорвал с ближайшей ветви пару ягод рябины и закинул их в рот. Ягоды оказались кислыми, вязали на языке, но Локи медленно разжевал их и с трудом сглотнул.
Со своей скамьи он не мог видеть единственное зеленое дерево – яблоню Идунн, но знал, что если пройти за ворота и пересечь пару кварталов, то выйдешь к тщательно окопанной яблоне. От холода на ней все листья потемнели и повисли, но дерево еще живо.

Локи встал, отряхнул с плеч снежную крупу, и пошел вдоль ручейка. Водопады в Асгарде больше не пели, а глухо рокотали, прозрачная вода потеряла свою синеву, стала серой и на вид казалась очень холодной. Локи наклонился у мостика, зачерпнул обеими ладонями – и пальцы тут же свело в судороге, а кожа порозовела. Локи медленно отхлебнул холодной воды, чувствуя, как ноют от нее зубы, а остаток вылил обратно. Когда-то он бегал по этим ручейкам босиком, и вода казалась ему теплой, как парное молоко.
Но он вырос, волшебство закончилось, и война ждала его у порога.

Локи утер мокрые руки краем плаща, все еще ощущая запах жженой листвы. Вдохнул полной грудью сырой воздух с отчетливым привкусом плесени, и быстро зашагал на плац, где тренировались эйнхерии.
К тому времени, как он добрался до своего чертога, на мощеных дорожках лежал тонкий, скользкий слой снега. Локи чуть было не поскользнулся в темноте на прелых листьях, однако замахал руками и удержал равновесие. Ветерки, которые дули ему прямо в лицо, больше не казались прохладными – это были злые, холодные ветра, они вымораживали насквозь, влезали во все щели и больно жалили шею, лицо и неприкрытые кисти рук.
Локи, стуча зубами, ввалился в чертог, где было натоплено, выхватил у проходящей мимо служанки с подноса кусок яблочного пирога. Эти чертовы яблоки, кажется, успели захватить Асгард еще до огненных великанов Сурта: Локи каждый день видел яблочные пироги, печеные яблоки с брусникой, кабанятину, тушеную с яблоками, яблочные запеканки, моченые яблоки с рябиной и черной смородиной.
Эти долбанные плоды, их сладковатый запах и сморщенная проваренная мякоть накрепко связались у него с ощущением тревоги. Ощущением… конца.

Однако пирог был вкусный, поэтому голодный Локи грыз его, как отчаявшаяся белка, только крошки летели во все стороны. Локи поискал взглядом мать и брата, решив, что пора поговорить с ними о побеге. То есть, Локи никуда бежать не собирался, хоть и надеялся малодушно, что отец вот-вот проснется и сумеет спасти Асгард, однако матери вовсе незачем дожидаться тут битвы. А зная брата, Локи был уверен, что Бальдур побежит в первых рядах, размахивая луком. Что сделают стрелы, пусть даже заговоренные и из омелы, против раскаленных, каменных созданий? Локи вздохнул, с ужасом подумав, насколько же они обречены, и наткнулся на какой-то странный и страшный взгляд матери.

Фригг сидела с торца стола, одна среди трех пустых мест, и Локи отчего-то встревожился. Мать была бледна до синевы, только большие голубые глаза горели на лице, как звезды. Локи мигом оказался возле нее, взял ее за прохладную ладонь и прикоснулся губами к искривленным от постоянной ткацкой работы пальцам.
- Мама? – позвал он тихо, горло перехватило от предчувствия беды и от той жуткой неподвижности, с которой сидела едва дышащая Фригг.

- Мама? – повторил Локи, уже громче, не зная, как пробиться сквозь стену этого отчуждения.
Фригг медленно подняла голову, посмотрела снизу вверх ему в лицо, а Локи впервые в жизни заметил морщинки на материнском лице, умело зарисованные пудрой. Их было много – у глаз, у губ, и некоторые были достаточно глубокими, однако раньше Локи их никогда не видел.
- Он сбежал, - с трудом, еле дыша, выговорила Фригг. – Он убежал… с друзьями.
- Кто? – опешил Локи.
Он за день устал, был голоден, как волк, и едва держался на ногах, однако от кошмарной догадки его всего перетряхнуло.
- Бальдур? Куда он пошел?
Фригг медленно моргнула, а Локи нетерпеливо и довольно грубо тряхнул ее за плечи, выводя из ступора.
- Куда он пошел? – крикнул Локи.
- В Йотунхейм, - бессильно сказала Фригг. – Он сказал, что если йотуны не хотят помогать нам, он заставит их прийти нам на помощь.
- Заставит он, как же! – воскликнул Локи уже на бегу.
- Локи, стой! – закричала Фригг и вскочила, с ее колен свалилась пригревшаяся кошка, покатилось шитье. – Не ходи! Ты пропадешь там!
- Не могу же я оставить его там! – развел руками Локи, жестом приказав капитану гвардии следовать за ним.
Фригг помчалась за ними, как молоденькая, прихватив подол длинного, серо-синего платья. Она догнала старшего сына, больно схватила его длинными ногтями за локоть и дернула.
- Не пущу! Я не отпущу тебя! Я не могу потерять обоих сыновей!
Локи выдрался из ее хватки, обнял мать за плечи и сбивчиво сказал ей на ухо:
- Мам, я не могу оставить его там. Он же мой брат. Ты же знаешь, что он вляпается в неприятность.
- Вы оба… вляпаетесь! – закричала Фригг, вне себя от страха и горя.
- Все будет хорошо, - улыбнулся ей Локи, хотя никакой уверенности не испытывал. – Я верну его, вот увидишь.

Портал выплюнул его прямо в центр метели. Локи застучал зубами военный марш, разом осознав, насколько все же терпимо было в Асгарде, несмотря на подступающую зиму. Метель била колючим снегом по, щедро запихивала снег в рукава, за шиворот. Локи покосился на стражников, догадываясь, что им в металлических доспехах совсем несладко. Однако он тут же спохватился и поднял вокруг их маленькой группы магический щит. Метель перестала свистеть в ушах, зато снег с такой злобой принялся лупить по сиреневой прозрачной стене щита, что Локи поежился.
Он не знал, что будет говорить йотунхеймскому царю, учитывая все обстоятельства их первой миссии, однако бросить брата на растерзание Локи не мог. Не мог, и все.
Брат был совсем на него не похож – белобрысый, как отец, синеглазый – весь в мать, добрый и дурной. Бальдур иногда напоминал Локи молодого бычка, из тех, что паслись на зеленых лугах Гренландии. Они смирные, эти бычки, можно даже погладить их по морде или чмокнуть в бархатный нос, однако если укусит слепень, обезумевшее животное будет бежать, куда глаза глядят, трубно реветь и крушить все на своем пути. Судя по приключениям, в которые ухитрялся попадать Бальдур, у него был какой-то свой, персональный слепень.

Локи, конечно, делал скидку на молодость, на непроходимую тупость Бальдура – тупость добряка, однако он утомился спасать младшего. Сейчас Локи было вовсе не до шалостей, а Бальдур и его дружки, такие же чумовые, отважные и глупые, кажется, не понимали, на грани какой катастрофы они находятся.
Но все равно, несмотря на все минусы, Локи нравилось быть старшим братом, не нравилось только брести по колено в снегу, чувствуя спиной неприятные взгляды.

URL

· Поделиться

В 00:39

Дата добавления: 2015-07-25