Глава 19. Гвеназет крепче прижала к себе Рианнон, опасаясь, как бы бедняжка не рухнула на пол.

Гвеназет крепче прижала к себе Рианнон, опасаясь, как бы бедняжка не рухнула на пол.

– Мэлгон, ты давно?..

– Достаточно давно. – Слова, как глыбы, сорвались с его уст; глаза его сверкали.

Домоправительница, однако, бесстрашно выдержала этот взгляд и сказала:

– Мы обсуждали происшедшее с Рианнон несчастье. Я говорила ей, чтобы она не отчаивалась – что будут другие дети.

– Нет. Ложь. Вы говорили о... – Голос короля оборвался, и к бледному лицу вновь прихлынула кровь. Гвеназет отпустила дрожащую королеву и поднялась на ноги.

– Но все это в прошлом, Мэлгон. Теперь Рианнон не в силах исправить что-либо.

– Она – дочь Эсилт!

При виде его безудержной ярости Гвеназет инстинктивно отступила. Произошло то, чего она совершенно не предвидела, и теперь толком не представляла себе, что делать. «Одно понятно, – рассудила женщина, как только немного пришла в себя и вновь обрела способность мыслить, – нельзя оставлять Рианнон в этой комнате, с полуобезумевшим мужем». Не спуская глаз с Мэлгона, она нащупала руку королевы.

Король словно глядел в какие-то неведомые дали; он говорил с усопшей, с призраком из своего печального прошлого.

– Ах, Эсилт, я так надеялся, что твоя власть над моей жизнью наконец-то кончилась. Но я ошибался. Даже в могиле ты сумела соткать свою паутину из нитей продажности и предательства.

Гвеназет глубоко вздохнула и тихонько потащила королеву прочь от ее скамейки. Может быть, если они будут идти тихо и медленно, Мэлгон выпустит их из комнаты?

Они уже почти добрались до двери, как вдруг Рианнон резко повернулась к мужу:

– Мэлгон, пожалуйста, выслушай меня. Позволь мне объяснить, почему...

Внезапно голос королевы оборвался. В свою очередь поглядев на короля, Гвеназет поняла, почему Рианнон вдруг замолчала. Ни одному человеку не удалось бы без содрогания смотреть в это лицо. Черты его исказились от едва сдерживаемой ярости; лицо короля превратилось в маску смерти.

– Ты!.. – выдавил Мэлгон, заскрежетав зубами. – Ты все знала, и все-таки вышла за меня замуж, ты легла в мою постель, ты заставила меня полюбить...

Рианнон отчаянно замотала головой; она была не в силах выговорить ни слова. Гвеназет встала между супругами.

– Нет, она ничего не знала. Рианнон узнала правду, только когда Фердик был при смерти.

– Это произошло несколько недель назад! – Мэлгон перевел потемневшие от гнева глаза на домоправительницу. – И все это время ты молчала и даже не собиралась ничего говорить мне, ведь так?

– Не обо всем надо рассказывать. А о подобном – тем более. Обвиняй же меня, а не Рианнон. Это я уговорила ее хранить тайну.

– А тебе, ведьма, вообще не следует всюду совать свой нос!

Гвеназет в испуге отступила на шаг.

– Но, Мэлгон, я же...

– Я хочу, чтобы ты убралась отсюда. И вообще – вон из моей жизни! Проваливай!

Гвеназет в тревоге поглядела на Рианнон. Королева явно не в состоянии была самостоятельно соображать. Тогда домоправительница снова взяла ее за руку, пытаясь увести из спальни, но Мэлгон двинулся к ним. Он ухватил Рианнон за волосы, развернув лицом к себе.

– Моя милая женушка... моя племянница... дочь моей возлюбленной сестрички.

Резко швырнул жену на пол.

– О Боже, Мэлгон, да ты убьешь ее! – вскрикнула Гвеназет, поспешила к Рианнон и помогла ей подняться. Потом со сверкающим взором повернулась к хозяину. – Ты поднял руку на добрую, честную девушку. Она ни в чем не виновна.

Мэлгон двинулся на Гвеназет. Глаза его светились, словно болотные огоньки. Нервы женщины не выдержали, она отпустила руку Рианнон и выбежала из спальни.

Королева стояла не шелохнувшись, стояла, глядя на мужа, словно заяц, застывший перед охотником.

– Ну почему? – прошептал Мэлгон. – О Боже, почему?

В этих словах было столько отчаяния, что сердце в груди у Рианнон перевернулось. Король, очевидно, испытывал невыносимые страдания. Он глядел прямо перед собой невидящими глазами, и по лбу его струился пот. Она прекрасно понимала, что чувствует сейчас Мэлгон. Ей уже пришлось пережить подобное, ощутить такую же пустоту в душе, когда Фердик раскрыл ей ужасную правду. Теперь настала очередь Мэлгона испытать то же самое, а она не могла видеть, как он мучается. Королева дотронулась до его руки.

– Я знаю, – ласково проговорила она, – это так жестоко, так несправедливо. Но я не верю, что Эсилт поступила так из ненависти к тебе. Мне кажется, ей хотелось, чтобы мы были счастливы, чтобы мы полюбили друг друга.

– Эсилт! – прошипел он. – Она замыслила эту подлость, чтобы окончательно уничтожить меня!

– Да нет же, этого не может быть. – Рианнон покачала головой. – Она не хотела...

Когда Мэлгон вновь схватил ее – на сей раз за руки, да так крепко, точно хотел переломать ей кости, – она в ужасе вскрикнула. Глаза его снова потемнели от ярости, а лицо исказила злобная гримаса.

– Ты одной с ней крови! Ты тоже дьявол!

– Нет! – Рианнон, ловко вывернув запястья из его рук, отступила на несколько шагов. Лязг вынимаемого из ножен кинжала эхом разнесся по комнате.

– Я должен тебя убить. Я должен раз и навсегда уничтожить дьявола.

Сердце в груди королевы затрепетало, как будто забила крыльями пойманная птица. Боги, помогите ей! Она боится. Она должна бежать отсюда, она не хочет умирать. Воля вернулась к ней; горячая кровь вновь заструилась по жилам, возвращая силу каждому члену. Рианнон быстро смерила взглядом расстояние до выхода, но тут же вновь уставилась в глаза Мэлгону.

«Только не смотреть больше на двери, пока не побежишь, – мысленно приказала она себе. – Он не ждет этого».

– Мэлгон, я... – Что бы такое сказать, чтобы сбить его с толку? Королева не отважилась вновь назвать ненавистное имя – оно могло лишь спровоцировать мужа.. – Гвеназет... – прошептала она. – Не надо винить ее за это.

– Гвеназет? – Казалось, Мэлгон впервые услышал это имя.

– Я не хотела признаваться даже ей. Она узнала обо всем совершенно случайно и пыталась помочь мне.

Мэлгон совершенно растерялся. Было очевидно, что он и думать забыл о Гвеназет, она просто не существовала в том ужасающем мире, в который он неожиданно погрузился. Рианнон настороженно наблюдала за мужем. Похоже, его немного отпустило. «Теперь, – шепнул ей неведомый голос, – давай!»

Она стремительно бросилась к дверному проему. Мэлгон опомнился на мгновение позже. Рука его сделала молниеносный выпад – кинжал резанул Рианнон по бедру.

Ее словно обожгло огнем. Потеряв равновесие, королева упала, не добежав до двери. Несколько мгновений она оставалась неподвижной, потом перевернулась на спину и увидела склонившегося над ней Мэлгона. Король в бешенстве смотрел на жену, прерывисто и тяжело дыша.

– Вон отсюда, – сказал он. – Собирайся и уходи. Иначе я сделаю то... что хотел сделать.

Рианнон поднялась на ноги. Бедро пульсировало от боли; по ноге струилась кровь. Ее трясло как в лихорадке, но она сумела взять себя в руки.

Воздух вокруг нее, казалось, перекатывался волнами, словно комната вдруг заполнилась водой. Женщина прошла в угол, где висела ее одежда и была разложена для просушки обувь. Осторожно склонившись, она надела туфли, затем завернулась в плащ и нетвердой походкой направилась к двери. Она так и не оглянулась на Мэлгона.

Крепостной двор словно вымер. Рианнон шла по нему совершенно бессознательно, руки и ноги сводило от боли и отчаяния; все движения ее были замедленны. В полном беспамятстве она добралась до открытых ворот и покинула крепость. Ударивший в лицо холодный морской ветер тотчас же привел ее в чувство.

Пошатываясь, Рианнон пошла по дороге, уводившей вниз от крепостных стен. Она сильно хромала: нога отяжелела и ужасно болела. Налившаяся в туфлю кровь запеклась и остыла и теперь студила кожу. Глянув под ноги, изгнанница поняла, что за нею по грязной мерзлой земле тянется кровавый след.

Внутренний голос приказывал держать путь к морскому берегу. Шум прибоя успокоит ее и поможет сосредоточиться и все обдумать, к тому же морской водой можно умыться.

О, как же она устала. Наконец, тропинка привела ее к мысу, возвышавшемуся над океаном. Боль то поднималась волнами, то утихала, точь-в-точь как волны, шумевшие внизу. Резкий морской запах ударил в ноздри; раздались печальные крики какой-то морской птицы. Королеве казалось, что ее качает на волнах. Шум океана доносился словно издалека. Она боролась с искушением остановиться и отдохнуть, но надо было добраться до воды, умыться и унять кровотечение.

Уже па тропинке, спускающейся со скал, бедняжка споткнулась и едва не упала. Остановившись и поглядев под ноги, она заметила на камне кровь. Но надо было во что бы то ни стало добраться до воды.

По мокрому прибрежному песку передвигаться было гораздо труднее, чем по каменистой тропке. На минуту она остановилась, тяжело дыша. Перед глазами все плыло, взор словно заволокло тонкой прозрачной пеленой. В ушах звенело, хотя, возможно, то был шум волн, бьющихся о скалы... Наконец ей удалось добраться до зеленоватых волн, набегавших на берег, над которым колыхался призрачный туман.

Рианнон опустилась на песок у самой кромки темной студеной воды. Пропитанное кровью платье мерзко липло к телу, поэтому изгнанница стянула его с себя, а потом, отчаянно дрожа, завернулась в плащ и вошла в воду. Держа длинные полы как можно выше, она смыла с ноги кровавые подтеки. Вздрагивая и морщась от боли, осмотрела бедро. Из него все еще сочилась кровь. Рианнон прижала к ране пучок водорослей.

Она попыталась выйти на берег, но мягкий песок затягивал ослабевшие ноги. Казалось, что вместе с кровью из нее вытекли все силы, и потому пришлось собрать все мужество, чтобы вырваться из мощных объятий океана и выкарабкаться на берег. Тут она уселась и, совсем окоченев, поплотнее завернулась в плащ. Наконец-то она в безопасности.

В висках его бешено пульсировала кровь. Он ощущал себя разбитой ореховой скорлупкой. Король все еще сжимал рукоятку кинжала, выставив перед собой длинный клинок, – словно готовился обороняться от подступающего к нему врага. Он помнил, что Рианнон пыталась бежать, и слышал свой собственный голос, приказавший ей убираться. И все же было не похоже на то, что он остался в комнате один. Вокруг толпились какие-то тени, они приближались, наступали, загораживая свет. Мэлгон резко обернулся. Никого. Однако обоняние уловило резкий, пряный запах, присущий только Эсилт. Все его существо наполнилось ужасом.

Король поглядел в сторону очага, в котором еще тлели угли. Струйка дыма через всю комнату тянулась к тому месту, где он стоял. Мэлгон прищурился, пытаясь что-либо разглядеть, и волосы у него на затылке встали дыбом, а рот раскрылся для крика: Эсилт была здесь! Она молча стояла среди других теней. Волосы ее были чернее воронова крыла и точно так же блестели на солнце, а цвет кожи напоминал белизну инея на освещенных лунным светом холмах. Сестра подошла ближе; теперь он мог разглядеть даже бледные голубые прожилки, пульсирующие у нее на шее.

Взгляд его встретился со взглядом Эсилт; в глазах ее – прозрачных голубых каменьях – светилось торжество. Она запрокинула голову и расхохоталась.

Мэлгон пошатнулся. Обливаясь холодным потом, он протянул руку, чтобы ухватить свою мучительницу за развевающиеся густые пряди. Тщетно, между пальцев струился сухой горячий воздух, заполнявший комнату. И тут кинжал выпал из его слабеющей руки и со звоном упал на пол. Король задыхался. Ему казалось, что невидимая могучая десница сдавливает его грудь, пытаясь удушить. Он опять покачнулся, но тотчас же выпрямился, расправил плечи. Он чувствовал, что какая-то неведомая сила словно тисками сжимает его сердце. И сопротивлялся, с трудом удерживаясь на ногах, хотя уже вот-вот готов был потерять сознание. Но Мэлгон знал: если сейчас он упадет, то злые духи овладеют им, и он умрет.

Наваждение покидало его медленно, крадучись. Наконец, рассеялся туман перед глазами, и он задышал часто, тяжело, прерывисто. В горле пересохло; он обливался потом. Совершенно обессилев, король дотащился до скамейки, стоявшей у очага, и рухнул на нее. Прикрыл глаза. Он чувствовал себя разбитым, уничтоженным, несчастным. Сквозь годы, через холмы Британии, презрев даже самую смерть, Эсилт все же дотянулась до него, осуществив свою последнюю злодейскую затею. Она явилась, чтобы напомнить брату, что он никогда от нее не избавится.

Мэлгон встал, издав подобие рычания. Ужасающие мысли иссушали его душу. Но он не сдастся так просто, он будет сражаться. Он найдет какое-нибудь оружие против этих пут и добудет свободу.

Король пересек комнату и, открыв кованный медью сундук, принялся рыться в нем. Под грудой одежды и украшений он нашел крест, который носил в монастыре. При свете очага рубины на кресте сверкали, точно капли крови. Мэлгон прижал христианский символ к груди и закрыл глаза, ожидая, что к нему вернется умиротворение. Но ничего не произошло, точившая душу боль не покинула его.

Вновь открыв глаза, король поглядел на крест. Крест был холодным и безжизненным. Мэлгон уронил его на пол, разжав ослабевшую руку. Увы, даже истинному Богу, самому Христу, не под силу бороться с древнейшими духами. Эти боги настолько стары, что едва ли кто-нибудь может припомнить их имена.

Король провел ладонями по мокрому от пота лицу и с трудом подавил рыдания.

– Мэлгон? – В дверях стоял Бэйлин. На его широком, открытом лице читалась тревога. – Гвеназет мне все рассказала... – Он остановился, явно не решаясь продолжать. – Она говорит, что вы с Рианнон поссорились и утверждает, что ты... что ты угрожал жене.

Король посмотрел ему прямо в глаза.

– Это правда.

Бэйлин переступил порог.

– Но почему?

Мэлгон молчал. Он был не в состоянии сказать это. Но все равно – рано или поздно Бэйлин и сам обо всем узнает. Когда же наконец король заговорил, челюсти его словно свело судорогой, – слова с трудом сочились сквозь зубы.

– Рианнон – дочь Эсилт.

– Дочь?! – воскликнул Бэйлин, но тут же попытался овладеть собой. – Ради всего святого! Ты поверил в это?

– Как бы я смог отрицать то, что своими ушами слышал от обеих – от Рианнон и Гвеназет?

Бэйлин беззвучно шевелил губами. Наконец вновь заговорил:

– Но я не могу себе представить... Рианнон... она казалась такой скромной и застенчивой, лишенной даже обычного женского лукавства. Глядя на нее, ни за что не подумал бы такое. – Глаза друзей встретились. – Я лично не вижу в ней ни намека на родство с Эсилт. Ни единой черточки.

– Но Рианнон сама подтвердила, что это правда. Она даже попыталась защищать Эсилт.

Глаза Бэйлина округлились.

– О нет! Не может быть! Господи Иисусе! Немудрено, что после этого ты ее ударил.

– Нет, не ударил. Я ранил ее кинжалом. А вот следы крови, которые оставила она.

– Возможно ль?.. Мэлгон покачал головой.

– Я плохо помню, как было дело. Помню лишь, что ранил Рианнон, но не думаю, что серьезно. Я выгнал ее вон. Если бы она осталась, я бы вряд ли удержался. Скорее всего убил бы ее. – Он отвернулся и опасливо оглядел комнату. – Ее присутствие слишком явственно напоминало бы мне об Эсилт, а у моей сестры и без того длинные руки. Даже теперь я чувствую, что она где-то неподалеку, прячется в темном углу и потешается надо мной.

Бэйлин выпучил глаза:

– Ты утверждаешь, что Эсилт знала, за кого выйдет замуж ее дочь?

– Да, она все прекрасно рассчитала. Я и сам догадался, что без нее здесь не обошлось, а Рианнон лишь подтвердила мои догадки.

– Но зачем?

– Думаю, обыкновенное коварство. Моей сестре никогда не требовалось особых причин для жестокости.

– Однако Рианнон... Сотворить такое для своей собственной дочери... Не думаю, чтобы даже Эсилт способна была на подобное бессердечие.

Мэлгон вздохнул:

– Я никогда по-настоящему не понимал ее. Правда, одно время мне казалось, что мы близки и откровенны друг с другом, но то было много-много лет назад, задолго до того, как злоба принялась глодать ее душу. – Король замолчал, пытаясь собраться с мыслями, но воспоминания придавили его и потащили обратно в прошлое. Тогда он любил Эсилт, даже восхищался ею, как младший брат порою восхищается старшей сестрой. Теперь странно было думать, во что превратилась былая любовь. – Это проклятие моего рода, – прошептал Мэлгон. – Мать и братья тоже пострадали от него. Жажда власти, всепоглощающая жажда власти, она-то и убила их.

Друзья долго молчали. Король слышал, как тяжко, почти через силу, дышит его соратник. Наконец Бэйлин спросил:

– И что ты теперь собираешься делать? Что станется с Рианнон?

Мэлгон вздрогнул. Ему стало холодно. Огонь в камине угасал, надо было позвать слуг, чтобы они принесли дров. Вместо этого король сам подошел к очагу и принялся ворошить тлеющие угли. Когда вновь показались язычки пламени, вместе с ними вернулись и безжалостные, непрошеные воспоминания. Рианнон лежала под ним то в его постели, то на утреннем морском пляже, то под сенью шелестящих осенних ветвей. В ее теле он находил такое удовлетворение, такой покой... Теперь все кончено. Никогда больше не сможет он смотреть в эти фиалковые глаза, не думая о том, что в них вот-вот вспыхнет холодное голубое пламя; не сумеет гладить огненные волосы, не замечая, как они чернеют на глазах; и если он обнимет ее тонкий стан, то обязательно почувствует сестринское полнокровное распутное тело. Мысль об этом вновь заставила его содрогнуться.

– Мне дела нет до того, что случится с Рианнон, – медленно проговорил он. – Я больше не желаю видеть ее.

Дата добавления: 2015-07-25