Глава 11. На коленях у Рианнон лежала темно-синяя рубаха

На коленях у Рианнон лежала темно-синяя рубаха. Только что она закончила вышивку по горловине. Все было сделано безупречно, и, как бы придирчиво ни осматривала мастерица плоды своего труда, она не находила в работе изъяна. Да, теперь ни одна живая душа не осмелилась бы усомниться в ее искусстве. Даже отец, которому в общем-то было все равно, в свое время признал ее талант: девочка пережила всего только тринадцать зим, когда ей было поручено надзирать за пошивом церемониальных одеяний.

Тонкие пальцы вспоминали каждый стежок в сложном узоре из переплетающихся листьев и змей, как ожерелье, обнимавшем вырез обновы Мэлгона. До сих пор Рианнон не создавала ничего подобного и надеялась, что мужу понравится ее работа. По крайней мере к зиме у него появилась лишняя теплая рубашка.

Королева услыхала голос Гвеназет за дверью, вскочила с места и, глубоко вздохнув, поспешно отложила рубаху в сторону, а иголку воткнула в кожаную стенку своей коробки для рукоделия. Домоправительница всегда выражала неудовольствие, обнаруживая госпожу в мастерской. Но чего она ожидала? Неужто и впрямь надеялась, что Рианнон возьмется управлять хозяйством, несмотря на полную неопытность в этом нелегком деле?

На сей раз Гвеназет промчалась мимо, так и не заглянув в ткацкую. Рианнон подошла к станку, на котором было натянуто неоконченное полотно, и залюбовалась материей. Богатый индиго с малиновым оттенком не только ласкал ее взор, но и пробуждал мечты. Королева с удовольствием представила себе, как величественно будет выглядеть Мэлгон в новом тяжелом плаще, накинутом на плечи, и улыбнулась своим мыслям. Мужу шли глубокие тона в отличие от отца, который предпочитал яркие и чистые краски в своей одежде. Утонченный оттенок этой ткани, похожий на сокрытый в драгоценном камне неожиданный перелив, оживит темные блестящие волосы Мэлгона, и они покажутся еще чернее, зато блеск глаз станет глубже и проникновеннее.

Улыбка сползла с лица Рианнон. Ведь этот плащ она начала вскоре после отъезда короля, совершенно не надеясь закончить работу к его возвращению. И вот теперь почти все готово, но об окончании кампании покуда нет и слуху. Рианнон нахмурилась. Уж две луны сменились, но за это время до Диганви дошло лишь несколько скупых весточек о продвижении войск Мэлгона. Наверное, напрасно он надеялся на быстрое завершение войны.

– Рианнон! – Королева обернулась и увидела на пороге Гвеназет. Домоправительница разрумянилась и задыхалась от быстрого бега. – Наши на пути домой! – провозгласила она. – Гонец сообщил, что возвращаются с победой. Наверное, вожди подчинились Мэлгону. Часовой заметил войска на дороге. Они скоро будут здесь! – Гвеназет остановилась, чтобы перевести дух, потом указала на платье королевы. – Я отправила Таффи за вашим новым лавандовым нарядом. Непристойно встречать мужа в этом. Резкие слова обидели Рианнон. Простенькое свободное платьице, которое она обычно носила, как нельзя лучше подходило к ее образу жизни и обычным занятиям. Нельзя же было пылить в ткацкой или мазать глиной в гончарной те прекрасные наряды, что появились у нее благодаря стараниям местных мастериц. Да и пешие прогулки по лесу в ярких шелках или расшитых тонких шерстяных одеждах были совершенно невообразимы. Разумеется, теперь, когда муж вернулся домой, ей придется сделать над собой усилие, чтобы выглядеть достойно королевы.

Гвеназет умчалась по делам. Вслед за ней из мастерской вышла Рианнон. По всполошившемуся двору, где бегали женщины, дети и слуги, она дошла до королевских покоев. Здесь ее ждало шелковое платье цвета лаванды. Прикосновение тонкой материи к коже доставляло настоящее наслаждение, но теснота этого наряда была крайне непривычна. По настоянию Гвеназет, в талии и в бюсте платье сделали совсем узким, чтобы оно точно обрисовывало фигуру. Правда, сама Рианнон весьма сомневалась, стоило ли так подчеркивать скромные размеры ее прелестей. У нее не было пышных округлостей, которые могли бы соблазнительно натягивать ткань, и она опасалась, что прилегающий покрой лишь явственнее подчеркнет ее мнимые недостатки. В той шкатулке с драгоценностями, что хранилась на дне сундука, Рианнон отыскала подходящие аметистовые бусы, серьги и браслеты и украсила блестящими каменьями шею и запястья. Ставя ларец на место, она наткнулась на скользкий тяжелый предмет и медленно вытащила из сундука полированное бронзовое зеркало, укрепленное на ручке с богатым орнаментом. Эта вещь принадлежала первой жене Мэлгона, и теперь, по настоянию Гвеназет, Рианнон пользовалась ею. Молодая королева уже поднесла к лицу зеркало, чтобы заглянуть в него, но тут же передумала и торопливо спрятала зеркало поглубже. Что толку смотреть на свое отражение? Если не считать украшений и платья, во всем остальном она выглядит как всегда. А уж тягаться в красоте с тем необыкновенным созданием природы, которым, по описанию Таффи, была первая жена Мэлгона, нет никакого смысла.

Однако... Рианнон едва не протянула руку, чтобы снова взять зеркало. Мэлгон говорил, что ему нравится цвет ее волос. И как ни странно, он с восхищением отзывался о тонком стане своей супруги. Но было ли это искренне? Впрочем, Эсилт тоже нахваливала свою любимицу. Может, вслед за сестрой и брат увидел в Рианнон нечто достойное внимания, то, чего не замечали окружающие?

Течение ее мыслей было прервано криками, донесшимися с крепостного двора, и Рианнон догадалась, что войско уже совсем близко. Королева поспешно захлопнула крышку •сундука и задвинула его подальше в угол. Потом, выбежав из палаты, стремительно пересекла двор и присоединилась к толпе, заполнившей площадку перед самыми воротами.

Снова раздались приветственные возгласы, и Рианнон поднялась на цыпочки, чтобы хоть что-то разглядеть. Армия, поднимавшаяся по дороге к крепостным стенам, являла собой впечатляющее зрелище. Над разодетыми в красно-зеленое бригантами и в пурпур с золотом Кимрами реяли яркие стяги. Сияло на солнце оружие, блистали похожие на рыбью чешую кольчуги и начищенные медные шлемы, искрились золото и драгоценные камни, украшавшие рукояти мечей и кинжалов. Ослепительные шотландские плащи развевались на ветру и купались в солнечных лучах, словно волны многоцветного моря.

Войско приближалось. У Рианнон перехватило дыхание. Впереди двигался небольшой отряд всадников. От волнения у королевы засосало под ложечкой: во главе этой кавалькады она увидела Мэлгона. На гордом сером жеребце король выглядел таким прекрасным и величественным... Ее приятно поразила мысль о том, что она является женой этого замечательного воина. Непривычно было встречать возвращающегося из похода мужа. Прежде ей не раз приходилось видеть, как приветствует Нарана въезжающего в лагерь Фердика. Обычно он награждал ее за ожидание ничего не значащим поцелуем и направлялся прямехонько к большому очагу, чтобы подсчитать свою добычу.

При воспоминаниях об этом Рианнон охватила нервная дрожь, и она отступила под натиском нетерпеливых женщин и детей. Правда, до отъезда Мэлгон был к ней очень внимателен, но, может, только потому, что ее тело было для него так ново. Немудрено, что мужчина, готовый со дня на день столкнуться с ужасами войны, ухаживает за женщиной и ищет тепла возле нее. Теперь же, коль скоро опасности позади, Мэлгон, несомненно, проведет первые несколько часов возле очага вместе с товарищами, хвастаясь своими победами.

Топотом копыт и радостными криками наполнился крепостной двор. Толпа отхлынула внутрь крепости, освобождая дорогу долгожданным победителям. Шум и суматоха нарастали. Передовые всадники спешились, и к ним подбежали слуги и рабы, чтобы принять лошадей. Людская стена вновь двинулась к виновникам торжества. Рианнон видела, как Гвеназет, Сэван и несколько других женщин бросились в объятия своих мужей. Напряжение ее возросло до такой степени, что еще немного, и она бросилась бы прочь с шумного двора. Но тут кто-то громко позвал ее по имени.

Она оглянулась и увидела Мэлгона, с пленительной улыбкой шедшего к ней. Рианнон двинулась ему навстречу, и ее приятно удивило, что люди расступаются, давая ей дорогу. Еще сильнее поразилась она, когда муж крепко обнял ее и страстно поцеловал.

– Любовь моя. – Этот хриплый шепот мурашками пробежал по ее телу, а от поцелуя губы, казалось, загорелись. Мэлгон посмотрел в ее лицо своими необыкновенными синими глазами. – Я отвоевал мое королевство, как и обещал тебе. Но не только поэтому я так счастлив, Рианнон, я хочу, чтобы ты узнала первая... Вот мой сын.

Отпустив жену, Мэлгон указал на мальчика, стоявшего у него за спиной. Королева захлопала ресницами, в крайнем удивлении разглядывая этого ребенка, который был всего несколькими дюймами ниже ее самой. По его пухлым щекам и тощим конечностям она поняла, что мальчугану не более семи зим. Насчет его происхождения не оставалось никаких сомнений: у него были те же темно-синие глаза, что и у Мэлгона, такая же поджарая, стройная фигура. Однако остальное он, очевидно, воспринял от матери. В мягком шелке каштановых волос виднелись более светлые пряди, а кожа имела золотистый оттенок. Обрамленные длинными густыми ресницами глаза и точеные черты лица делали его немного похожим на девочку.

– Рин, вот твоя мачеха, королева Рианнон. Мальчик поклонился и протянул ей букет наполовину увядших полевых цветов.

– Миледи...

Рианнон приняла цисты и постаралась улыбнуться, хотя на самом деле ей было невесело. Но королева знала, что ради Мэлгона должна пересилить себя. Кроме того, ей было жаль парнишку. Она еще слишком хорошо помнила свой приезд в этот чужой для нее дом. Насколько же тяжелее должно быть ребенку?

Король взял жену за руку и не отпускал от себя, покуда толпа провожала их вглубь крепости.

– Я все объясню, как только мы останемся наедине, – шепнул он ей на ухо. – А теперь мне лучше пойти помыться. Встретимся на пиру.

Направляясь в большой зал, Рианнон старалась взять себя в руки и побороть охватившее ее смятение. Все произошло так быстро. Сначала радостное приветствие Мэлгона, затем сразу же – ошеломительное знакомство с его наследником. Чем все это могло обернуться для нее? Не станет ли король меньше интересоваться супружеской постелью теперь, когда срочная потребность в рождении сына отпала? А вдруг он сделает то, чего Рианнон боялась больше всего на свете, вдруг заведет любовницу? Занимая свое место в пока еще полупустом зале, королева почувствовала, что ее члены сковало нервное напряжение.

Через несколько минут Мэлгон уже сидел подле жены и оживленно беседовал с окружавшими его соратниками. Рианнон отпила большой глоток дорогого вина – его покупали в Галлии, и для жителей прибрежных земель оно было редкостным питьем.

– Дать тебе кусочек жареного барашка? – спросил Мэлгон, указывая на блюдо столовым ножом. Рианнон покачала головой: какая там еда. Но тут она почувствовала взгляд короля на своем лице, а потом и его теплую, ободряющую руку, коснувшуюся ее ладони. – Ну-ну, не надо так огорчаться, cariad, – прошептал он. – После пира я буду всецело в твоем распоряжении.

Королева натужно улыбнулась. Муж не должен заметить ее беспокойство, связанное с приездом Рина. Она обязана праздновать победу и радоваться счастливому возвращению своего супруга.

Королева уже повернулась к мужу, чтобы произнести приветственный тост и выразить свою радость по поводу его возвращения, но Мэлгон вдруг начал рассказывать об одном из сражений. Все окружающие, забыв о еде, слушали короля.

– Помню, я остановился в раздумье, стоит ли сразиться с этими пятерыми или же лучше, пока не поздно, уносить ноги. – Мэлгон отодвинул от себя еду и тряхнул головой. – Боже правый, я и в самом деле решил, что мои дни сочтены, когда увидел Роддери с четырьмя сыновьями – они поджидали меня на поляне. И все они были рыжими – все, кроме самого Роддери, который в последнее время сильно поседел, – и напоминали свору красных волков, наметивших себе жертву. Глаза их точно так же сверкали, а лица налились кровью.

– Но где же в это время были Бэйлин с Элвином и остальные люди?

Этот вопрос задала Гвеназет. И тотчас же раздался голос разъяренного Бэйлина:

– Вот-вот, Гвеназет, расспроси-ка его хорошенько. Пусть расскажет при всех, как оказался на этом Богом забытом болоте совершенно один, без всякой охраны. – Старый воин злобно глянул на Мэлгона. – Надеюсь, ты как следует испугался. Мне бы хотелось, чтобы в тот момент у тебя от страха застучали зубы. Может, впредь ты дважды подумаешь, стоит ли в одиночку преследовать противника.

– Как? Вы один отправились вслед за ними? За всеми пятерыми?! – Гвеназет напоминала всполошившуюся курицу.

– Не сделай я этого без промедления, Роддери с сыновьями мог бы сбежать. А уж если бы они добрались до остатков своих войск и соединились с Кинаном, то численно превзошли бы нас. К тому же они, разумеется, лучше знали местность. Так что судьба всей кампании висела в тот миг на волоске. Мне некогда было думать о собственной шкуре.

– Но если бы тебя взяли в плен или убили, то весь поход потерял бы смысл, – зарычал Бэйлин. – Ты не желторотый юнец с круглыми глазами, Мэлгон. Тебе следует постоянно держать подле себя охрану.

– Ах, Боже мой, но я ведь знал, что вы придете ко мне на помощь, – с улыбкой ответил Мэлгон. – Как это было уже не раз.

– Ну так скажи же нам, – прервал их препирательства старейшина Тораук – после того, как ты взял в плен Роддери, согласился он подчиниться и прекратить свои набеги?

– Да, согласился. Он понял, что дальнейшее сопротивление бессмысленно. Ну а после этого оставалось лишь ждать, когда остальные вожди заплатят дань. Люди послушно следуют за тем, кто сильнее, а на сей раз победитель я.

Рианнон едва расслышала последние слова Мэлгона. Перед ее мысленным взором встала ужасная сцена: муж, окруженный пятью яростными, кровожадными вояками, – и от воображаемого зрелища она содрогнулась и оперлась на его руку, словно желая убедиться, что он жив и невредим. Король повернулся к ней, и снова в его взгляде появилась лучезарная радость, так украшавшая это чудесное лицо.

Рианнон как зачарованная смотрела на его блестящие темные волосы, на мелкие морщинки, собиравшиеся вокруг глаз, когда Мэлгон смеялся. Открытый ворот рубахи являл взору широкую, мускулистую грудь, и она сразу вспомнила, с каким блаженством устраивалась на этой груди, словно в теплом, уютном гнезде. Любовный порыв завладел всем ее существом, и она поклялась, что сделает все возможное, чтобы только не надоесть ему.

За столом снова заговорили о походе, но эти разговоры не могли долго занимать внимание королевы. Прямо напротив нее, между Элвином и Гвеназет, сидел смущенный и потерянный Рин, он то и дело оглядывался через плечо. Рианнон проследила за его взглядами и сразу же поняла, что привлекло мальчугана. Любимая собака Мэлгона, Белга, растянулась у очага, подставив соски копошащемуся выводку щенят. Королева искренне посочувствовала Рину. В его возрасте сидеть неподвижно за столом дольше, чем это необходимо для того, чтобы насытиться, – просто истинная пытка. Рианнон пожалела пасынка и потянула Мэлгона за рукав.

– Милорд, – прошептала она, когда муж наклонился к ней, – может быть, выпустить Рина из-за стола? Я бы показала ему щенят Белги.

Улыбка Мэлгона была так тепла и лучезарна, что Рианнон не могла спокойно смотреть ему в лицо.

– Чудесная мысль! – воскликнул он. – Покажи ему собак, милая, да проследи, чтобы он выбрал себе лучшего щенка из помета. – Поцеловав жену, король добавил: – Вы оба так добры ко мне. С вами я навсегда останусь молодым.

Рианнон оставила свое место, обошла стол, тронула Рина за плечо и молча указала на собаку. Мальчик радостно заулыбался и помчался к очагу.

– Мэлгон сказал, что ты можешь выбрать себе щенка, чтобы вырастить норного помощника, – сказала юная мачеха, глядя на возню ребенка с одним из толстых неуклюжих комочков.

– Правда? Мне можно взять одного из них? – Рин поднял на нее круглые от удивления и восторга глаза. – И он будет мой собственный?

– Ну конечно. Тебе понадобится собака, когда вы с отцом отправитесь на охоту.

– С отцом... Это так непривычно звучит, – задумчиво протянул мальчик. – Но я рад, что у меня будет свой пес. Когда мы жили в Колвине, у меня тоже была собака, но пришлось оставить ее. Мама сказала, что нельзя тащить с собой живую тварь в такую даль.

Множество вопросов пронеслось в голове Рианнон. Было очевидно, что мальчик прежде не знал своего отца. Но могло ли так случиться, что и Мэлгон до сих пор не ведал о сыне? И кто же мать? Привезут ли и ее в Диганви?

Королева прикусила язык, подумав, что нечестно выпытывать тайны у ребенка. Она присела возле Рина, чтобы полюбоваться умилительной сценой. Мягкие, повизгивающие от удовольствия щеночки подставляли свои тугие, налитые молоком животики, чтобы мальчик почесал их. Вдруг Рианнон почувствовала необходимость уединиться и выбралась из переполненного зала.

Вино в тот вечер текло рекой, и потому немудрено, что отхожее место, несмотря на зловоние, было весьма популярно, так что пришлось обождать, пока оно освободится. Королева зашла за угол, где дул свежий ветер, и теперь стояла, наполовину скрытая темнотой. Ощущение одиночества нарушали лишь судачившие где-то неподалеку женщины.

Только когда до ее слуха донеслось имя Рина, Рианнон прислушалась к тому, о чем шла речь.

– Конечно, нет никаких сомнений в том, что он сын Мэлгона, – услышала она голос Гвеназет. – Это скажет любой, кто видел мальчугана. Но откуда он взялся? И почему король столько лет прятал его?

– А я думаю, что Мэлгон не меньше всех остальных удивился, обнаружив, что у него есть наследник, – предположила пожилая толстуха по имени Мелагран. – Сами посудите: ведь если бы это стало известно раньше, счастливый папаша тут же привез бы мальчика в Диганви. Король весь трепещет от радости, что у него появился сын. Вы только посмотрите, он сияет сегодня, точно начищенный медный шлем.

– Но этот ребенок... Чей же он? – вступила в разговор третья женщина, – И почему до сих пор молчала мать?

– Деви сказал мне, что Мэлгон привел сына в лагерь вскоре после того, как Роддери капитулировал в Колвине. Король объявил, что мать Рина – некая женщина по имени Морганна, с которой он был знаком несколько лет назад.

– Морганна!

Услыхав в голосе Гвеназет неподдельный испуг, Рианнон едва не подпрыгнула. Она чуть подалась вперед и стала вслушиваться внимательнее.

– Ну да, я уверена, что именно так ее зовут.

– Ох, я не сомневаюсь, что ты права. – Гвеназет заметно огорчилась, – Мэлгон частенько спал с этой Морганной в Каер-Эйри, даже после своей женитьбы на Авроре. Однако прежде я ни разу не слышала, чтобы она понесла от него. Странно, что никто не знал об этом, даже сам король.

– Ну вот теперь-то он знает и, по-видимому, простил ей, что она столько лет прятала сына. Деви сказал мне, что Мэлгон привез Морганну с собой и поселил где-то неподалеку, в одной из рыбацких деревушек на побережье.

– О бедная Рианнон, – вздохнула Гвеназет.

– Думаешь, эта женщина до сих пор что-то значит для Мэлгона?

– Да, подозреваю. Она отличалась какой-то особой красотой. Кое-что унаследовал от нее Рин. Но совершенно околдовало Мэлгона ее богатое тело. Сомневаюсь, что наша Рианнон готова соперничать со столь роскошными формами.

– О да. – В голосе Мелагран прозвучала неприязнь. – Похоже, мужчины никогда не преодолеют свою тягу к большим грудям. Эти взрослые младенцы всю жизнь с жадностью ищут мамкину сиську, и чем она полнее, тем они счастливее.

Собеседницы удалились, и теперь Рианнон уже не могла их слышать. Она закрыла глаза, чувствуя, как на нее накатывает волна за волной горечь разочарования. Надо было быть последней дурой, чтобы так увлечься Мэлгоном. И если некогда она лелеяла надежду занять прочное место в его жизни, то теперь оставалось слишком мало шансов. Рианнон прекрасно знала, что мужчин привлекают крупные, заметные женщины; Еще совсем ребенком, потихоньку высунув нос из-под одеяла, она подглядывала, как, пытаясь вовлечь Фердика в любовные ласки, мачеха гордо предлагает ему свою большую, округлую белую грудь. Несмотря на то что отец редко обращал внимание на жену, против такого искушения ему далеко не всегда удавалось устоять.

Королева смахнула пот со лба. Даже если теперь Морганна недостаточно привлекательна для Мэлгона, то уже одного того, что она родила ему сына, довольно для привязанности к ней короля. Как жаль, что наследник нашелся именно этим летом. Ах, как мало прав было у нее на сердечную привязанность мужа, а теперь даже эти крохи оказались под угрозой.

Справив нужду, Рианнон с безразличным видом пошла в опочивальню. А она-то размечталась, была так счастлива с Мэлгоном. Но, несмотря на неожиданное появление Рина, она радовалась встрече с мужем. Тем более что Рианнон нравился этот мальчик и она видела, как счастлив Мэлгон. Однако жалостливые слова Гвеназет вырвали из ее груди всякие надежды. Смотреть на то, как муж уходит к другой – о, это такая пытка! И даже если время от времени король станет наведываться на супружеское ложе, ее постоянно будет мучить вопрос: не хочется ли ему в эти минуты оказаться в другой постели?

С глубоким вздохом королева вошла в опочивальню. Любовь – это такая мука. Зачем Мэлгон сделал это? Для чего заставил любить себя?

– Рианнон?

Едва заслышав тяжелые шаги по каменному полу, королева притворилась спящей и затаила дыхание. Поддерживавшие матрас кожаные ремни заскрипели под тяжестью Мэлгона, когда он присел, на край кровати.

– Ты спишь, любимая? – тихо спросил он.

Потом послышался легкий вздох, король встал и начал раздеваться. Рианнон даже сейчас не могла не думать о его прекрасном теле – о сильной царственной шее, твердых мускулах, восхитительных широких плечах. Она хотела его, но так же страстно хотела избавиться от своего желания.

Кровать снова застонала, и Рианнон ощутила близость Мэлгона. Она надеялась, что он сразу же заснет. Однако сильная рука обняла ее и притянула к себе. Муж был теплым, почти горячим.

– Я вернулся, Рианнон. Теперь не надо одеваться на ночь. Я хочу, чтобы ты спала обнаженной.

Оставалось лишь подчиниться. Она выскользнула из мужниных объятий, чтобы сбросить с себя помеху, и едва успела стянуть льняную рубашку, как Мэлгон крепко прижался к супруге собственной наготой.

– Я знаю, что нам надо поговорить, но я ждал этого... так долго... так много дней. – Голос его звучал глухо, чуть хрипловато и ласкал слух, в то время как горячие ладони ласкали ее тело. Она уже чувствовала, как разгорается то самое пламя, которое однажды разжег в ней Мэлгон. Ей захотелось оттолкнуть его и закричать: «Это несправедливо!» Зачем он добился своего, зачем заставил так страстно желать его?! Но теперь поздно. Рианнон сама стремилась к этому единению. Она почувствовала твердую возбужденную плоть, уткнувшуюся ей в живот, потом рот Мэлгона, с жадностью вкушающий ее губы. Муж целовал ее лицо, шею, грудь. Потом впился губами в сосок, и Рианнон застонала.

– Вот и славно, чудный звук, – прошептал он. Пальцы его проникли между ног супруги и медленно продвинулись вглубь. Она выгнула спину, истаивая от восхитительного ощущения. Какая разница, любит ли ее Мэлгон? Покуда он касается ее так, как нынче, она всем довольна. Рианнон развела ноги и крепко обняла любимого. Она погладила широкую грудь и плечи, провела ладонями по спине и спустилась к ягодицам. Пока Мэлгон двигался в ней, всякий раз немного меняя направление своего натиска, она сжимала его в объятиях. Достигнув вершин блаженства, она принялась извиваться, вздымаясь и содрогаясь в экстазе. В эти мгновения она забыла о всех своих тревогах.

– Рианнон...

Голос короля был тих и нежен, подобно проникавшему в окно ночному ветерку. Жена плотнее закрыла глаза и ничего не ответила.

– Рианнон?

Она услыхала, как Мэлгон вздохнул, пробормотав словно самому себе:

– Нам необходимо поговорить, cariad, действительно необходимо. – И перевернулся с бока на спину, оказавшись таким образом поодаль от нее.

Королева окаменела. Ей совсем не хотелось слушать ободряющие нежности. Придется научиться принимать то, что он дает ей, и не желать большего, а все эти слова способны лишь пробудить в ее душе тщетные надежды. Вскоре Мэлгон задышал ровно и глубоко.

Где-то в лесу запела птица, и песня ее звучала как чудесная музыка. Королева уставилась в темноту широко раскрытыми глазами.

Дата добавления: 2015-07-25