Прасковья Егоровна везде поспевает

Но вернёмся к Прасковье Егоровне. Без сомнения, женитьба Анненкова спасла ему жизнь – об этом свидетельствуют все, кто находился рядом с ним на каторге и в годы ссылки. Склонность к суициду, меланхолизм, беспомощность, нерешительность – эти черты характера были присущи Ивану Александровичу на протяжении всей жизни.

«Вы знаете, что я небольшой поклонник г-жи Анненковой, – писал И.И. Пущин своему другу Якушкину, – но не могу ни отдать ей справедливости: она с неимоверной любовью смотрит на своего мужа, которого женой я никак бы не хотел быть. Часто имею случай видеть, как она даже недостатки его старается выставить добродетелью. Редко ей удаётся убедить других в этом случае, но такого намерения нельзя не уважать».

В письме Оболенскому он же сообщает: «Анненков придерживается старой системы своей – неподвижности. Прасковья Егоровна везде поспевает...»

Евгений Якушкин, сын декабриста, побывал в Тобольске и Ялуторовске в 1853 году и оставил небольшие, но очень точные портреты именитых ссыльных: «Упасть духом он (Иван Александрович) мог скорее всякого другого, но его спасла жена – как бы ни были стеснены обстоятельства, она смеётся и поневоле поддерживает бодрость в других... В Сибири Анненков женился на ней и хорошо сделал, потому что без неё бы со своим характером совершенно погиб. Его вечно всё тревожит, и он никогда не мог ни на что решиться. Когда они были на поселении, не раз случалось ей отправляться ночью с фонариком, осматривать – не забрались ли на двор воры, когда муж очень тревожился громким лаем собак».

Кстати, внук Анненковых, Михаил Брызгалов, приводит свидетельство того, как Прасковья Егоровна в полном смысле слова спасла своего мужа: «Кроме живости характера, бабушка отличалась большим присутствием духа: в Сибири она спасла жизнь деду. Бабушка, войдя в комнату в ту минуту, когда убийца занёс топор над головой деда, стоявшего спиной, мгновенно бросила ему в глаза горсть табаку, чем и предотвратила преступление».

Об инертности Анненкова, его нерешительности говорит один только такой факт: указ об освобождении от каторжных работ был издан к десятилетней годовщине мятежа. Но Анненков ещё девять месяцев находился в тюрьме «по привычке своей никуда не спешить и по медлительности характера». А впрочем, куда ему было торопиться? Рядом с острогом, на Дамской улице, названной так благодаря жёнам декабристов, поселившимся здесь, находилась ма-а-ленькая усадьба, принадлежавшая Прасковье Егоровне. Размер участка – 32 сотки, дом – 299 кв. метров, в доме шесть больших комнат, одна маленькая, сени, прихожая, четыре печки. «Каторжане» могли посещать жён в любое время. Если поначалу они обязаны были возвращаться на ночь в каземат, то потом и в этом им дали послабление. Вот такая каторга.

... Характер Ивана Александровича с годами испортился окончательно. В семейной жизни всё подчинялось его воле, слово Анненкова было законом. Но так поставил, скорее, не он, а Прасковья Егоровна, создавшая культ мужа. К детям, которых у Анненковых было шестеро (всего Poline родила восемнадцать детей), Анненков относился сурово. Например, не доверяя болезни старшего сына, он стаскивал его с кровати и приказывал идти в гимназию.

«Отец мой был к нам строг и суров, – вспоминала дочь Ольга. – Мы его страшно боялись, несмотря на то, что он почти никогда не возвышал голос. Это был человек с непреклонным характером и железной силой воли». Насчёт воли сомнения есть, но деспотичность ему досталась по наследству. «Мы очень боялись деда, всегда молчаливого, мало обращавшего на нас внимания, – писал М.В. Брызгалов, – полной противоположностью ему представала бабушка – живая весёлая француженка, и в старости чрезвычайно разговорчивая».

М-lle Poline, жена декабриста Ивана Александровича Анненкова, прославившая его на весь мир (она стала прототипом героини романа А. Дюма «Учитель фехтования»), вернулась вместе с мужем из ссылки в 1856 году и прожила ещё двадцать лет. Бывшая продавщица из модного магазина добилась своего и стала женой русского аристократа – новый император Апександр II вернул ему не только свободу, но и права, и дворянский титул, и даже помог получить часть наследства, которое прибрали к рукам близкие и дальние родственники каторжника. Между прочим, помещиком Анненков был весьма рачительным и жёстоким, не прощал своим крестьянам недоимок и потрав. Он и сыновьям советовал применять решительные меры, не стесняясь в выборе средств.

В старости Прасковья Егоровна ухаживала за мужем, как за ребёнком. Иван Александрович, ставший предводителем дворянства Нижегородской губернии, отличался большой рассеянностью, – провожая его на заседания, жена ходила за ним, спрашивая по-французски (она так и не научилась хотя бы сносно говорить по-русски): «Анненков, не забыл ли ты чего-либо, где твой носовой платок?»

Умерла она в 1876 году. Иван Александрович, красавец-кавалергард, вошедший в историю благодаря самоотверженности своей возлюбленной, скончался через год и четыре месяца после смерти жены – 27 января 1878 года, 76 лет от роду и похоронен в Нижегородском Крестовоздвиженском женском монастыре, рядом с супругой, так горячо его всю жизнь любившей и бывшей ему самым верным и преданным другом.

Дата добавления: 2015-07-25