III. От соглашений рабочих.

Из законов распределения, которые мы предварительно выяснили, очевидно, что соглашения рабочих могут повысить заработную плату, и притом не на счет других рабочих, как иногда утверждают, и не на счет капитала, как вообще полагают; но в конце концов на счет ренты. Что никакое общее повышение заработной платы не может быть достигнуто посредством соглашения, что всякое повышение известного вида заработной платы, достигаемое таким образом, должно понизить другие виды заработной платы или проценты на капитал, или и то и другое,- все это идеи, вытекающие из ложного взгляда, будто заработная плата берется из капитала. Ложность этих идей доказывается не только теми законами распределения, которые мы установили, но и опытом, поскольку он имел место. Повышение заработной платы в отдельных отраслях промышленности благодаря соглашениям рабочих, а такого повышения существует много примеров, нигде не обнаруживало какого либо влияния в смысле понижения заработной платы в других отраслях промышленности или уменьшении размеров процента. Что касается предпринимателя, то поскольку этим не затрагивается его основной капитал или текущие обязательства, всякое падение заработной платы может быть благодетельным для него, а повышение вредным лишь до тех пор, пока оно дает ему выгоду или наносит ущерб сравнительно с другими предпринимателями. Предприниматель, который первый понижает плату своим рабочим или который первый бывает принужден платить им больше, получает выгоду или несет ущерб, сравнительно с своими конкурентами, но эта выгода или ущерб прекращается, когда движение охватывает также и этих последних. Однако, поскольку изменение заработной платы касается уже заключенных обязательств предпринимателя или его запасов, изменяя относительную стоимость производства, постольку изменение это может быть для него действительной выгодой или потерей, хотя эта выгода или потеря, будучи чисто относительными, исчезают для наблюдателя рассматривающего целое общество. Если изменение в заработной плате производит изменение в относительном спросе, оно может сделать основной капитал заключающийся в машинах, зданиях или в чем-либо ином, более или менее прибыльным. Однако, в этом случае вскоре наступает новое равновесие; ибо основной каптал, особенно в прогрессирующей стране, бывает лишь немногим менее подвижен, чем оборотный, если его слишком мало в известной форме, то стремление капитала принимать эту форму вскоре увеличивает количество его до потребной суммы; если его слишком много, то вскоре восстанавливается уровень остановкой в приращении капитала.

Но, хотя изменение в размере заработной платы в каком либо отдельном занятии и может вызвать изменение в относительном спросе на труд, все же оно не может произвести никакого изменения в спросе на труд в его совокупности.- Например, предложив что стачка рабочих, [-218-] занятых в каком либо отдельном фабричном производстве, подымает заработную плату в одной стране, тогда как стачка предпринимателей понижает заработную плату в том же самом производстве в другой стране. Если это изменение будет достаточно велико, то спрос или часть спроса в первой стране будет покрываться ввозом таких же фабрикатов из другой страны. Но, очевидно, увеличение ввоза известного рода товара должно необходимо вызвать или соответственное уменьшение ввоза других товаров, или соответственное увеличение вывоза. Ибо всякая страна может требовать или получать произведения труда и капитала какой либо другой страны в обмен лишь на произведения своего труда. Мысль, что понижение заработной платы может увеличить, или повышение заработной платы может уменьшить промышленность какой либо страны, так же бессознательна, как мысль, что благоденствие какой либо страны может быть увеличено посредством пошлин на ввозимые товары или уменьшено посредством отмены ограничений торговли. Если бы в какой либо стране заработная плата в всех отраслях промышленности удвоилась, то страна эта продолжала бы вывозить или ввозить те же самые товары и в одной и той же пропорции; ибо обмен определяется не абсолютной, а относительной стоимостью производства. Но если бы заработная плата в некоторых отраслях производства удвоилась, а в других не увеличилась, или увеличилась не в такой мере, то изменилась бы пропорция ввоза различных товаров, хотя и не было бы изменения в пропорции между ввозом и вывозом.

Хотя большая часть возражений, делаемых против соглашений рабочих с целью поднятия заработной платы, оказывается таким образом лишенной основания,- успех таких соглашений не может уменьшить заработка других рабочих или понизить процента на капитал, или вредно отразиться на национальном благоденствии,- тем не менее настолько велики трудности на пути к соглашениям работников, действительно достигающим цели, что то благо, которое может быть достигнуто посредством их, представляется крайне ограниченным, между тем как с самым существом дела связаны известные неудобства.

Повысить заработную плату в одном или нескольких занятиях, а это все, чего могло добиться какое либо соглашение рабочих из устраивающихся до сего времени, очевидно составляет задачу, трудность которой прогрессивно возрастает. Ибо чем выше подымается заработная плата в какой либо отрасли промышленности над ее обычным уровнем, тем с большей силой проявляются стремления вернуть ее назад. Так, если какой либо союз типографщиков посредством осуществленной или угрожаемой забастовки подымает плату за набор на десять процентов выше ее нормального размера, сравнительно с другими видами заработной платы, то это сразу сказывается на относительном спросе и предложении труда. С одной стороны, является стремление к [-218-] понижению спроса на набор, а с другой, более высокий размер заработной платы стремится увеличить число наборщиков, чего самое сильное соглашение не может совершенно предупредить. Если бы увеличение было на двадцать процентов, то эти стремления были бы еще сильнее; если бы оно равнялось пятидесяти процентам, то они сделались бы еще сильнее, и так далее. Так что практически,- даже в странах, подобных Англии, где границы между различными промыслами гораздо резче и где переход от одного занятия к другому труднее, чем в Соединенных Штатах,- то, чего могут достигнуть в деле поднятия заработной платы рабочие союзы, хотя бы и поддерживая друг друга, представляет из себя сравнительно немногое, и это немногое, кроме того, ограничивается их собственной сферой и не оказывает никакого влияния на более низкий слой неорганизованных работников, положение которых всего более нуждается в облегчении и в конце концов определяет собой положение всех тех, которые находятся выше их. единственный путь, посредством которого, пользуясь этим методом, заработная плата могла быть повышена до некоторой степени и на более или менее продолжительное время, состоит в том всеобщем соглашении рабочих, к которой стремилась Интернациональ и которое должно было бы включить в себя рабочих всех родов. Но такое соглашение можно считать практически невозможным, ибо трудности соглашения, достаточно большие в случае наиболее высоко оплачиваемых и самых ограниченных промыслов, становятся все значительнее и значительнее по мере того как мы опускаемся до более низких ступеней промышленности.

Не должно забывать и тех партий, которые в действительности стоят одна против другой в упорной и продолжительной борьбе, представляющей единственный способ, посредством которого соглашение не работать за плату меньшую известного минимума, может влиять на повышение заработной платы. Это не труд и капитал. Это рабочие с одной стороны и землевладельцы с другой. Если бы борьба велась между трудом и капиталом, она велась бы при значительно более равных условиях. Ибо капитал может выдерживать сопротивление лишь немногим более, чем труд. Капитал не только перестает приносить что-либо, когда им не пользуются, но даже теряется,- ибо почти во всех своих формах он может поддерживаться лишь путем постоянного воспроизведения. Но земля не будет голодать подобно рабочим и не будет теряться подобно капиталу,- ее владельцы могут ждать. Правда, им можно причинить неудобство, но то, что для них неудобство, есть разрушение для капитала и голодная смерть для рабочего.

В некоторых частях Англии земледельческие рабочие в настоящее время стремятся соединиться для повышения их нищенски низкой платы, если бы огромная разница между действительной производительностью их труда и теми крохами, которые они получают, доставалась капиталу, то им стоило бы только устроить действительное соглашение, [-219-] чтобы добиться успеха; ибо фермеры, их прямые хозяева, могут обходиться без рабочих лишь немногим легче, если только легче, чем рабочие без заработка. Но фермеры не могут прибавить много к заработной плате без понижения ренты; и таким образом, в действительности, борьба должна завязаться между землевладельцами и рабочими. Предположите, что соглашение было бы настолько полно что включало бы в себя всех земледельческих рабочих и воспрепятствовало бы занять их места всем тем, которые покушались бы это сделать. Рабочие отказываются работать без значительного повышения заработной платы, фермеры могут согласиться на это повышение лишь достигнув значительного понижения ренты, и не могут поддержать своих требований иначе, как рабочие поддерживают свои - отказываясь от продолжения производства. Если бы в земледелии таким образом наступила полная остановка, то землевладельцы теряли бы только свою ренту, земля в это время улучшалась бы, оставаясь невспаханной, тогда как рабочие умирали бы с голода. И если бы английские рабочие всех родов соединились в одну великую лигу с целью всеобщего повышения заработной платы, то борьба, которую им пришлось бы вести, в действительности была бы тождественна с этой и велась бы при тех же самых условиях. Ибо заработная плата не могла бы увеличиться иначе, как при уменьшении ренты; а при общей остановке дел, землевладельцы могли бы существовать, тогда как рабочие всех родов должны бы были умирать с голоду или эмигрировать. Землевладельцы Англии уже в силу своего владения суть хозяева Англии. Так справедливы слова, "кому принадлежит земля в какое либо время, тому принадлежат плоды ее". Белые зонтики и слоны, безумные от гордости, явились вместе с пожалованием английской земли, и народ в его целом никогда не вернет своей власти, пока не будет это пожалование отобрано назад. Это верно относительно Англии, это верно и повсюду. Могут сказать, что такая полная остановка производства никогда не могла бы наступить. Это верно; но верно только потому, что невозможно такое повсеместное соглашение рабочих, которое было бы в состоянии произвести такую остановку; тогда как ограниченность и неизменность земли дает возможность землевладельцам соединяться с гораздо большей легкостью и успешностью, чем это могут делать рабочие или капиталисты. Насколько исполнимо и действительно соглашение землевладельцев, этому существует много исторических примеров. И абсолютная необходимость пользования землей, и уверенность существующая во всех прогрессивных странах, что земля должна увеличиваться в цене, производят среди землевладельцев, без всякого формального соглашения, все те действия, которые могли, бы быть произведены самым строгим соглашением среди рабочих или капиталистов. Лишите работника случая иметь занятие, и он скоро будет рад взять работу на каких бы то ни было условиях; но всякий, кто жил в развивающейся стране, знает, с какой настойчивостью держатся на [-220-] своем землевладельцы, когда уходящая волна спекуляции оставляет номинальную ценность земли очевидно выше ее действительной ценности.

И кроме этих практических трудностей, на которые наталкивается всякий план вынудить увеличение заработной платы большой выносливостью в борьбе, существуют во всех способах такого рода присущие им невыгоду, которых не должны скрывать от себя рабочие люди. Я говорю без предубеждения, ибо я еще состою почетным членом того союза, который я, занимаясь своим промыслом^*44, всегда честно поддерживал. Подумайте только: способы, которыми только и может пользоваться всякий рабочий союз, суть неизбежно разрушительные способы; а организация этих союзов по необходимости тиранична. Забастовка, к которой только и может прибегнуть всякий рабочий союз для поддержания своих требований, есть разрушительная борьба,- как раз такая же борьба, как та, на которую в давнее время один чудак в Сан-Франциско, известный под именем "Денежного короля" вызвал однажды какого-то человека, подсмеявшегося над его скупостью,- он предложит, чтобы они вышли на набережную и поочередно бросали двадцатидолларовые монеты в залив до тех пор, пока один из них не сдастся. Борьба выносливостью, заключающаяся в забастовке, есть, по самой сущности своей именно то, с чем ее часто сравнивали,- война, и, подобно всякой войне, она уменьшает богатство. И организация для нее, подобно организации для войны, должна быть тиранической. Даже человек, который бился бы за свободу, должен, когда он поступает в армию, расстаться с своей личной свободой и сделаться просто частью какой то великой машины; так должно быть и с рабочими, которые организуются для забастовки. Стачки эти, следовательно, неизбежно разрушают те самые вещи, которых рабочие стремятся достигнуть,- богатство и свободу.

Существует старинный индусский обычай принудить к уплате справедливого долга, обычай, следы которого сер Генри Мэн нашел и в древних ирландских законах (Irish Brehons). Он называется, сидение Дарна (dharna),- кредитор добивающийся уплаты своего долга усаживается у двери своего должника, и отказывается есть или пить до тех пор, пока не получит долга.

Способ борьбы рабочих союзов похож на этот способ. В своих забастовках рабочие союзы высиживают дарна. Но, в отличие от Индусов, здесь нет силы суеверия, которая помогала бы им.

Дата добавления: 2015-07-19