Алкотрэш

В студенческие годы начался период алкотрэша, когда мы с друзьями бухали почти на каждые выходные. Сложно было представить встречу друзей, на которой отсутствовал алкоголь. Как только какое-то событие рассматривалось нами как повод для «выпивки» – мы «выпивали».

Позже ситуация стала меняться. Работала новая схема: появлялась мысль «выпить», находилась возможность «выпить», рождался любой повод, появлялась и быстро исчезала «выпивка». Кто-то из друзей уже начал курить сигареты, я курил канабис, но позже на втором курсе тоже подсел на сигареты. Я «пил» пиво, вино, коктейли, водку, шампанское, бабушкин самогон, самодельные настойки, виски, коньяк и вообще всё, что удавалось «выпить», особенно если на халяву. Не суть важно было и где бухать. Могли «пить» и в подъезде на лесенке – это в шутку называлось у нас «подъездной романтикой». Могли «пить» мартини у кого-нибудь дома и закусывать его фруктами, или самодельный глинтвейн на балкончике зимой – это мы так «шиковали», но всё равно при возможности догонялись пивом или водкой.

Основным алкогольным «напитком» стало пиво. Были периоды, когда постоянно «пить» пиво надоедало, и тогда я употреблял всяческие коктейли (химозу). Главным моментом во всём этом начинающемся (давно начавшемся?) алкоголизме было стремление достигнуть опьянения ума. Возвращаясь с учёбы домой, лучшей идеей, приходившей в голову, была идея накатить. Если давали стипендию, то это дело естественно нужно было отметить с друзьями. Отмечать нужно было алкоголем – никак иначе. В чём был прикол «выпивки»? Не берусь ответить наверняка, но скорее всего тогда нас привлекало единение в идиотизме – объединяющем состоянии лёгкого тупняка, снятии психологических барьеров, отвязности речи и поступков, некое подобие расслабления.

Круто было похвалиться, кто сколько и чего смог «выпить». «Вот мы вчера «выпили» литр водки на троих, «запили» всё это дело полторашкой пива и ничо!» – подобное стало часто всплывать в рассказах о прошедших выходных. Вспоминали, что кто-то из друзей жутко «перепил» и «так-то гнал по такому-то поводу». Подобные рассказы награждались поддерживающей улыбкой или даже заразительным смехом слушателя.

Но в это славное время стали посещать первые мысли о том, что нужно бы завязать или хотя бы подзавязать («пить» меньше, контролировать себя). Случалось, что я «упивался» так, что блювал прямо на улице или у кого-то в гостях в туалете. В такие минуты я чувствовал себя уродом и думал: «лишь бы не сдохнуть». Приходя домой и лёжа на кровати, я видел, как комната вращается вокруг меня. Попытки сосредоточиться на какой-либо одной точке приводили к тому, что эта точка куда-то начинала улетать. Утром гудела голова, мучил адский сушняк, от любого движения головой или шума за окном становилось отвратно, и в такие минуты я говорил себе: «Всё! Больше не «выпью» ни грамма! Перехожу на кефир и соки!» и тому подобные вещи, которые быстро забывались при первой же возможности «выпить». И всё повторялось вновь. Организм (по причинам, определённым природой-матушкой) постепенно привыкал к алкоголю, вырабатывалась толерантность, поэтому я уже не травился, но и для того, чтобы «напиться» мне приходилось «пить» больше. Но если всё же я или кто-то из друзей «перепивал» до состояния отравления, блювал и мучился от алкогольного передоза, то это получало всеобщее понимание и сопереживание: «Бывает, со мной тоже такое случалось»… Никто из товарищей не говорил мне на полном серьёзе: «Шурик, хватит бухать! Ты себя убиваешь!» Наоборот, если я старался не «пить», то слышал от друзей: «Не мучай себя, бухни маленько. Немножко можно».

Когда я стал диджеем и вступил в клубную жизнь обоими ногами, запои стали происходить всё чаще и на всё большие сроки. Не бухать в клубе было как-то не правильно и странно – бухают же все! Домой из клуба обычно я возвращался на автопилоте, «допивая» по дороге пивко. Засыпал дома или в гостях, не «допив» последнюю бутылку, которую обнаруживал утром стоящей у кровати. Бухалово чаще всего продолжалось минимум до понедельника или до окончания сил и денег. Были моменты, когда я на следующий день после вечеринки забывал, что ваще было, и мне рассказывали, мол я матерился на кого-то, ходил с не застёгнутой ширинкой по клубу или подобные неприятные случаи, которые напрочь отсутствовали в моих воспоминаниях. Эта память умирала вместе с миллионами клеток мозга.

Естественно, такие «перепои» бывали единицы раз. Это лишь редкие крайности, но они имели место быть. И в периоды особой грусти или радости такие запои становились более частыми.

НО!

Всё это время я считал, что держу ситуацию под контролем. Если я «напивался», то значит, я этого хотел, как мне казалось. Хотя если бы меня снимали на камеру, когда я бухал, и давали затем посмотреть запись на трезвую голову, я бы наверняка о многом задумался. Но в момент алкогольной эйфории (хотя сейчас я убеждён, что от алкоголя никакой эйфории нет, поскольку спирт – это депрессант) я сам себя считал более разговорчивым, откровенным и весёлым. Когда мне удалось-таки посмотреть некоторые записи пьянок с моим участием, я их первым делом старался стереть физически и из памяти, потому что там не было ровным счётом ничего того, что я бы хотел в себе видеть. Видео раскрывало лишь то, что пьяный я не приятен сам себе. Но раз так, почему же не бросить пить?

Дата добавления: 2015-07-16