Глава XV каким образом религиозные убеждения время от времени привлекают американцев к радостям духовной жизни

В Соединенных Штатах всякий раз, когда наступает седьмой день недели, торговая и промышленная жизнь нации кажется остановившейся; любой шум прекращается. Его

сменяет глубокий покой или, скорее, торжественная сосредоточенность; душа наконецто возвращается к самой себе и погружается в самосозерцание.

В течение всего этого дня священные места, принадлежащие богу коммерции, безлюдны; каждый гражданин в окружении своих детей и домочадцев направляется в храм и там вслушивается в странные речи, которые, казалось бы, едва ли подходят для его ушей. Его занимают беседой о том неизмеримом зле, которое порождают гордость и вожделение. Ему говорят о необходимости умерять свои желания, о тех изысканных радостях, которые приносит одна лишь добродетель, о даруемом ею истинном счастье.

Вернувшись домой, он не спешит к своим учетным конторским книгам. Он открывает Священное писание, где находит возвышенные, сильно волнующие изображения могущества и благости Творца, неизмеримого величия творения рук Господних, мысли о той высокой миссии, которая была предопределена человеку, о его обязанностях и правах на бессмертие.

Благодаря этому американцы, некоторым образом забывая время от времени самих себя и хотя бы на мгновение очищаясь от тех мелочных страстей, которые их обуревают, и преходящих интересов, наполняющих их жизнь, разом попадают в идеальный мир, где все дышит величием, чистотой и вечностью.

На других страницах этой книги я попытался указать причины, способствующие укреплению американских политических институтов, и мне казалось, что среди этих причин религия играет одну из главных ролей. Ныне, занимаясь проблемами личности, я обнаружил и осознал, что религия приносит каждому отдельному гражданину не меньшую пользу, чем всему государству в целом.

Своей практической деятельностью американцы доказывают, что они испытывают настоятельную потребность придать демократии нравственное содержание с помощью религии. То, что каждый из них в данном отношении думает о самом себе, является истиной, которая должна быть достоянием всей демократической нации.

Я не сомневаюсь в том, что социально-политическое устройство жизни того или иного народа предрасполагает к формированию у него определенных убеждений и вкусов, получающих затем в его среде широкое- и свободное распространение, тогда как те же самые причины препятствуют образованию иных суждений и иных наклонностей, так сказать, без всяких усилий и почти неосознанно со стороны этого народа.

Все мастерство законодателя определяется умением заранее установить естественные склонности данного человеческого сообщества с тем, чтобы знать, в чем необходимо поддерживать усилия граждан, а в чем их, скорее, следовало бы сдерживать. Ибо каждое время выдвигает свои требования. Неподвижна только цель, к которой всегда должно устремляться человечество; средства ее достижения изменяются беспрестанно.

Родись я в аристократические времена в жизни нации, когда наследственные богатства считанных единиц и безысходная бедность всех остальных людей в равной мере отвращают граждан от мысли об улучшении своей доли, заставляя их словно бы оцепеневшие души предаваться созерцанию загробного мира, мне бы захотелось пробудить в таком народе сознание своих потребностей. В этом случае мне бы следовало помышлять об открытии самых быстрых и легких способов удовлетворения этих новых, вызванных к жизни желаний и, направив все усилия лучших человеческих умов на изучение естественных наук, мне надо было бы нацелить их на поиски путей материального процветания.

Если при этом отдельные люди воспылали бы чрезмерной жаждой богатства и неразумной страстью к физическим удовольствиям, я бы не стал беспокоиться: эти индивидуальные черты тотчас же и без следа растворились бы на фоне нравственного облика всего общества.

У законодателей демократических государств заботы иные.

Просветите демократические народы, дайте им свободу и развяжите им руки. И они без труда возьмут у природы все, что она в состоянии им предложить; они усовершенствуют все утилитарные искусства и ремесла и с каждым днем будут делать жизнь более удобной, легкой и приятной; само их государственное устройство будет естественным образом побуждать их двигаться в данном направлении. Я нимало не опасаюсь того, что они сами по себе остановятся в развитии.

Однако, когда человек начинает находить удовольствие в этом честном и законном поиске благосостояния, появляется опасность, что он в конечном счете может растерять все самые возвышенные свойства своей природы и, желая улучшить весь окружающий

его мир, способен дойти до собственной деградации. Опасность состоит в этом, и только в этом.

Поэтому законодателям и всем честным и просвещенным людям, живущим в демократическом обществе, нужно без устали стремиться возвышать души своих сограждан, направляя их мысли к небесам. Всем тем, кого волнует будущее демократических обществ, необходимо объединиться и всем сообща постоянно работать, воспитывая в недрах этих обществ вкус к бесконечному, возвышенные чувства и любовь к нематериальным наслаждениям.

Если в числе идей, распространенных среди демократического народа, встречаются какие-либо из тех зловредных теорий, согласно которым со смертью всякая жизнь прекращается, то люди, придерживающиеся этих взглядов, должны считаться истинными врагами данного народа.

В материалистах очень многое вызывает во мне раздражение. Их учения мне кажутся опасными, а их высокомерие вызывает у меня отвращение. Какая-либо польза от их системы взглядов могла бы, по-видимому, обусловливаться тем, что она воспитывает в человеке скромное представление о своей собственной значимости в этом мире. Материалисты, однако, сами не дают оснований относиться к ним подобным образом; уверовав в то, что они вполне доказали свое тождество с животными, они при этом обнаруживают столько гордости, словно им удалось убедиться в собственной богоравности.

Для всех наций материализм—это опасная болезнь человеческого духа, но особенно страшен он для демократического народа, так как он превосходным образом сочетается с теми пороками сердца, которые лучше всего знакомы людям, живущим при демократии.

Демократия благоприятствует формированию в людях склонности к материальным удовольствиям. Эта склонность, если она становится чрезмерной, вскоре приводит человека к мысли о том, что вокруг него нет ничего, кроме материи; в свою очередь, материализму удается внушить людям пылкую, безрассудную страсть ко все тем же материальным наслаждениям. Таков порочный круг, к которому влекутся демократические нации. Было бы неплохо, если бы они видели опасность и предотвращали бы ее.

Большее число религий представляет собой не что иное, как всеобщее, простое и практически эффективное средство преподать людям идею бессмертия души. Этим определяется та основная польза, которую религиозные убеждения приносят демократическому народу, а также то обстоятельство, что данные убеждения куда более необходимы демократическому народу, чем любым другим сообществам.

Поэтому, когда какая-нибудь религия пускает в недрах демократического общества глубокие корни, надо быть очень осторожным, чтобы их не повредить; скорее, их следует бережно охранять как самое дорогое наследие аристократических времен; не пытайтесь отнимать у людей их старинные религиозные убеждения, дабы заменить их новыми, и бойтесь, как бы в период перехода от одних взглядов к другим, когда душа на некоторое время вообще остается лишенной веры, любовь к материальным наслаждениям не проникла и не распространилась бы в ней, полностью завладев ею.

Учение о метемпсихозе, безусловно, не более разумно, чем материализм; тем не менее, если бы демократия оказалась перед абсолютной необходимостью выбора между ними, я не стал бы колебаться, поскольку полагаю, что граждане меньше рискуют, умственно отупляя и унижая себя, когда они думают, что их душа перейдет в тело свиньи, чем тогда, когда они вообще перестают верить в существование души.

Вера в духовное, бессмертное начало, временно соединенное с материей, столь необходима для величия человека, что она дает положительные результаты даже тогда, когда не связана с учением о непреложности посмертного вознаграждения и наказания, и независимо от того, во что верят люди: считают ли они, что после смерти божественное начало, заключенное в человеке, возвращается к Господу, растворяясь в нем, или же убеждены, что оно переселяется в другое существо.

И те и другие верующие рассматривают тело в качестве вторичного, низшего начала нашей природы; они пренебрежительно относятся к нему даже в том случае, если поддаются его влиянию; и, напротив, они питают естественное уважение и тайное восхищение перед духовным началом в человеке и тогда, когда подчас отказываются подчиняться его власти. Этого достаточно, чтобы придать их идеям и вкусам некоторую возвышен-

ность, воспитывая в них бескорыстное, как бы самопроизвольное стремление к чистым чувствам и глубоким мыслям.

Не вполне ясно, к каким конкретным представлениям относительно того, что должно происходить с человеком в загробной жизни, пришли Сократ и его последователи, однако одно-единственное твердое убеждение в том, что душа не имеет ничего общего с телом и что она переживет его, оказалось достаточным для придания всей платонической философии устремленности к возвышенному, что отличает ее от других учений.

Читая Платона, осознаешь, что среди его предшественников и современников было много писателей, восхвалявших материализм. Сочинения этих писателей либо не дошли до нас, либо сохранились в очень незначительных отрывках. То же самое показательно почти для всех времен: литературная слава большей частью связана с духовностью. Инстинкт и вкусы человечества поддерживают это учение; они, часто вопреки осознанному желанию самих людей, сохраняют его, удерживая в памяти имена тех, кто был с ним связан. Поэтому едва ли следует полагать, что страсть к материальным наслаждениям и обусловленные ею воззрения когда-либо смогут удовлетворить весь народ целиком, каковыми бы ни были времена и общественно-политическая обстановка Человеческое сердце значительно шире, чем принято считать; оно одновременно способно заключать в себе тягу к земным благам и любовь к небу; иногда кажется, что оно без памяти отдано одной из этих страстей, но проходит немного времени, и оно всегда вспоминает о другой своей страсти.

Нетрудно понять, что в демократические времена особенно важно обеспечить господство в обществе духовных убеждений; гораздо труднее, однако, сказать, каким образом демократические правительства должны обеспечивать это господство.

Я не верю ни в силу воздействия, ни в долговременность официальных философских доктрин, а когда речь заходит о религиях, сросшихся с государством, я всегда думаю, что, хотя они и могут иногда служить временным интересам политических сил, всегда, раньше или позже, в судьбе церкви они играют гибельную роль.

Я не принадлежу к числу тех, кто полагает, будто для того, чтобы поднять престиж религии в глазах народа и выразить свое уважение к проповедуемой ей духовности, следует опосредованно придать ее священнослужителям то политическое влияние, в котором им было отказано законом.

Я глубоко убежден в том, что участие священнослужителей в общественных делах таит в себе почти неизбежную угрозу вере, и я настолько убежден в необходимости любой ценой сохранить христианство в новых демократических обществах, что предпочту видеть священников запертыми в храмах, нежели разгуливающими вне их стен.

Какие же все-таки средства остаются в распоряжении правительства, желающего вернуть людям духовные убеждения и удержать их в границах той религии, в традициях которой они воспитывались?

То, что я собираюсь сказать, наверняка повредит мне в глазах политиков. Я считаю, что единственным эффективным средством в руках правительств, с помощью которого они могут способствовать росту авторитета учения о бессмертии души, является сила личного примера. Каждый божий день они должны вести себя таким образом, будто сами верят в это учение; и я думаю, что, лишь скрупулезно подчиняясь нормам религиозной морали при решении важных государственных дел, они могут льстить себя надеждой на то, что они учат граждан понимать, любить и уважать это учение в сумятице мелочных дел.

Дата добавления: 2015-07-16