Глава 9. Я сказала мистеру Эшфорду, что пикник в начале марта – предприятие

Я сказала мистеру Эшфорду, что пикник в начале марта – предприятие, граничащее с безумием, в особенности потому, что последние две недели не выпало почти ни дня без дождя, но ничто не могло переубедить его. Погода на юге, настаивал он, намного мягче, чем на севере, и он намерен насладиться сельской местностью, покуда не уехал из здешних краев. Он предсказал, что скоро совсем прояснится.

Он осведомился, нет ли у меня на примете безлюдного уголка, подходящего для мирного отдыха от города, с приятной естественной атмосферой, столь необходимой для пикника. В особенности хорошо, если оттуда будет открываться вид на море. Я ответила, что знаю идеальное место: аббатство Нетли.

Аббатство Нетли, обширные, живописные руины в готическом стиле, лежит всего в нескольких милях к юго-востоку, за саутгемптонской бухтой, в спокойствии поросшей лесом долины и недалеко от берега. Гости Саутгемптона, останавливаясь в городе на сколько-либо значимое время, редко обходятся без посещения старинных развалин. Мы с Кассандрой несколько раз ездили туда, как поодиночке, так и вместе, и я полагала, что, если погода будет благоволить нам, проведенный там день станет весьма приятным.

Хорошей дороги, ведущей прямо к аббатству, не существовало. До руин можно было добраться по воде либо пешком. Путь в три мили длиной начинался у переправы через Итчен и продолжался по восхитительной тропинке через поля и леса.

– Однако от недавних дождей луга, вероятно, раскисли и дорога стала очень грязной. В это время года лучше всего переправляться на лодке. Так получится быстрее, и прилив, я думаю, позволит выдвинуться в путь сразу после полудня.

Мистер Эшфорд проявил энтузиазм по поводу моего предложения, в особенности, похоже, его обрадовала перспектива морской прогулки. Он немедленно составил план завтрашнего пикника, участие в котором должны были принять Кассандра, я и чета Черчиллей. Мистер Эшфорд пообещал распорядиться насчет запаса холодных закусок и всего, что еще может понадобиться.

Давным-давно смирившись с тем, что никогда снова не увижу мистера Эшфорда, я так волновалась в предвкушении целого дня с ним, что большую часть ночи провела, тревожно прислушиваясь к бесконечному стуку тяжелых капель дождя, и забылась коротким сном лишь за пару часов до рассвета. К моему облегчению, когда я проснулась утром, тучи рассеивались и довольно часто из них выглядывало солнце.

Кассандра прошлым вечером призналась, что джентльмен пришелся ей по вкусу, по крайней мере манерами и внешним видом, и сейчас, похоже, не удивилась, обнаружив, что я встала задолго до завтрака, нарядилась в голубое муслиновое платье и аккуратно уложила волосы.

– Я всегда считала, что этот цвет тебе к лицу, – понимающе улыбнулась она. – Остается надеяться, что ты не замерзнешь по дороге.

– Шерстяные плащи защитят нас от морского бриза, каким бы холодным он ни был, – настаивала я, полная желания насладиться каждой деталью предстоящего события.

Едва Мария услышала о предполагаемом путешествии, как наотрез отказалась в нем участвовать, поскольку ничуть не сомневалась, что погода будет отвратительной. Но когда мистер Эшфорд в приподнятом настроении приехал верхом на Касл-сквер рядом со своей каретой – блестящим черным экипажем с золотыми семейными гербами, – мы имели удовольствие обнаружить внутри как мистера Черчилля, так и его жену.

– Я приготовилась вымокнуть, утомиться, пережить бесчисленные страхи, – сказала Мария, когда мы очутились в экипаже и отправились в короткую поездку к пристани, – но полна решимости вытерпеть тяготы и неприятные неожиданности, если это доставит вам удовольствие.

Город Саутгемптон лежит на берегу премилой бухты, называемой Саутгемптонский залив. Ее питают реки Тест и Итчен, и в некотором роде она является рукавом моря, поскольку соединяется с ним в Портсмуте, несколькими милями дальше. Саутгемптонская пристань в момент нашего прибытия представляла собой средоточие всяческой суеты: вдоль нее выстроились баржи, лодки и корабли всех видов и размеров, бесчисленные ящики устриц и сети, лопающиеся от рыбы. Оставив лошадей и карету с кучером и форейтором мистера Эшфорда, мы отправились на причал. Мои ноздри немедленно наполнились прекрасным соленым воздухом, полным запахов рыбы, смолы и пеньки, в ушах зазвенело от хриплых возгласов чаек, от топота и разговоров крепких моряков, которые сновали туда-сюда, загружая и разгружая стоящие поблизости корабли. Дополнял этот шум гомон моряцких жен, вяжущих сети и покрикивающих на праздношатающихся бездельников, болтовня фермерских жен и кухонных служанок, покупающих рыбу, и вопли торговок, наперебой привлекающих внимание и нахваливающих свой товар.

Мистер Эшфорд нанял ялик, которым управлял простой моряк, представившийся мистером Грейди. В игривом настроении мистер Эшфорд запрыгнул в лодку и уложил корзинки для пикника, после чего повернулся и протянул руку, чтобы помочь остальным забраться на борт. Когда я одной рукой подхватила юбки и приняла его ладонь, то испытала огромное удовольствие от силы его пальцев и тепла прикосновения, которое почувствовала через тонкую кожу перчатки.

Я села на скамейку рядом с сестрой, и, когда все устроились – мистер Эшфорд на корме, Черчилли на носу и мистер Грейди на веслах, – моряк повлек нас прочь от шумного причала в темное, чуть волнующееся море.

– Трудно представить более удачный день или более удачную погоду для нашей поездки, – заметила я, глубоко вдыхая свежий морской воздух и поворачивая лицо навстречу бризу, который оказался куда мягче, чем я ожидала.

Перед нами открывался прекрасный вид на Саутгемптон под голубым небом с пушистыми белыми облачками.

– Прелестное утро, – согласилась Кассандра.

– Бриз слишком сильный, – поежилась Мария, – а воздух слишком морозный. Вне всяких сомнений, я простужусь и умру. Боюсь, завтра всем вам придется носить горячий суп к одру моей болезни.

– Если вы простудитесь и умрете, моя дорогая, – спокойно сообщил мистер Черчилль супруге, – нам не придется носить вам суп.

– Как вы утомительны, Чарльз! – рассердилась Мария. – Вы прекрасно понимаете, что я имела в виду.

– Уверен, что свежий морской воздух никому не повредит, – улыбнулся мистер Эшфорд. – Как вы полагаете, мистер Грейди? Разве соленый ветер не благотворен для здоровья?

– А как же, – подтвердил мистер Грейди, ведя лодку мимо устья реки Итчен в Саутгемптонский залив. – Месяц на берегу вылечит больше хворей, чем целая куча снадобий, точно вам говорю.

– Твердите что хотите о соленом воздухе, – сказала Мария, – но если бы я прожила здесь месяц, то все время страдала бы от рыбной вони.

– Лично я очень люблю рыбу, – заметил мистер Черчилль.

– Значит, это место по вам, сэр, – сказал мистер Грейди, – потому как наши реки кишмя кишат отличными лососями и здоровенными устрицами. Хотя, по правде говоря, в последнее время их перестали продавать в округе.

– Я уже слышал такое, – припомнил мистер Эшфорд. – Несомненно, всю лучшую рыбу посылают на лондонские рынки.

– Наверняка, сэр. Но еще не так давно в Саутгемптоне была прорва вкусной рыбы. Подмастерья даже указывали в договорах, чтоб хозяева не заставляли их есть лосося чаще трех раз в неделю.

– Трех раз в неделю! – в ужасе вскричала Мария. – Да разве можно кого-то обязывать есть лосося три раза в неделю?

– Уверен, многие не сочтут это карой и возблагодарят Бога за пропитание, – возразил мистер Черчилль.

– Смотрите! Дельфины! – внезапно крикнула Кассандра, указывая на пару изящных созданий, которые резвились в волнах на расстоянии двадцати ярдов от нас, не больше.

– Судьба нам улыбается, – сказал мистер Грейди. – Наверняка день будет удачным.

– Почему же? – поинтересовался мистер Эшфорд.

– У берегов острова Уайт дельфинов хватает, но редко какой в погоне за добычей заплывает так далеко в дельту. Местные говорят: увидеть дельфина в Саутгемптонском заливе – добрый знак.

Такое сообщение лишь упрочило праздничное настроение у всей компании, за исключением Марии, которая не верила в добрые знаки и долгое время настаивала, несмотря на все наши убеждения в обратном, что дельфин – это рыба.

– Что это за замок? – осведомился мистер Эшфорд, когда мы проплывали мимо деревеньки под названием Хит.

– Кэлшот-касл, – ответил мистер Грейди. – А вон там, за лесами, Вулстон-хаус, а на берегу реки – поместье Нетли-форт. Оба построены Генрихом Восьмым для защиты гавани. Но смотреть там особо нечего, никакого сравнения с нашим прекрасным аббатством – хоть разваливай их, хоть нет. Да и скучно, никаких тебе призраков.

– Призраков? – переспросила я с огромным интересом. – А что, в аббатстве наблюдают призраков?

– А как же. Кому хватает дурости ходить туда ночью, потом божатся, будто видели целую ораву привидений над ризницей и в других местах. Считают, что призраки сторожат какое-то сокровище, которое с давних времен закопано в аббатстве.

История восхитила меня, и даже Мария выказала неопределенный интерес к призракам, когда через несколько минут мы пристали к берегу.

– Наверняка найдете свободное местечко в такое время года, – произнес мистер Грейди.

Его предсказание сбылось. Оставив искусного моряка ждать у лодки, мы ступили на тропу, уводящую с берега, и через несколько минут ходьбы узрели пустынное аббатство. Наши спутники, впервые увидав руины, приоткрыли рты от восхищения. Зрелище, как всегда, оказалось весьма впечатляющим.

Аббатство Нетли – огромные, заросшие плющом развалины из превосходного белого камня, окруженные яркими зелеными лугами и небольшими рощицами – состояло из нескольких больших зданий. Время пощадило лишь высокие стены, лишенные крыши и открытые всем ветрам, но сохранилось и немало тонких, изящно изогнутых арок и ребристых сводов, подчеркивающих былую красоту и изысканность сооружения.

Пока мы бродили по развалинам, переходя из одной просторной комнаты в другую, я немного рассказала об истории этого места. Аббатство, насколько я знала, в 1239 году построили монахи-цистерцианцы по приказу короля Генриха III, и оно оставалось действующим до ликвидации монастырей при Генрихе VIII в 1536 году. Затем аббатство досталось одному любимцу короля, который превратил неф и часть жилых построек в роскошную личную резиденцию Тюдоров, что потребовало разрушения множества зданий, но не затронуло стен церкви и части окон, уцелевших до сих пор. Свидетельства того, что аббатство когда-то было жилым, можно найти в той части развалин, где еще видны следы кирпичных сооружений и остатки каминов.

– Не схоже ли оно с залом капитула Вестминстерского аббатства? – спросил мистер Эшфорд, когда мы стояли у восточного окна весьма неплохо сохранившейся церкви.

– О да, – ответила я. – Считается, что Нетли построил тот же каменщик, что и Вестминстерское аббатство.

– Оно поистине великолепно, – признал мистер Эшфорд. – Здесь все так и дышит романтикой.

– По-моему, оно просто ужасно, – возразила Мария.

Мы пораженно обернулись на нее.

– Вы, верно, шутите, – произнес мистер Черчилль. – Мария, оглянитесь. Мы словно в римском храме, средоточии красоты.

– Это всего лишь большие старые развалины, – настаивала Мария. – Просто куча каменных стен без крыши, к тому же все заросло плющом.

– Мария никогда не питала уважения к истории, – засмеялся мистер Эшфорд.

– Неправда, – возмутилась она. – Я восхищаюсь древними зданиями ничуть не меньше других, если они в хорошем состоянии и пригодны для жизни. Но если крыша обвалилась и стены начали осыпаться, кто-то должен его снести.

– Вообще кое-кто уже пытался, – сообщила я, – и погиб из-за этого страшной смертью.

– Неужели? – заинтригованно спросил мистер Эшфорд. – Как это случилось?

– В прошлом веке, – пояснила я, – аббатство перешло к человеку, который намеревался полностью уничтожить его и продать весь строительный материал. Однажды ночью ему приснилось, что замковый камень восточного окна выпал и раскроил ему череп. Друзья предостерегали его от претворения планов в жизнь, полагая разрушение аббатства святотатством, но он не внял их словам. Пытаясь сорвать панель, он расшатал роковой камень, тот свалился ему на голову и действительно проломил ее. Поначалу рана не казалась смертельной, но, вероятно, вмешался Божий промысел – осквернителя священного здания постигло проклятие, и он умер вскоре после операции по удалению осколка.

Мужчины засмеялись. Мария приоткрыла рот от изумления.

– Это правда?

– Чистейшая, – ответила я. – Его смерть сочли указанием не разрушать аббатство и руины оставили в покое.

– Что ж, – сказала Мария, – раз всем, похоже, здесь так нравится, полагаю, его смерть следует рассматривать как акт провидения.

Мы удалились на широкую лужайку с восточного края аббатства, где нашли достаточно сухое место у подножия гигантского дерева. Расстелив одеяла, мы вкусили холодного мяса, хлеба и сыра, привезенных мистером Эшфордом.

– Здесь чудесно, – сказала я, глядя на лишенное крыши аббатство с его бесконечной вереницей окон. – Мне нравится размышлять о людях, которые жили здесь, о том, каково им тут было.

– Полагаю, холодно, – произнес мистер Эшфорд.

Все засмеялись.

– Я имею в виду, до того как оно стало развалинами, – улыбаясь, уточнила я.

– Ты о монастыре? – спросила Кассандра.

– Нет, – ответила я, – ведь монахи должны были вести весьма суровую и осмотрительную жизнь, если строго выполняли предписания ордена цистерцианцев. Меня, скорее, интересует период, когда здесь еще стоял огромный особняк и некий граф жил в нем со своей леди.

Все ненадолго замолчали, наслаждаясь прекрасной романтичной атмосферой. Мыслями я унеслась прочь. В прошлом я довольно часто придумывала сказки для юных племянников и племянниц, но уже давно не ощущала вдохновения и не рассказывала историй, вслух или на бумаге. И вот внезапно видения и слова начали возникать в моей голове: фантазия овладела мной и распростерла крылья.

– На дворе стоял тысяча шестьсот тридцать седьмой год, – услышала я свой театральный шепот, – и аббатство было вовсе не таким, каким вы сейчас его видите.

Все как один взоры обратились ко мне.

– Фаунтин-корт обладал тогда всеми чертами маленького замка: облицовкой из красного кирпича и небольшими башенками. Он принадлежал человеку, который прожил в нем много лет после смерти своей юной жены, когда одни лишь слуги и гончие составляли его окружение. Человеку, которого звали Филипп Уортингтон, граф Монстро.

– Граф чего? – засмеялся мистер Эшфорд.

– Нет такого места! – возмутилась Мария.

– Есть, – уверила я.

– Оно существует, несомненно, – согласилась Кассандра, – в воображении Джейн.

– А! – воскликнула Мария, ее лицо прояснилось впервые после нашей встречи. – Понятно! Это история! Я обожаю истории!

С этими словами она всем видом приготовилась слушать.

– В свой сороковой день рождения, – продолжала я, – лорд Монстро решил взять жену. Ее звали… – поскольку Кассандра терпеть не могла своего имени в историях, – ее звали Мария.

Мария радостно захлопала в ладоши.

– Замечательное имя!

– Мария, прелестная дочь богатого деревенского сквайра, была на пятнадцать лет моложе лорда Монстро. Она могла выйти за любого достойного юношу графства, но лорд Монстро посватался к ней и завоевал девушку всего за несколько недель. Их вкусы, интересы и ценности во многом совпадали, и они пылко полюбили друг друга. В первые месяцы брака лорд Монстро выказывал супруге всю ту нежность и благородство духа, какими покорил ее сердце во время ухаживания: читал вслух ее любимые книги, осыпал подарками, следил, чтобы к столу подавали лишь ее любимые блюда, вне зависимости от времени года. В ответ Мария стала самой преданной женой, надеясь соответствовать совершенству, какое находила в своем супруге.

– Похоже, их брак был идеален, – заметил мистер Эшфорд.

– С виду – да, – ответила я. – Но это продолжалось недолго.

Дата добавления: 2015-07-16