Почему тебе так кажется?». 21 страница

- Заходи, - сказал ей Никита, заводя ее в квартиру на третьем этаже – небольшую, двухкомнатную, с огромной, полностью стеклянной квадратной лоджией вид из которой был отличным, хотя, конечно, его нельзя было назвать идеальным. Отсюда отлично просматривалась огромное пустое пространство, на котором только еще планировалось строить новые дома – причем не абы какие, а элитный жилой комплекс для бизнесменов. Дорога и остальные здания располагались чуть в стороне, и от этого казалось, что это место пустынно и безлюдно. А Нику и Нике только того и требовалось – любой человек, окажись он сейчас рядом с ними, оказался бы лишним в их бессловесной идиллии.

- Здесь почти ничего нет, - продолжал Никита, все так же за руку заводя свою светловолосую гостью в комнату, где был только один диван – большой угловой диван нежного кораллового цвета с яркими мандариновыми подушками – под стать молочно-оранжевым стенам. В этой квартире Кларский был всего лишь во второй раз. И здесь, действительно почти ничего не было. Нику некогда было обставлять квартиру. Девушку, впрочем, это не смутило, и она тут же решила побывать на лоджии – правда, руку парня она так и не отпустила, а потянула его за собой.

- В следующий раз я приведу тебя в другое место, - пообещал он Нике, положив ей обе руки на талию, прижимая спиной к своей груди и таким образом отводя девушку от стекла, за которым где-то очень далеко начал заниматься рассвет.

- В какое? – спросила, любуясь им, Ника. Тот факт, что Укроп выглядел несколько иначе, ее не очень-то и смутил. Еще в машине она, конечно, спросила, что с ним, на что он просто улыбнулся и стяну с себя идиотский парик.

- Где тебе понравиться. – Ему вспомнилась уютная квартира Карловых.

- Мне и тут нравится.

Ник чуть не зарычал – в глазах Ник вновь появились проклятые слезы – и при ярком электрическом свете было видно, что от этого ее голубые, и без того яркие радужки становятся невероятно синими.

- Прекрати, - отдал короткий приказ Никита, любуясь глазами Ники. Правда, спустя пару минут он больше не мог любоваться их редким цветом, подаренным слезами, – выключил свет, но это его не сильно-то и расстроило. Он и не думал, что так сильно соскучился по ней, девчонке с малиновыми губами, неожиданно повзрослевшей и невероятно теплой, а еще очень требовательной.

А еще через несколько минут его спутница окончательно прекратила плакать, отдавшись совершенно другим куда более приятным ощущениям.

Этих двоих даже одежда слушалась и слетала на пол совершенно послушно, как будто зная, что так и надо. Эта ночь прошла для обоих Ников под девизом: «Без тормозов, и до умопомрачения». И парень, и девушка напоминали несчастных, которые провели в пустыне несколько дней без доступа к воде, а после попавших даже не в оазис, а в крупный приветливый и безопасный город, где их ждали и позволили утолить не только дикую жажду, но и голод, принеся самые лучшие кушанья.

Ника, укрытая только лишь одной тонкой белоснежной простынкой, уснула только под утро, прижимаясь щекой к груди своего любимого. Она чувствовала стук его сердца и, как бы странно это не казалось, наслаждалась им, как небесной музыкой. Впервые в жизни ей хотелось взять в руки чье-нибудь сердце – чтобы хранить его вечно и оберегать изо всех сил.

Девушка и понимала раньше, что может быть настолько счастлива и не думала, что счастье делает людей глупыми и, что самое интересное, равнодушными к собственной глупости – приятной глупости, ради которой и хочется жить.

Ника погрузилась в объятия Морфея всего на пару часиков, боясь, что ее парень куда-нибудь денется, вновь оставит ее одну, потому даже и не отпускала его горячей ладони.

А Никита, хоть и лежал с закрытыми глазами, и вовсе не заснул. Его рука вольготно лежала на талии девушки, и изредка он гладил ею Нику по теплой коже. Нож привычно лежал неподалеку, хотя его хозяин очень надеялся. Что однажды он сможет заснуть спокойно – без оружия.

Кларский был рад, что все получилось так, как получилось, и что после двух шагов вперед он сделал три назад.

Там, на перекрестке трех дорог, пару часов назад Никита все же смог победить в себе зверя, требующего крови и мести, и пошел против ветра – так, как и хотел его умерший брат.

Далось это решение Никите нелегко – до боли в мышцах напрягшихся рук и до жжения в глазах, внимательно оглядывающих проезжую часть.

«Отступишь? – шипел, плюясь ядом, зверь внутри него, пытаясь вырваться наружу. – Они убьют тебя, уничтожат Настю, ее ребенка – так, как уничтожили твоего брата. И во всем будешь виноват только ты, мальчик-слабак, только ты. У тебя есть такая шикарная возможность убить – так сделай это, или ты так сильно боишься? Так сильно хочешь остаться чистеньким? Так почему же я до сих пор не вижу тебя в келье монаха, если ты такой добренький и беленький?».

Никита, чувствуя, что начинает сходить с ума, именно в это время и сделал роковые три шага назад – небольших, неуверенных, но все же сделал. Наверняка, со стороны он казался или пьяным, или обкуренным.

«Быть таким, как Март или Макс – не так уж и плохо, - теперь насмешка из голоса зверя почти исчезла, и в нем появились льстивые нотки, - они – сильные, они могут постоять за себя, их бояться и уважают. Твой братишка делал то, что хотел и»…

«И быстро умер, оставив любимую женщину одну воспитывать их ребенка», - усмехнулся Кларский с обжигающей горечью. Тиски чувств, наконец, отпустили его полностью, дав возможность мыслить логически и отстраненно. – Андрей был сумасшедшим. Психом. Иногда он жалел об этом».

Ник перевел взгляд серых глаз в небо и вдруг подумал, что должны быть какие-то другие способы защитить Настю и Полину и себя самого заодно, раз уж Макс и его люди знают, что он в городе. Наверняка такие способы есть, просто он еще не думал об этом. И деньги у него есть – они помогут.

Невероятно холодные злость, ярость и гнев, словно ледники, стали отползать прочь из сознания молодого человека.

Никита неспешно развернулся, продолжая держать в руках скейт, и против ветра пошагал в противоположную сторону, возвращаясь туда, откуда пришел. На сердце его, конечно, не было легко, но той давящий тяжести, с которой он шел убивать, и от которой даже слегка подташнивало, уже не ощущалось.

Он не слышал, как аплодировали ему листья, трепещущие в объятиях дерзкого сильного ветра, погрузившись в свои думы.

Едва парень оказался на противоположной стороне дороги, он вдруг решил позвонить сестре Насти, чтобы узнать, как она себя чувствует и пришла ли в себя. Раз сегодня он физически не уничтожит Макса и Смерчинского, нужно будет позаботиться о безопасности рыжей и ее дочери, и в голове у Ника уже был кое-какой план. Странное дело – посторонняя девчонка, которую он видел пару раз в жизни, а н беспокоиться о ней, как будто бы она и впрямь жена его брата.

Таня ответила на звонок довольно быстро. Она сразу поняла, что это звонит Кларский.

- Это вы! – даже как-то обрадовалась девушка. Татьяна как будто бы даже ждала его звонка.

- Что случилось? – тут же несколько грубовато спросил Кларский, мигом насторожившись. – Ей стало хуже? Они опять приходили?

- Нет, ей лучше – так доктор сказал, - отозвалась Таня. Голос ее был не такой испуганный, как прежде, хотя по-прежнему слегка дрожал. – Настенька даже в себя пришла.

- Хорошо. Где… - Но Таня перебила Ника.

- Вы ведь Никита, брат Андрея? – уточнила родственница Насти.

- Я. И что?

- Сейчас объясню. Настя пришла в себя, - зачастила девушка в трубку, - и кое-что просила вам передать.

- Что передать? – удивленно спросил парень. Такого развития событий н не ожидал.

- Я не знаю, что это значит… Может быть, просто бред, но... меня в тот момент рядом с ней не было – только мама была, она и слышала… Короче, - девушка явно смущалась и не знала, как сказать. – Настя неожиданно пришла в себя и очень просила, чтобы мы передали Никите кое-что важное.

- И? – какое-то предчувствие лезвием кольнуло сердце парня.

- Она сказала – по крайней мере, мама так поняла – что она должна передать вам какую-то карту из банка. То ли банковскую, то ли еще какую-то, но обязательно должна, - почти скороговоркой выпалила Таня. – И она еще что-то про ключ говорила. И про Андрея. И просила сказать вам, что вы должны взять эту то ли карту, то ли ключ у нее в квартире. Все находиться там, где лежат ее деньги и документы. Понимаете, Никита. Мы сначала думали, что это, и правда, бред после наркоза, но я сейчас нахожусь в квартире Насти – за ее вещами поехала, и буквально только что нашла в ее документах конверт, в котором действительно, лежит банковская депозитарная карта.

У Кларского никогда в жизни так быстро не пересыхало во рту. А сейчас его словно околдовали. Неужели, у Насти была вторая карта-ключ от сейфа, где лежал архив с компроматом?

- Банк? – глухо спросил он, чувствуя, как участилось его дыхание – как будто бы только что он долго и с чувством целовал девушку.

- Что? – не поняла Таня.

- Банк какой?

Девушка послушно дала ответ – все сходилось. У Насти была депозитарная карта именно из того банка, какой недавно посещал сам Кларский – когда еще его ключ-карта была с ним, а не в руках братьев Баталовых. Неужели он сейчас сможет заполучить вторую карту или это очередная обманка? И почему Настя, придя в себя, просила об этом мать?

А Татьяна продолжала:

- Доктор сказал, что у Насти огромная сила воли – раз вдруг пришла в себя и разговаривала. Знаете, даже кода она рожала Полинку – сама, то ни разу не закричала, - девушка вздохнула – Моя сестренка – сильная. Не переживайте за нее. Я вот только за Полинку боюсь…

- Если передашь мне ключ, перестанешь бояться, - хрипло сказал Ник, ускоряя шаг. Ветер рядом с ним вполне себе утихомирился и просто так сопровождал, летая над дорогой.

- Что?

Ника взбесили Танины постоянные глупые вопросы, но он взял себя в руки и сказал командным голосом:

- Возьми эту карту – прямо сейчас, заедь по дороге в больницу на вокзал и отнеси в камеру хранения. Часа тебе хватит?

- В камеру хранения? – еще больше поразилась девушка. – Но зачем? Я ведь могу просто передать ее вам, если…

- Ты ведь хочешь, чтобы с Настей и Полиной все было хорошо? – грубо спросил ее Никита.

- Х-хочу – пролепетала девушка, ничего не понимая.

- Тогда делай то, что я говорю. Часа тебе хватит на это? – Кларского охватил дикий азарт – а тот ли это ключ или же нет? Сможет ли он достать компромат или его ждет очередное поражение?

- Хватит, - растерянно прошептала девушка, теряясь под напором Ника.

- Тогда через час я перезвоню тебе, и ты скажешь мне номер ячейки и пароль, куда положишь карту, - продолжал инструктировать ее парень. Конечно Таня, действительно могла сразу передать ему ключ, но парень перестраховывался – боялся, что все это – большая подстава ищущего его Макса. Он и знать не знал, что Максим и его люди поджидают его около «Милсдаря».

- Хорошо, - почти прошептала сестра Насти, у которой от событий последних дней началась жуткая мигрень. Образ окровавленной сестры, лежащей без сознания на лестнице около покупок, так и не покидал мозг девушки. – Я все сделаю. Но, скажите, это и правда… правда, поможет Насте и Полине?

- Правда, - сказал Ник и отключился и тоже заспешил к вокзалу, не веря в то, что судьба так благоволит ему так, словно бы он – белый, а не черный.

«А мог бы быть черно-красным – если бы обагрил руки в крови», - сказал исчезающий зверь внутри него. – Это красивое сочетание».

Солнце почти совсем перестало раздражать его, хотя упрямо лезло в его глаза.

До вокзала парень добрался быстро и без приключений – с ним правда, вновь хотели познакомиться какие-то девицы, принявшие его за классного скейтера, но Ник вновь должен был отказать представительницам прекрасного пола ему не было до них дела – сейчас в фокусе его внимания были только Таня и ключ, который она должна была принести с собой. Если ему и правда везет, если его удача взяла за руку, то дома у Насти хранился второй ключ от банковской ячейки с архивами Марта. Ник, правда, до конца боялся поверить в такое невероятное везение, а потому старался не думать об этом. Может быть, все это вообще ложь, которую заставил сказать Таню Макс, в чьи руки попал этот чертов ключ, дабы выманить его, Ника, а он, как последний придурок, купился на это.

А еще его нереально веселил тот факт, что если бы он шел убивать, звонить Тане, естественно, не стал. И не узнал бы о том, что существует второй ключ. Возможно, второй ключ – если это не уловка Макса или Судьбы.

Через час Ник, приехавший на вокзал, оживленный и шумный – с трудом можно было разобрать, что объявляют по громкоговорителю, перезвонил Настиной сестре. Его внутреннее состояние чем-то отдаленно напоминало общую оживленно-ожидающую атмосферу, царившую в этом месте: парнем овладело состояние огромного беспокойства и предчувствия того, что скоро что-то поменяется, он окажется в новом месте и, возможно, в новой жизни. Гудки поездов заставляли его напряженные мышцы почти незаметно, но нервно вздрагивать. Ник постоянно оглядывался – то украдкой, то не скрываясь, но слежки за собой так и не обнаружил.

Если все, что он планировал, получится, он станет почти счастливым.

Таня на его звонок ответила очень быстро. Судя по шуму на заднем плане, она тоже находилась на вокзале.

- Сделала? – коротко спросил парень.

- Сделала, - отвечала девушка, и голос ее до сих пор немного дрожал.

- Молодец. – Ник не часто позволял себя комплементы или хорошие слова. – Номер ячейки и пароль?

Таня без запинки отбарабанила и то, и другое. Паролем оказалась дата рождения Полины, и Никиту это могло бы даже умилить, при условии, что он был на это способен.

- С Настей все будет хорошо? – в который раз с запинкой спросила ее родственница.

- Будет, - пообещал Никита, понимая, что если в камере хранения он найдет не столь необходимую ему карту-ключ от банковской депозитарной ячейки, а что-то левое, плохо будет и ему, и Насте, и ее дочери.

- А что…, - хотела что-то еще спросить девушка, но Кларский отключился и, как и всегда, вытащил симку из телефона – уже обдумывал другое. Ник, привалившись к прохладной стене перехода, в который только что спустился, размышлял, как забрать ключ из камеры хранения. Поскольку человеком он был осторожным и расчетливым – лишь изредка над его разумом верх брало сердце, как это недавно случилось после того, как он увидел окровавленную Настю в ее подъезде, то он понимал, что около камеры хранения его могут поджидать люди Макса, страстно желающие его поймать. Поэтому нужно было обезопасить себя от такого вот глупого промаха – идти в лапы к врагу Никита совершенно не хотел. Он хотел мстить. Нет, получается даже, вершить правосудие.

Сначала Кларский подумывал над тем, что можно было бы нанять какого-нибудь из вокзальных аборигенов, крутившихся неподалеку: распивающего пиво плохо одетого и дурно пахнущего мужчину лет пятидесяти – скорее всего, бомжа, или парнишку-карманника, вскользь, как бы нехотя, но с острым каким-то даже крысиным интересом поглядывающего на прохожих с сумками, или девчонок-попрошаек лет четырнадцати, у одной из которых в руке мелькнул не слишком дешевый мобильный телефон и почти тут же спрятался в кармане старой дранной полосатой кофты, надетой поверх такого же ветхого платья, под которым наверняка пряталась куда более приличная одежда. Однако все произошло совсем по-другому. Как только Ник решил уже, было, сделать шаг к одному из постоянных обитателей вокзала, как к нему подошли парни-неформалы в количестве трех штук: у двух из них, одетых в простые, как и сам временно преобразившийся Никита, в футболки с логотипами неизвестных Кларскому рок-групп, свободные бриджы и кеды, были скейты, у третьего, с темными волосами, завязанными сзади в хвостик, борда не было, зато за плечами виднелся чехол от гитары. Кажется, все три молодых человека вновь признали Никиту, как своего, а потому обратились к нему с просьбой легко, словно были старыми знакомыми, и сразу же перешли на дружеское «ты».

- Хай, ты местный? – спросил парень с хвостиком Кларского, молча разглядывающего незнакомцев. Судя по сумкам, они только что сошли с какого-то поезда. Как это часто бывало, они не очень понравились Никите, но он не подал вида, а просто кивнул.

- Классная доска, - кивнул на его скейтборд один из парней, явно заинтересовавшись – в его веселых глазах зажегся огонек какого-то фанатизма. Он что-то спросил у Ника по поводу скейтборда – что-то, что мог понять только тот, кто реально катается и разбирается на них, однако Кларский даже рта для ответа не раскрыл – парень с хвостиком строго взглянул на друга и велел ему захлопнуться.

- Потом, - сказал он приятелю и опять обратился к Никите. – Друг, мы тут проездом, через пару часов опять на поезд пойдем. И нам очень нужен «Дельта-банк». Ты не знаешь, где его ближайшие отделения или там терминалы? У нас с Инетом проблемы – не можем по карте найти, да и бабло на нем почти закончилось, - тут он с обескураживающей улыбкой глянул на Никиту, явно ожидая от него помощи. Помочь тому было не в лом, и молодой человек, нарисовав в уме схему близлежащих улиц, без труда назвал им ближайшее место, где находится терминал «Дельта-банка». Кстати говоря, в сейфах именно этого банка и хранился архив с компроматом Марта. Ник в очередной раз подивился такому совпадению.

- Спасибо, друг, - обрадовались парни, а Ник, кое-что смекнувший, даже предложил проводить их до банка. Слово за слово они разговорились. Направлялись юноши (кстати, ровесники Никиты) в один из южных городов в гости к друзьям. Оказалось, что двое из них, как уже понятно было, жили своими сноубордом, а третий, с гитарой за спиной, - паркуром. Нику, конечно, это было не очень понятно, да и экстремальные виды спорта, столь любимые молодежью, он не слишком-то одобрял, считая больше игрой, нежели смыслом жизни. Однако его новые знакомые считали несколько иначе. На обратно пути к вокзалу, после того, как они добрались до отделения «Дельта-банка» и сняли деньги, а после подурачились и пофотались на телефон на фоне старинного паровоза, украшающего вокзальную территорию, Никита, натянув на лицо улыбку этакого разгильдяя, спросил:

- Парни, я вас об услуге попросить могу?

Молодые люди тотчас закивали.

- Чем? – спросил парень с хвостиком.

- Мне нужно кое-что забрать из камеры хранения, - сказал Ник, решивший, что перед этими людьми нет смысла врать. – Но там, возможно, могут находиться люди, которые меня ищут.

- Нужно, чтобы кто-то другой забрал? – сразу понял его собеседник с гитарой за спиной.

- Да. Забрал и быстро сделал оттуда ноги, - подтвердил Кларский.

- Я могу это сделать, - чуть тронула улыбка изогнутые губы молодого человека. – Меня не поймают. – Он говорил это не самодовольная, а просто констатируя факт. Его друзья тут же подтвердили это.

- Что там лежит? Наркота? Оружие? – осведомился длинноволосый. Спрашивал он это не из-за любопытства и без негодования по поводу того, что камере может храниться что-то незаконное.

- Нет, просто конверт. В нем – банковская карточка, - отвечал Ник, не понимая, почему ему опять так везет?

- Окей. Говори номер камеры и пароль. – Не стал долго думать или задавать другие вопросы его новый знакомый. Он ловко стянул со спины чехол, отдал его Никите, через пару секунд вручил сумку одному из друзей, а еще через полминуты, выслушав, где находиться камеры хранения, быстрым шагом направился в ту сторону. Кларский проводил его подтянутую стройную высокую фигуру задумчивым взглядом, скрывая за этой самой задумчивостью дикое, как лесной пожар, волнение. Он до конца не осознавал, что это происходит с ним.

К Нику и к друзьям, трещащим без умолка о скейтбордах, паркурщик вернулся очень быстро, подойдя к ним почему-то со спины. Его появление было даже каким-то неожиданным, и сначала у Никиты сердце ухнуло вниз – неужели удача оказалась ложной, и ничего не получилось? Однако по улыбающимся глазам длинноволосого парня, от уголков которых к вискам бежали лучики-морщинки, почти тут же Кларский понял, что все прошло гладко.

- На, держи, - протянул ему чуть помятый конверт паркурщик. Дыхание его было немного неровным. Ник, проклиная собственные пальцы за то, что они стали дрожать против его воли, протянул руку вперед и взялся за самый угол конверта. Почти тут же все такими же трясущимися пальцами парень открыл конверт и извлек на свет прямоугольную темно-синюю пластиковую депозитарную карточку. Точно такую же, какая у него была до этого.

Лицо у Кларского оставалось спокойным, а вот дыхание перехватило, как будто бы он из знойной пустыни попал в арктическую стужу.

Это вторая карта-ключ? Неужто теперь все получиться? И он добудет архив с компроматом, оставленный ему в наследство братом?

- Никого не было, никто за мной не следил и не гнался, - сказал парень с хвостиком, забирая назад свои гитару и сумку с вещами. Он видел, что тот, у кого они попросили помощи, волнуется, хотя и пытается скрыть это.

- Отлично, - кивнул Никита, даже несколько удивившись – значит, Настина сестра была «чистой». И это очень хорошо. Но вот не догадался ли Макс послать кого-нибудь их своих людей к банку, в одной из сейфовых ячеек которого хранился архив с компроматом? Ведь Баталов завладел ключом Ника, и хотя на нем не было никаких опознавательных знаков – простая пластиковая карта – существовала вероятность, что нынешний лидер Пристанских все равно сможет понять, что и где можно открыть с ее помощью. Хотя подобные депозитарные карты делали с расчетом на то, чтобы их трудно было опознать и понять, откуда они.

– Спасибо, - спохватился Никита, поняв, что не поблагодарил своего неожиданного помощника.

- Не за что, - усмехнулся тот, потирая ладони о джинсы и видя, как загорелись глаза нового знакомого каким-то странным блеском. Игорь – а Ник вновь представился своим уже ставшим вторым именем – смотрел на кусок пластика так, как смотрят тонущие на спасательный круг, вовремя брошенный за борт.

- А что это за фигня? Банковская карта, да? Там миллионы лежат? – спросил один из непосредственных скейтбордистов у Ника, но паркурщик тотчас заткнул друга, сказав:

- Не наше дело.

И Никита мысленно с ним согласился.

- Спасибо, - хрипло произнес он вновь, хотя не мог припомнить, кого бы он за свою жизнь поблагодарил дважды.

Перед тем, как попрощаться с новыми знакомыми, которых, как Ник прекрасно осознавал, никогда больше в своей жизни не увидит, он незаметно вложил в рюкзак одного из скейтбордистов несколько крупных купюр – в знак благодарности. Наверное, для кого-то подобная благодарность, выраженная в рублях, показалась бы неправильной, некрасивой, антидуховной и даже мещанской, но Ник, который умел ценить деньги, так не считал. Он не покупал помощь, он отблагодарил человека тем, чем мог и даже надеялся, что его подарок принесет пользу.

После того, как Никита покинул вокзал, он вновь направился к офису одной из фирм, сдающих машины напрокат, и, достаточно быстро оформив все документы, поехал на своем новом легковом средстве передвижения темно-синего цвета, гордо именующимся «Тайотой», к банку, дабы точно убедиться, что ему в руки попал – чудом попал! – ключ от нужной ячейки, предусмотрительно оставленный прозорливым Мартом Насте. Ник понимал, что его поездка сопровождена долей риска, поскольку около банка его могут поджидать люди Макса, хотя на самом деле, они поджидали его около ресторана «Милсдарь», все еще уверенные, что Никки придет туда мстить Максу и Смеречинскому.

В своем новом неформальном виде Никита без труда прошел внутрь банка, предъявил сотруднику драгоценную вновь обретенную карту-ключ, назвал слово-пароль и вновь получил доступ к ячейке, которую недавно открывал.

Нику с трудом верилось в успех – архив, с помощью которого можно было распоряжаться сотнями жизней, вновь был в его руках: тяжелый, манящий, давящий своей особой тяжелой энергетикой. По замороженному кровавым льдом сердцу Ника поползли трещины. Руки у него не переставали дрожать, когда он медленно перелистывал страницы с фотографиями и документами, или когда касался пальцами холодных дисков с видео-компроматом. Правда, рассматривал все это Никита совсем недолго. Через минут пять он, забрав из банковского хранилища все, что в нем хранилось, попросил служащего о заключении нового договора на открытие другой ячейки. Тот с пониманием отнесся к просьбе клиента, и через двадцать минут Никита держал в руках новую карту-ключ от нового сейфа, куда вновь переложил архив с компроматом. Аренду старой ячейки он забавы ради продлили еще на год, оставив там одну-единственную вещь: сложенную в четыре раза записку со словами: «Ты немного опоздал, не находишь? Хорошего настроения и удачи в личной жизни! Надеюсь, вас хорошо кормят и носят хорошие сигареты. С уважением, всегда ваш, Н.К.». Впервые в жизни парень своей рукой нарисовал улыбающийся смайл, улыбка которого, правда, была больше похожа на довольный оскал. Зачем он это сделал, Ник не совсем понимал, но он как будто знал, чувствовал, что когда-нибудь Максим все же откроет эту ячейку.

И однажды Макс все-таки сделал это. И даже с улыбкой прочитал послание Кларского, которому в тот момент было почти год.

«Как приятно получать привет с того света, - сказал он на это, медленно. Со вкусом порвав записку и улыбаясь при этом так, как будто бы получил послание от давнего друга, пропавшего в пучинах океана. – Лучше немного опоздать, чем досрочно оказаться в аду».

Ник, естественно, этих слов никогда не услышал, но ему очень хотелось увидеть реакцию Мака, нашедшего эту издевательскую записку.

После того, как Кларский, все так же похожий на юного неформала, в обнимку со своим скейтом, который стал для него почти родным, покинул здание банка, он вновь сел в свою арендованную машину и, пропетляв для приличия, чтобы удостовериться, что за ним нет хвоста, уехал в другой конец города. Там, купив зачем-то новую сим-карту и новый мобильный аппарат, позвонил по телефонному номеру, оставленному ему Вячеславом Сергеевичем еще во время их встречи. По этому номеру можно было связаться с оперативником, которому изначально Ник планировал передать архив, но с которым так и не встретился из-за того, что у него пропал ключ от ячейки. Телефонный разговор вопреки ожиданиям Никиты, прошел удачно – хотя первая встреча с представителем органов правопорядка была сорвана, вторая все же состоялась, и очень быстро, в течение следующего часа, на конспиративной квартире, в тайне ото всех – даже от того же Вячеслава Сергеевича, предавшему Нику. На конспиративной квартире Кларский, которому казалось, что время вокруг него застыло и стало вязким, как кисель из проблем, не без внутреннего волнения передал архив оперативнику – высокому мужчине за сорок с легкой щетиной и красноватыми от недосыпания глазами. Тот хоть и выглядел суровым и серьезным, как инквизитор, очень обрадовался, едва только пролистал пару страниц компромата Марта – это было видно по дрогнувшим уголкам его тонких жестких губ.

- Неплохо, очень неплохо, - сказал он, и его светлые, как и у Ника без линз, глаза, сверкнули в предвкушении: как оказалось, этот человек уже давно охотиться за Максимом и за верхушкой его ОПГ – с тех самых пор, как был убит Андрей Март. Поэтому сегодняшний день был для него выигрышным. Джек-пот сам плыл ему в руки.

- Наше соглашение остается в силе? – спросил Никита. Рядом с этим мужчиной, в каждом движении которого явственно чувствовалась сила и властность – прямо как в Андрее - Кларский чувствовал себя мальчишкой, и ему это очень не нравилось. Он сам любил быть хозяином положения.

Оперативник поднял на него тяжелый взгляд из-под сурово сдвинутых густых бровей, и его опущенные к низу уголки рта, вновь чуть приподнялись кверху.

- Да, - только и сказал он.

- Когда?

- Сегодня. Надеюсь, что сегодня. Когда будем их брать. – Оперативник ласково поскреб большим пальцем по одной из фотографий архива, на которой был изображен Максим и несколько криминальных авторитетов города из других группировок.

Ник только кивнул на эти слова, а после беспрепятственно покинул квартиру, сел в свою темно-синюю «Тайоту», газанул, как сумасшедший, пролетел, не помня как, полгорода, чудом не попав в аварию, выехал за его пределы, промчался несколько километров, понимая, как все клокочет внутри него от радости - горькой злой радости, и остановился у высокого крутого обрыва над рекой. Светловолосый парень вышел из машины и по гравийной, хрустящей под ногами дорожке прошел к самому краю обрыва, с которого открывался красивый вид на царственную реку, плавное течение которой почти не подгоняло плывущие по светло-синей воде пару лодочек и белоснежный катер; на другой берег, усыпанный одно- и двухэтажными домами, как зеленый кусок бархата драгоценными камнями – крыши некоторых из них сверкали на солнце, словно были зеркальными; на невысокие юные горы – не острые, а с закруглёнными мягкими вершинами, с берега похожие на огромные темно-изумрудные холмы; и на безмолвно застывшее над всем этим прохладно-голубое небо, на невесомом полотне которого развалились притомившиеся на солнце облака.

Никита оглядывал всю эту природную естественную красоту взглядом утомившихся то ли от ношения линз, то ли от чего-то другого глаз, и понимал, что улыбается – опять же против собственной воли. Губы его все шире растягивались в улыбке, и в какой-то момент молодой человек почувствовал, что смеется – сначала тихо, как-то осторожно, а потом все громче и громче, веселее, как будто бы только что увидел невероятно забавный фильм.

Победа – он чувствовал победу, причем двойную. Смог сделать то, что планировал и обещал себе сделать, и смог при этом остаться верным своих принципов – а это было для Кларского немаловажным аспектом.

Дата добавления: 2015-07-16