Возникновение Врангелевского фронта

С разгромом армий Колчака, Юденича и Деникина главные силы белогвардейской контрреволюции были сломлены. В стране оставались лишь укрывшиеся в Крыму остатки деникинских войск не ликвидированной группы генерала Я. А. Слащева и отдельные, не связанные между собой очаги внутренней контрреволюции. Но В. И. Ленин в начале февраля 1920 года предостерегал, что попытки тех или иных контрреволюционных движений и восстаний более чем вероятны, они будут повторяться{183}. Одним из таких контрреволюционных очагов оказался Крым. Отступив в Крым, белогвардейские войска закрепились на Перекопском и Чонгарском перешейках, соединявших Крымский полуостров с материком. Перешейки вначале не были укреплены, хотя и представляли серьезные естественные препятствия для войск, пытавшихся проникнуть в Крым. На Перекопском перешейке основным препятствием являлся Турецкий вал, воздвигнутый еще несколько веков назад. Высота вала достигала 10 м, перед ним находился ров глубиной 10 м и шириной 45 м. Кроме того, Перекопский перешеек пересекался рядом озер, что составляло дополнительные препятствия для наступающих войск. Слащев надеялся удержаться на перешейках с наличными силами до тех пор, пока контрреволюция в Крыму и на юге России не оправится от понесенного поражения.

9 января 1920 года XIII армия получила приказ овладеть подступами к Крымскому полуострову, а затем через Перекопский и Чонгарский перешейки ворваться в Крым и освободить его. Эту задачу должны были выполнить 46-я стрелковая и 8-я кавалерийская дивизии, переведенные 12 января из XIV армии в распоряжение XIII армии. Дивизии были сильно истощены предыдущими боями и растянуты на широком [266] фронте от Херсона до Геническа. Начальник 46-й дивизии Роберт Эйдеманис смог выделить для атаки Перекопа 136-ю бригаду. 137-я бригада прикрывала морское побережье справа от Перекопского перешейка до Днепра, а 138-я бригада была направлена для поддержки 8-й кавалерийской дивизии на чонгарском направлении. На перекопском направлении Слащев имел существенный перевес над частями 136-й бригады 46-й дивизии. Поэтому неоднократные попытки советских войск в январе — феврале 1920 года освободить Крым не увенчались успехом. В начале марта к Крымским перешейкам была переброшена Эстонская дивизия.

Эстонская и 46-я стрелковые дивизии, а также 8-я кавалерийская дивизия 8—14 марта предприняли новую попытку ворваться в Крым, но их силы оказались недостаточными. Белогвардейцы к этому времени уже успели значительно усилить свои войска. В марте началась массовая переброска в Крым остатков разбитой на Северном Кавказе деникинской армии.

14 марта Реввоенсовет Юго-Западного фронта сообщил главнокомандующему С. С. Каменеву, что в связи с переброской в Крым остатков Добровольческой армии необходимо сосредоточить значительные резервы для отражения возможных ударов со стороны белогвардейцев{184}. Реввоенсовет просил усилить части XIII армии на перекопском направлении.

В. И. Ленин, предвидя возможную опасность крымского очага в случае, если панская Польша начнет войну против Советской России, расценил отношение главнокомандующего и Реввоенсовета Республики к крымскому театру военных действий как серьезную ошибку. Он предложил немедленно сосредоточить силы против остатков деникинской армии в Крыму, чтобы покончить с ними до выступления Польши. 15 марта 1920 года В. И. Ленин в записке заместителю председателя Реввоенсовета Республики Э. М. Склянскому указал, что нужно постановление РВС:

— «обратить сугубое внимание на явно допущенную ошибку с Крымом (вовремя не двинули достаточных сил);

— все усилия направить на исправление ошибки...»{185}

Владимир Ильич потребовал от Реввоенсовета принятия немедленных мер по данному вопросу.

Получив указание В. И. Ленина, главнокомандующий 15 марта 1920 года дал директиву командованию Юго-Западного фронта в кратчайший срок освободить Крым. Реввоенсовету Юго-Западного фронта было предложено усилить 46-ю, Эстонскую и 8-ю кавалерийскую дивизии, действовавшие на перекопском направлении. Главнокомандующий С. С. Каменев наметил включить в состав Перекопской группы Латышскую стрелковую и 42-ю дивизии.

Командование и Реввоенсовет Юго-Западного фронта 16 марта телеграфировали в Полевой штаб РВСР о том, что Латышская стрелковая и 42-я дивизии заняты на внутреннем фронте борьбой с бандитизмом и [267] не могут быть быстро использованы для выполнения новой боевой задачи. Учитывая реальные возможности, командование и Реввоенсовет фронта решили вначале в Перекопскую группу включить 3-ю и 52-ю дивизии, а также бригаду 29-й дивизии.

В начале 1920 года Латышская стрелковая дивизия имела 3 стрелковые бригады, 1 кавалерийский полк, 3 легких артиллерийских дивизиона, 1 гаубичный и 1 полевой тяжелый дивизионы, инженерные и саперные части. Боевой состав дивизии на 6 января был следующим: командиров 575 человек, штыков 4524, сабель 251 (не считая кавалерийского полка, временно находившегося вне дивизии), пулеметов 117, автоматических винтовок 8, орудий легких 36, тяжелых 5, самолетов 9. Всего людей в бригадах и артиллерийских дивизионах было 13,3 тыс.{186} Кроме того, в различных подразделениях, учреждениях и управлениях дивизии насчитывалось около 2100 человек, в инженерных частях — 950, в батальоне связи — 600, в кавалерийском полку — 700 человек. Общая численность Латышской стрелковой дивизии в начале 1920 года достигала более 17,7 тыс. человек{187}.

Социальный состав дивизии был преимущественно пролетарским: на 85—90% она состояла из городских и сельских рабочих, а также безземельных крестьян. По национальной принадлежности дивизия на 80 — 85% состояла из латышей (на место павших в боях бойцов много латышей прибыло из других красноармейских частей). Остальные бойцы были русские, украинцы, эстонцы, литовцы и представители других национальностей.

Подавляющее большинство личного состава Латышской стрелковой дивизии имели боевой опыт империалистической и гражданской войн, прошли серьезную революционную закалку в борьбе за власть Советов.

Начальником Латышской стрелковой дивизии был Ф. Калнынь, комиссаром — К. Дозитис, начальником штаба — К. Шведе. 1-й бригадой командовал Ф. Риекст, 2-й — А. Фрейберг, а 3-й — К. Стуцка.

Командный состав дивизии был предан Советской власти, закален в огне гражданской войны и обладал богатым боевым опытом. Руководящая роль в политической и боевой жизни Латышской стрелковой дивизии принадлежала коммунистам. В начале января 1920 года в дивизии было свыше 2500 членов партии{188}, что составляло 14% всего состава стрелков и командиров. Партийные организации работали во всех частях и подразделениях, учреждениях и управлениях дивизии.

В дивизии всей политико-воспитательной, агитационной и культурно-просветительной работой руководил политотдел, начальником которого являлся К. Поэма, его заместителем был Я. Думинь. В составе политотдела работало в разное время от 50 до 80 человек. Комиссаром 1-й бригады являлся В. Озол, 2-й — И. Миезитис (затем Р. Апинис), 3-й бригады — А. Шнука (затем И. Миезитис). [268]

Латышская дивизия находилась на отдыхе немногим более 2 недель. 6 января 1920 года, не закончив необходимого укомплектования, она по приказу командования XIV армии должна была покинуть район Харьков — Змиев — Чугуев и сосредоточиться на станции Лозовая, чтобы следовать за 41-й и 45-й дивизиями, продвигавшимися через Лозовую к Павлограду и далее — в район станции Долинская и Кривого Рога. Командование намеревалось двинуть эти дивизии на освобождение Юго-Западной Украины. По пути следования Латышская дивизия была оставлена в районе станции Долинская и включена в борьбу с махновцами.

В районе Харькова Латышская стрелковая дивизия попала в полосу эпидемии тифа, которая в январе в дивизии уже была в полном разгаре. Ежедневно из строя выбывало больше людей, чем в горячие дни боев. С 6 по 25 января 1920 года в дивизии заболело и выбыло из строя 1200 человек. В последующие месяцы массовое заболевание тифом значительно увеличилось.

В результате эпидемии тифа, продолжавшейся более 3 месяцев, Латышская стрелковая дивизия была сильно ослаблена. С 6 января до 15 марта количество людей в дивизии уменьшилось на 3207 человек{189}. Особенно уменьшилось в полках число штыков и сабель, так как многие переболевшие тифом из-за слабости не могли временно нести строевую службу. В таких тяжелых условиях сильно поредевшие части дивизии должны были совершать новые переходы.

В начале 1920 года, когда основные силы армии Деникина были разбиты, в южных районах Украины свои действия против Советской власти усилили кулацкие банды во главе с Махно. Этот бывший уголовный преступник после Октябрьской революции собрал вокруг себя анархистские элементы и сколотил банду. Он объявил себя «защитником» украинского трудового крестьянства, хотя фактически защищал интересы крупных хозяев. Продолжительное время он применял тактику лавирования в зависимости от военной и политической обстановки на Украине, но всегда оставался врагом Советской власти. Особую активность махновцы проявляли на территории Екатеринославской и Полтавской губерний. Центральные базы махновцев находились в районах села Гуляй-Поле, города Орехов и станции Пологи. Когда главные силы Деникина были разбиты, махновцы нападали на тылы Красной Армии, обозы, продовольственные отряды, а в отдельных случаях временно захватывали железнодорожные станции и близлежащие города. Махновские отряды были довольно многочисленны, обладали большой маневренностью, и поэтому бороться с ними было трудно. Продолжительное время они отвлекали значительные силы XIII и XIV армий Юго-Западного фронта.

Борьбу против основных сил махновских отрядов в районах Гуляй-Поле и Орехов — Пологи в середине января 1920 года вели Эстонская и 42-я стрелковые дивизии, затем к ним на помощь была переброшена Латышская дивизия.

Боевые операции Латышской стрелковой дивизии против махновцев продолжались с февраля до середины марта. Части дивизии прошли несколько [269] сот километров, ликвидируя банды и реквизируя оружие. Борьбу с бандитами латышские стрелки сочетали с широкой разъяснительной и культурно-массовой работой среди местного населения.

Основная масса крестьян доброжелательно относилась к Красной Армии и оказывала ей поддержку в борьбе с бандами махновцев. Между подавляющим большинством населения и латышскими стрелками установились дружественные отношения. Этому способствовала исключительная революционная дисциплинированность стрелков и командиров Латышской дивизии. Политотдел и партийная организация дивизии строго наблюдали, чтобы не было ни малейшего проявления произвола по отношению к местному населению. Крестьяне на своем опыте убеждались, что Красная Армия является защитником ее интересов.

В результате решительных операций Латышской стрелковой дивизии и других соединений Красной Армии махновским бандам в Екатеринославской и Елизаветградской губерниях был нанесен серьезный удар. Их активность в тылах XIII и XIV армий к весне 1920 года значительно уменьшилась. Это позволило часть сил, занятых на внутреннем фронте, направить на крымский театр военных действий.

20 марта Латышская стрелковая дивизия была передана в полное распоряжение нового командующего XIII армией Я. Пауки. 22 марта она получила приказ к 5 апреля прибыть на подступы к Перекопу и там сосредоточиться, чтобы участвовать в новой атаке Перекопских перешейков. [270]

Дата добавления: 2015-07-16