Современники

Амнуэль. Ученый-физик, он во многих своих произведениях использует один и тот же сюжет: люди обрели знание, позволившее их желаниям тем или иным способом влиять на реальность, и иллюстрирует последствия (понятно, что приятных среди них нет). Интересуется религией, видимо, неплохо знает иудаизм, и использует в некоторых работах философско-религиозный подтекст. При наличии интереса к этим вопросам можно почитать. Литературное мастерство, на мой вкус, среднее.

Головачев. Не читать. Нет, нет, нет, ни в коем случае. Чудовищный, нечитаемый язык, картонные персонажи (возможно, учился у Ефремова), скучные сюжеты. На этом фоне веселит привычка ни к селу ни к городу вставлять в финал произведения стихи кого-нибудь из классиков – видимо, «для эффекту». Местами – злоупотребление «славяно-арийской» тематикой из арсенала Задорнова периода подступающего маразма. Единственное, что можно записать в актив – довольно любопытные онтологические идеи о Вселенной и месте разума в ней.

Васильев (Владимир). Не могу сказать ничего определенного. Не то чтобы откровенно плох, не то чтобы особенно хорош… Даже никаких характерных особенностей не прослеживаю. «Просто фантаст из неплохих», ничем не запомнился.

Дивов. От политического накала дымится бумага. Проще, кажется, найти снег в Сахаре, чем у Дивова что-нибудь политически не окрашенное. Литературный уровень средний (приемлемый).

Громов (Александр). О своих сюжетах, по Википедии, говорит так: «берется некий социум (лучше ограниченной численности, с ним проще работать), учиняется над ним какая-нибудь гадость и отслеживаются последствия…». Гадости у него бывают разные – от мгновенного и необъяснимого перемещения Антарктиды в Тихий океан и до эпидемии самоубийств в планетарном масштабе. Литературный уровень средний (приемлемый). Психологией любитель катастроф не интересуется – он исследует реакцию социума, а не людей.

Иванов (Алексей). Великолепный писатель. Потрясающий язык, глубокое знание истории, атмосферность.
«Здесь другой дрогнул бы, смалодушествовал. Дикий еловый край, увалы и утесы, ледяные реки, заповедные чащи, дожди, низкое небо и белые ночи, капища, идолы, городища, курганы, колдуны… И народ — тихий, спокойный, задумчивый народ, словно вечно вспоминающий свое отшумевшее время; народ, владеющий золотом, самоцветами, мехами, рыбьим клыком… Вряд ли у кого из московских воевод хватило бы духу занести меч над этими покорными головами. Вряд ли бы кто устоял перед блеском золота, радугой самоцветов, сиянием соболей. Вряд ли кто не дрогнул бы перед проклятием ведунов, чье знание просачивалось сквозь толщи былых веков, как подпочвенные воды. И только князь Пестрый сумел бы пройти к цели мимо всех соблазнов и страхов. Это Иван Васильевич рассудил верно. И потому Пестрый пришел сюда во главе московитов. Он рубил новгородцев, которые были смутьяны и предатели. Он рубил татар, которые были насильники и язычники. А пермяки уже не были язычниками, не были насильниками, смутьянами и предателями. И только князь Пестрый из всех прочих воевод все равно стал бы их рубить».

Очень обижается, когда его книги относят к фантастике или фэнтези. Тем не менее, элемент мистики есть почти во всех. Рекомендую «Сердце Пармы», «Золото бунта», «Псоглавцы». Послабее (но тоже хорошо) «Комьюнити». Из чисто реалистических произведений отмечу «Географ глобус пропил».

Каганов. Автор замечательных рассказов. Все в порядке и с языком, и с юмором. Что-то вроде Шекли в отечественных масштабах. Рекомендуемые рассказы: «Жесть», «Масло», «Гастарбайтер», а вообще – совсем плохих и скучных рассказов у Каганова не встречал.

Лукьяненко. Ох, холивар сей велик есть. От возгласов «Лукьяненко бог!»/ «Лукьяненко УГ» дрожит и ломится плоть интернетов. Хотя сама постановка вопроса «аффтар либо бог, либо УГ» за версту отдает юношеским максимализмом (что, возможно, связано со средним возрастом наполняющих Сеть знатоков литературы). Зрелые критики понимают, что даже одна и та же книга, не говоря уже о творчестве писателя в целом, может иметь одновременно и очень серьезные достоинства, и очень серьезные недостатки (взгляните, например, как критикует коллег Лавкрафт в своем эссе «Ужас и сверхъестественное в литературе»). Вот именно это и применимо к Лукьяненко: и серьезные достоинства, и серьезные недостатки. В актив запишем: очень неплохой язык, причем разный от книги к книге (одна оригинальная женщина, ничтоже сумнящеся, обвинила Лукьяненко в эксплуатации литературных негров: мол, не может один и тот же человек писать так по-разному); в лучших книгах – редкую для фантастики глубокую психологическую проработку персонажей (Лукьяненко, кстати, врач-психиатр и некоторое время работал по специальности); использование фантастики для создания острых и невозможных в реальности этических ситуаций – богатейший пласт, классиками жанра почему-то почти не разработанный. К недостаткам книг Лукьяненко отнесем использование одних и тех же сюжетных ходов в нескольких книгах и пристрастие к «богам из машины» (включая неожиданные озарения не склонных к ним ранее героев) для распутывания запутавшихся сюжетных линий. Некоторые ехидные критики упоминают привычку Лукьяненко выводить в книгах своих недругов, но это давняя писательская забава: еще у Булгакова были и поэт Рюхин, и буфетчик Андрей Фокич. А вообще о Лукьяненко хорошо сказал Борис Стругацкий: «Лукьяненко – фантастически талантливый человек, но он пишет в три раза больше и в три раза быстрее, чем нужно». Подписываюсь.

Рекомендуемые романы: «Осенние визиты», первые три «Дозора» («Ночной», «Дневной», «Сумеречный»), «Фальшивые зеркала» (продолжение «Лабиринта отражений», но это тот редкий случай, когда продолжение оказалось сильнее оригинала), дилогия «Холодные берега»-«Близится утро» (к этим двум книгам христиане могут отнестись по-разному, ибо полем действия служит альтернативная история, в том числе библейская), «Спектр». Особое место занимают «Мальчик и Тьма» и «Рыцари сорока островов», написанные под сильным влиянием Крапивина. Всем, у кого есть знакомые мальчишки от двенадцати до пятнадцати, рекомендую подарить им эти две книги – правда, будьте готовы, что парней вышибет в лютый эскапизм. Меня в свое время вышибло. «Не время для драконов» в соавторстве с Перумовым, но явно написанное в основном Лукьяненко – довольно сильное фэнтези (и единственная книга Перумова, которую я могу похвалить).

Рекомендуемые рассказы: «Дорога на Веллесберг», «Почти весна», «Поезд в теплый край», «Л – значит люди», «Проводник отсюда», «Способность спустить курок».
НЕ рекомендуемые романы: весь цикл «Лорд с планеты Земля» («Принцесса стоит смерти», «Планета, которой нет», «Стеклянное море»), «Сегодня, мама!» в соавторстве с Буркиным (продолжений не читал), «Звезды – холодные игрушки», «Звездная тень», «Танцы на снегу», «Черновик», «Чистовик», «Застава», «Конкуренты».

Все остальные книги Лукьяненко (я прочел почти все) по моей шкале вкуса колеблются где-то в промежуточных положениях.

Перумов. Не читать. Творчество хорошо описывается термином «фэнтезятина». С языком все не так ужасно, как у Головачева (зато с персонажами – почти так же), но серо, плоско, скучно… Уровень добросовестного ремесленника. Подойдет для подростков-эскапистов с малым читательским опытом (в каковом качестве читал Перумова и я), которым все равно, как написано, главное – чтобы про эльфов, гномов и магов. В самом деле, фэнтези уровня Толкина или хотя бы Сапковского в мире немного, быстро все прочтешь от корки до корки, и надо же потом что-то читать…

Сапковский. У него мне знакомо только «Последнее желание» – сборник любовно выписанных рассказов о Геральте из Ривии. Оставил очень теплые воспоминания. Можно рассматривать как образец на тему «Как написать талантливое фэнтези, не подражая основателям жанра».

Дата добавления: 2015-07-16