Классики

Путеводитель по фантастике от Влада В.

Характеристики писателей даны исходя из моего личного вкуса и читательского опыта и не претендуют ни на какую объективность и истинность. Писатели, с творчеством которых я не знаком, в списке не упомянуты. Перечислены только писатели XX в. (в разделе «Современники» – несколько российских авторов рубежа XX-XXI вв.), ибо начинать с Жюля Верна, а тем более с Сирано де Бержерака, у меня нет никакого желания. В разделе «классики» присутствуют только авторы, проходящие обычно под забавным грифом «научная фантастика», то есть из рассмотрения исключены чистое фэнтези (Толкин, Льюис) и хоррор (Лавкрафт со товарищи). Немногочисленные читаные «современники» такой жанровой селекции не подвергались.

Описание книг НЕ содержит спойлеров.

Классики

Азимов. У Азимова читал только три первых тома цикла «Основание» (англ. «Foundation» - переводилось также как «Академия»). Очень умные книги (как тут не вспомнить, что именно этот блестящий интеллектуал сформулировал три закона роботехники). Азимов играет в исторический процесс в масштабах целой Галактики, как в шахматы. Предлагает задачи, кажущиеся неразрешимыми – и жестом фокусника достает из потайного кармана решение. Особенно примечателен в этом отношении первый том. Историкам, социологам, футурологам читать обязательно.

Брэдбери. Брэдбери лирик. Поэт. Выдающий потрясающие стихотворения в прозе на экзистенциальные темы. Не описывающий, как и любой поэт, ни реальности, ни будущего, ни людей – но черпающий образы из собственной души, и великолепно. Рекомендуемые рассказы: «Диковинное диво», «Ветер», «Мессия», «Может быть, мы уже уходим», «Берег на закате», «Изгои», «Акведук», «Призраки нового замка», «Наказание без преступления». Особняком стоит блестящая антиутопия «451 по Фаренгейту» – единственное произведение Брэдбери на социальные темы. А вообще – читать, и с удовольствием, можно практически все.

Булычев. Помимо милых сказок про Алису Селезневу для детей и ностальгирующих взрослых, а также легких приключенческих романов в фантастических декорациях («Поселок», «Закон для дракона», «Белое платье Золушки»), автор многочисленных рассказов, в том числе – нескольких достаточно сильных и пробирающих. Рекомендую: «Поделись со мной», «Снегурочка», «Глаз», «Трудный ребенок».

Гамильтон (Эдмунд). Автор авантюрных приключенческих опусов о похождениях белокурых героев, космических империях и сердцах галактических принцесс. Сюжеты плоские, герои глубиной в чайную ложку. Не рекомендуется к прочтению лицам старше двенадцати лет.

Ефремов (Иван). Борис Стругацкий утверждал, что Иван Антонович и не мыслил себя писателем – он хотел писать философские диалоги по образу платоновских, «т-только к-какой дурак это возьмется оп-публиковать?..» И фантастические романы были для него лишь способом донести до человечества плоды своих размышлений. Очень похоже, ибо книги Ефремова набиты идеями на всевозможные темы – от диалектики до человеческой сексуальности – как густой суп горохом (впрочем, идеями, на мой взгляд, достаточно тривиальными), но написаны топорным, совершенно немыслимым для уважающего себя писателя языком. Психологическая проработка персонажей близка к нулю. Эстетам читать категорически не рекомендуется.

Кларк. Кларка, кажется, больше всего интересуют технические стороны космических полетов («Свидание с Рамой», «Лунная пыль»). Чтение для юных техников (так и хочется добавить «зовущее молодежь во ВТУЗы»).

Лем. Настоящий философ. Умный, глубокий, тонкий. Его не интересуют – особенно это заметно для позднего Лема – ни переживания героев, ни сюжеты. Его интересуют философские проблемы, которые поставят перед человечеством фантастически развившиеся технологии. Что станет с понятием свободы, если люди обретут бессмертие? Какие этические проблемы встанут перед человечеством, если оно научится переписывать личность человека в новое тело? В общем, Лем – философ-футуролог. Кстати, у него есть уникальный по глубине и количеству идей на квадратный сантиметр бумаги, но при этом написанный очень простым и захватывающим языком, футурологический трактат «Сумма технологии», посвященный как раз подобным темам.

Саймак. Интересный писатель. Рекомендую его роман «Город» – легкую, но очень талантливую и в чем-то очень глубокую книгу.

Стругацкие. Есть Стругацкие. Блестящий язык, неподражаемый юмор, точные психологические портреты героев (что, вообще-то, редкость в фантастике). Их творчество довольно четко распадается на три периода: ранние Стругацкие, цикл о мире Полдня и поздние, склонные к философии Стругацкие. Ранних («Чрезвычайные происшествия», «Страна багровых туч», «Путь на Амальтею», «Стажеры») стоит читать лишь тем, кто в детстве мечтал стать космонавтом. Цикл о мире Полдня более интересен. «Полдень, XXII век» дал людям нескольких поколений (и мне в том числе) образ мира, в котором хочется жить. Счастливого мира. Там больше нет голодных и больных – наука победила голод и болезни. Там у каждого есть интересная работа, потому что можно выбрать себе работу по вкусу – больше не нужно оглядываться на заработок, а задатки хоть каких-то способностей есть у каждого, и развившаяся педагогика научилась раскрывать эти задатки. Там нет войн, потому что человечество, наконец, осознало себя одним биологическим видом. Там редки злые и невоспитанные люди – потому что детей нужно просто правильно воспитать, чтобы они не стали злыми и невоспитанными взрослыми. И при всем при этом там нет пугающего, стерильного, неживого счастья других утопий. Стругацкие создали ЖИВЫХ людей – и в этом их главная заслуга. Эти люди иногда плачут, ссорятся, разочаровываются, бывают несчастными, порой даже гибнут. Они сомневаются, чувствуют, ищут, смеются. Они живые. И они образуют живой и очень интересный мир.

В мире Полдня происходит действие целого ряда повестей и романов. В актив этого цикла запишем: язык, юмор, легкость, психологичность. А также глубокое знание реалий тоталитарного («Обитаемый остров») и феодального («Трудно быть богом») обществ, в интересах сюжета размещенных авторами на других планетах, но населенных не кузнечиками или медузами, а обычными людьми.

Поздние Стругацкие склонны к социальности и философии. Здесь назовем: глубокое исследование эволюции, претерпеваемой сознанием советского интеллектуала («Град обреченный»); полуавтобиографический для Аркадия Стругацкого роман «Хромая судьба» (желательно читать его под одной обложкой с еще одной блестящей вещью Стругацких: романом «Гадкие лебеди»; Стругацкие использовали ход, апробированный еще Булгаковым – «Гадкие лебеди» поданы как роман, который по ходу сюжета «Хромой судьбы» пишет ее главный герой-писатель, так что после очередной главы одного романа следует очередная глава другого; сейчас эти книги зачем-то выпускают под разными обложками, но можно купить их обе и устроить чередование глав «вручную»); глубокую, экзотическую и местами кощунственную для христиан вещь «Отягощенные злом»; написанную под сильным влиянием Кафки «Улитку на склоне»; последний и самый горький роман Аркадия Стругацкого, написанный им сольно под псевдонимом «С. Ярославцев» – «Дьявол среди людей».

Хайнлайн. Для мальчишек. Или – «чтиво в дорогу», как это еще называется. По художественному уровню близок к Гамильтону, разве что сюжеты чуть-чуть другие.

Шекли. Очень любопытный писатель. Мастер тонкого юмора, рассказа-анекдота с неожиданным финалом. Рекомендуемые рассказы: «Билет на планету Транай», «Я и мои шпики», «Рыцарь в серой фланели», «Предел желаний», «Мусорщик на Лорее», «Необходимая вещь» (она же «Конфигуратор»), а вообще скучных рассказов не встречал. Встречаются и серьезные, трагические вещи, но очень редко.

Дата добавления: 2015-07-16