Создание Музея Фрески

Губернатору Псковской области

Турчаку Андрею Анатольевичу

Уважаемый Андрей Анатольевич!

В этой статье сообщаю Вам самую большую «военную тайну» про Псков – потому что не хочу, чтобы она и при Вашем времени продолжала оставаться тайной для как для чиновников, так и для наших псковичей, не говоря уже о туристах!

Фрески могут прокормить Псков не хуже, чем нефть и газ кормят страну. Дело важнейшее и для культуры, и для экономики!

С почтением, -

Тамара Шулакова

Фрески- чудо и слава Пскова

Создание Музея Фрески

как стратегическое направление реализации главного аспекта культурно-туристского потенциала Псковской области/

Среди 5 тысяч памятников древности, коими обладает Псковская земля, совершенно исключительное место, грандиозное по художественному значению и брендовой ценности занимают ансамбли древней фресковой живописи. Несколько храмов, сохранивших древние росписи, составляют нашу главную ценность, настоящее чудо и славу Пскова:

· Спасо-Преображенский собор Мирожского монастыря (пер. пол. XII века)

· Собор Рождества Богородицы Снетогорского монастыря (1313 г.)

· Церковь Успения Богоматери в селе Мелетово (1465 г.), в 45-ти км. от Пскова.

· Фрески собора Успения Богоматери XVI века (сохранился нижний регистр росписей, ныне закрытый за иконостасом) в Свято-Успенском Псково-Печерском монастыре

· Кроме того, экспедиция Государственного Эрмитажа обнаружила в т.н. Довмонтовом городе Пскова множество фрагментов росписей из разрушенной церкви Св.Софии /Николы с Гребли - по С.В. Белецкому/, а в храме Рождества Христова /Покрова - по С.В. Белецкому/ сохранившемся до сводов, сняла со стен и отправила на реставрацию в Санкт-Петербург целые композиции фресок, датируемых вт. пол.XIV-XV вв. Все они находятся ныне в фондах Государственного Эрмитажа.

Эти сокровища также ценны, как Акрополь с Парфеноном в Афинах, Колизей и Ватикан в Риме, Собор Богоматери и Лувр с «Моной Лизой» в Париже. Однако трудно себе представить любого туриста, который, побывав в столичных городах Греции, Италии и Франции умудрился бы не увидеть всего названного: тогда он вынужден был бы признаться: «Слона-то я и не приметил!»

Но с псковскими фресками происходит именно так! Главные свои шедевры мы давно и талантливо скрываем от людей. Проведя социологический опрос в любой аудитории, можно легко убедиться, что фрески Снятного и Мелетова «живьем» в лучшем случае видели один раз в жизни 1-2% псковичей (не говоря уже о туристах)! С Мирожей дело обстоит лучше, а фрески Довмонтова города были увидены совсем малым числом счастливцев. Подобное положение имеет свои сложные и многообразные причины. Одно только описание истории открытия древней живописи в XIX веке, освобождения от побелок, чудеса ее реставрации и трудности хранения может претендовать на то, чтобы стать в своем роде бестселлером, полным детективных драматических поворотов и прекрасных обретений.

Если обобщенно представить проблемы подлинников,

¨ то на первом месте будет именно проблема сохранности древней живописи. Мировое, общечеловеческое значение псковских фресок - безусловная истина; значит, д о лжно хранить их как можно дольше и как можно лучше. Это исключает как периодическое, так и спонтанное посещение памятников туристскими группами. Здесь не только говорить и ходить, но «дышать надо вполголоса», - как сказал недавно лучший реставратор монументальной живописи в России, знаток наших фресок и их «лечащий врач» Владимир Дмитриевич Сарабьянов. Нужно ясно представлять, что фрески “уходят”, это неизбежный процесс, который где-то заторможен, - как в Мироже, хорошим хранением и реставрацией, и где-то активно разрушителен, как в отдаленном Мелетове. Значит, число посетителей должно быть очень ограничено. Однако для чего в конечном смысле такие строгости, не хранение же ради только самого хранения!? Безусловно, и для того, чтобы была возможность показа и рассказа туристам со всего света о великих шедеврах искусства, делающих честь не одному Пскову, но всему человечеству! Налицо явное противоречие, из которого может быть только один выход – скорейшее принятие решения о создании Музея фрески как стратегическом направлении реализации главного аспекта культурно-туристского потенциала Псковской области.

¨ Вторая проблема подлинников существует одновременно с первой - это проблема доступности для посещения туристами и паломниками. Из всех указанных памятников только Мирожа возможна для осмотра, да и то с известными ограничениями. Другие храмы, не будучи до конца музеефицированными и находясь в отдалении от города, исключают появление здесь среднестатистической туристской группы. Количество согласований и препятствий на пути отдельных энтузиастов, желающих эксклюзивно попасть в Снятный и Мелетово может быть описано исключительно в духе родной нам русско-византийской, а также постсоветской бюрократии. Особо «засекреченными» для псковичей оказались фрески Довмонтова города. Открытые знаменитым археологом Василием Дмитриевичем Белецким и отреставрированные лучшими специалистами Эрмитажа, более 150 кв.м. превосходной живописи XIV-XV вв. находятся ныне в фондах (даже не экспонируются!) знаменитого петербургского музея и вход туда затруднителен даже для одиночных специалистов. А на родине фресок, в Довмонтовом городе, за непрезентабельным забором до сих пор стоят сохранившиеся до сводов храмы. Именно с их стен и были сняты фрески, которые Псков “забыл” вернуть домой, именно они художественно ясно свидетельствуют о становлении самобытной школы живописи, также как сами церковные здания – о становлении архитектурной школы Пскова уже в XIV веке. Весь Довмонтов город – эти изумительные подлинные Псковские Помпеи - в настоящем своем виде представляет лишь досадную «непонятность» для туристов, а подчас - и для слабо подготовленных экскурсоводов. На вопросы: «Что это?» и «Почему это в таком виде?» - отвечать чрезвычайно сложно. Почетный гражданин Пскова и первооткрыватель фресок, В.Д.Белецкий мечтал о том, что большая часть их вернется в Псков при условии достойного хранения и показа в экспозиции Музея Фрески в Пскове, где они должны стать ядром коллекции и его гордостью. Блистательная коллекция Довмонтовских фресок путешествовала по лучшим европейским городам, но Псков ее не видел…

¨ Третья проблема подлинников – своеобразная «информационная блокада» - слабейшее положение делв просветительской, рекламно-издательской области и особенно в деле пиара псковских фресок как главного бренда Пскова. Нескольких буклетов и проспектов, посвященных фрескам, небольшое количество серьезных монографий, привлекающих узких специалистов, - этого явно очень мало. Необходимы красочные солидные альбомы - каталоги, масса красивых и разноформатных, средней стоимости буклетов, наконец, путеводителей, компакт-дисков по Пскову, где фресковой живописи – как главному художественному достоянию Пскова, наряду с архитектурой, уделялось бы достойное место…

Очевидное противоречие:

Псков имеет уникальные памятники монументальной живописи мирового уровня

Псков почти не показывает свои первоклассные фрески и крайне мало дает о них информации

может и должно разрешиться созданием Музея Фрески.

Что необходимо предпринимать для подлинников?

1. Хранить идеально правильно всю монументальную живопись Пскова, осуществляя систематически реставрационные, ремонтные и прочие мероприятия.

2. Музеефицировать те объекты, которые целесообразно показывать туристам с учетом вышеизложенного. Так, если расширить временные рамки и обратиться к более поздним памятникам, то антипримером здесь может послужить часовня св. Анастасии с фресками по эскизам знаменитого Н.К.Рериха. Эта изящная архитектурная «шкатулочка» не должна, во-первых, быть в введении перманентно возводящейся здесь гостиницы/?/, во-вторых, следует помнить, что такое редкое произведение чрезвычайно интересует многочисленных зарубежных и русских почитателей Рериха, - держать ее закрытой и отгороженной от города просто неприлично.

3. Вестисистематическую, концептуальную выставочную деятельность по пропаганде и просвещению главного наследия псковской культуры. Здесь явные успехи Псковского музея, подготовившего за последние два года три выставки:

*копий фресок, исполненных различными художниками из собрания Псковского музея–заповедника;

*оригиналов(!) из Довмонтова города, представленных Государственным Эрмитажем летом 2007года;

*и, наконец, копии фресок работы профессора Санкт-Петербургской Академии Художеств Александра Константиновича Крылова /декабрь-февраль 2008/.

Удивительно, что выставки разного художественного достоинства демонстрировались с большим успехом и, не будучи коммерческими по определению, стали таковыми по итогам посещаемости и беспримерному вниманию прессы. Все это подтверждают наше мнение о всеобщем огромном интересе к древним фрескам Пскова.

4. Необходимо постоянно делать копии, копии-реконструкции, графические обмеры, макеты, фотографии всех псковских фресок, а также создавать большой сравнительный ряд по непсковским. памятникам. Эта работа давно велась различными художниками и реставраторами, и копии хранятся как в их личных коллекциях, так и в различных музеях, вплоть до знаменитого Русского музея в Санкт-Петербурге. Подобные документы (а копии фресок можно назвать и так, хотя лучшие художники стараются не только уловить внешнее подобие, но вникнуть в духовный замысел оригинала) в первую очередь ценны как свидетельство того, какого характера росписи были в храме. К сожалению, слишком многое исчезло на наших глазах, чтобы позволить себе считать копирование простой учебной работой.

Сама идея копирования древних фресок – как идея собирания духовных ценностей явилась впервые у М.В.Ломоносова, в непростых условиях наступления западной светской культуры, попирания ценностей древнерусского искусства, в чем он усматривал национальную опасность. И еще в своем XVIII веке предложил путь спасения: тотальное копирование древнерусской живописи. Эту работу можно назвать главной для создания Базы Данных об исчезающих на глазах фресках, она же закономерно приводит к идее в духе времени - создания Виртуального Музея Фресок

5.Наконец, венцом всех усилий должно стать создание полноформатного, с оригиналами и копиями, с использованием современного музейного оборудования в прекрасном старинном здании уникального Музея Фресок в Пскове.

В рамках данной статьи мы не претендуем на разворачивание полной научной концепции этого музея, - ибо это отдельная великая задача, надеемся, ближайшего будущего. Нас интересует, что можно сделать сейчас, в качестве первого шага, без особо крупных затрат и, - главное, - учитывая всеобщность понимания лозунга: «Без Музея Фрески - Псков – не Псков».

Создание Виртуального Музея Фресок

Конечно, таким шагом должно стать создание Виртуального Музея Фресок. Преимущества такого музея очевидны в современном мире, это:

ü доступность,

ü наглядность,

ü информационная полнота,

ü возможность создания любых экспозиций,

ü демонстрация любых концептуальных параллелей,

ü интерактивные возможности,

ü относительная дешевизна в сравнении с реальным Музеем,

ü мобильность, возможность установки в любом месте.

ü способность подготовить публику для восприятия сложных оригинальных памятников.

Итак, главное качество такого музея определяется его замечательной возможностью послужить «Виртуальным университетом» для просвещения и познания сложнейшего феномена средневековой духовной культуры Пскова. Это поможет направить подготовленную публику к самим святыням – оригинальным фресковым ансамблям, восприятие которых без предварительной подготовки, - как известно всем специалистам, - весьма затруднено. Создание Музея Фрески – ключевая задача не только для музейно-культурного, но и в более узком смысле –туристского сообщества, так как подобный музей наиболее полно ответит на вопрос: «Что есть псковская ментальность?», «Какие они, псковичи-создатели одной из самых загадочных школ древнерусского искусства?», «Что есть псковскость?» Знания о фресок и их показ важны прежде всего потому, что именно в них, как «книге на стенах храма» проявляется ментальность города и горожан. Фресковые памятники Пскова - шедевры искусства, квинтэссенция духовности и ментальности средневекового русского города, именно в них ключ к разгадке тайн средневекового православного искусства Пскова.

Аксиомой туристики является постулат, гласящий: интерес к региональной специфике - есть нерв и двигатель культурно-познавательного туризма, а именно этот вид туризма по всем социологическим подсчетам занимает ведущее место в Псковском области. В наших фресках с захватывающей силой и искренностью отразилось самосознание Пскова во всей полноте и цельности, следовательно, именно с ними д о лжно связывать бренд Пскова.

Виртуальные эскизы к Виртуальному Музею Фресок

Попробуем проиллюстрировать сказанное, что можно оценить только как первые виртуальные эскизы к Виртуальному Музею Фресок.

Мирожа и Снятный

Первый и главный по своему глобальному значению собор во имя Спаса Преображения с монастырем на реке Мироже (до 1156г.). Новгородско-Псковский владыка Нифонт, основатель обители, ее духовный отец, - не довольствуется поисками знающих архитекторов, но входит в большие расходы, приглашая греческих художников для создания знаменитых ныне мирожских фресок. Именно Нифонту, скорее всего, принадлежит глубокая, отточенная по мысли и строго гармоничная по форме, общая программа росписи – этой большой каменной книги, в которой от XII века до нас дошли почти все страницы. Мирожская обитель стала лучшим памятником святителю; как корабль веры она первой каменной книгой пришла к нашим предкам, указала путь Спасения, наставила, укрепила – и продолжает свою миссию в новейшие полуатеистические времена.

Архитектурный облик храма – четкий крест в каменном объеме - мощно собирает к себе все строения обители, всю панораму левого берега, утверждая себя как точку опоры, начало отсчета. Весь его серьезный строгий облик воплощает победительную силу новой веры. Интерьер Мирожского храма ошеломляет:

· неожиданно огромной кажется его высота,

· властно захватывает и предопределяет движение паломника к алтарю гипнотической силы живопись;

· Останавливает на почтительном расстоянии, почти подавляет и восхищает одновременно- неслыханной явленностью в мгновение всей Священной.

Как строится гармония, какие нити держали этот огромный ансамбль?

Итак, мы во “дворце Царя Славы” как величали храм богословы. В вышине Мирожи, в “небесной” зоне – “Вознесение Господне”.

Благословляющий Христос – Богочеловек, победивший страдание и смерть, осуществивший завет между Богом и людьми. Радость и свет от него нисходят свидетелям Вознесения: Богородице, апостолам, пророкам и ангелам. Целых четыре регистра живописи – весь купол и барабан – посвящены грандиозной картине, где завершение земной жизни Христа, его искупительной жертвы и – напоминание о Втором Пришествии – сливаются воедино. Исторический и вечный смысл деяния Богочеловека выявлены с предельно, миссионерской полнотой и убедительностью.

Посмотрим, как через полтора столетия решают эту тему уже не греки, а псковичи в соборе Рождества Богородицы на Снетной горе, что на северных неспокойных дорогах (1310-1313гг.). Для “лихих градоимцев” Снетогорский монастырь – страж и воин, с ним связано имя любимого Псковом князя Довмонта. Во всей архитектуре храма, почтительно-подражательного к великим учителям, чувствуются цитаты из Мирожи, только младший собор сменит огромную широкую главу на маленькую да обрастет поздними галереями. Фрески Снетогорья заявят о новой школе много смелее, в них заметнее активная переработка византийских образцов, но дошли они до нас далеко не в такой полноте, как в мирожские. Значительные утраты образовались в результате пожаров и неоднократных побелок.

Странно пуста светлостенная, не сохранившая фресок, апсида, разъединяющая храмовый декор на левую и правую части – но и в них заметны белые пятна утрат. В высоте Снетогорья света вообще больше, чем в сумрачной низине Мирожи, но впечатления от него различны: в греческом храме свет – часть продуманного и классически организованного пространства, в котором даже чудо “Вознесения Господня” утверждается светом с особой ясностью. В дни сияющего солнца лучи его пронизывают окна широкого барабана и, растворяя материю, буквально возносят мандорлу с Христом и “танцующих ангелов” в небесную сферу. В интерьере Рождественского собора света больше, но сложнее, непредсказуемее его игра с архитектурой и живописью: кажется, он исходит не ровными световыми потоками, а импульсами. В живописной системе свету отводится исключительная роль: он заставляет всю роспись сложно-напряженно пульсировать, создавая иной, чем в торжественно-спокойной ясности Мирожи, образ храма. План и структура архитектурных членений Рождественского собора сохранили прямую связь с образцом, однако в интерьере ощущается изменение размеров: меньше стало подкупольное кольцо, уже – рукава. Это те “чуть-чуть”, что делают искусство, трансформируют целый образ храма из рационального – в иррациональный, из ясно классического – в мистически озаренный. Купольное “Вознесение” – наибольшая дань почтения Мироже, но здесь образ Христа решен несколько иначе: его масштаб, не соотносимый с другими персонажами воспринимается как символ - триумф явления Бога, вознесшегося во плоти на небеса. Это не только иллюстрация священного рассказа, не только символ, но и определенная актуализация сюжета: тема ересей в недавно воцерковленном Пскове популярна. Воскресение Христа происходит именно во плоти, - словно говорит нам художник. (См., например, фрагмент этой фрески «Ангел, поддерживающий мандорлу с Христом» Легкость и изящество ангельской руки впечатляюще сопоставлены сильным абрисом конечности Христа).

В конхе апсиды Снетогорского собора известным реставратором В.Д.Сарабьяновым было сделано важное открытие: расчищен фрагмент композиции “Богоматерь с младенцем Иисусом Христом” в таком иконографическом изводе, который не имеет аналогов. Богородица одной рукой поддерживает сына, другой указывает вверх к изображению “Теофании” (явление Бога ветхозаветным пророкам, символическая композиция), т.е. утверждает Божественную природу младенца. Этот вариант изображения можно было бы назвать “Богоматерью Снетогорской”. Если в исчезнувших византийско-русских памятниках не было такого сюжета, то мы имеем дело с новой иконографией – творческим претворением богословского канона – очень сильный шаг для только что становящейся местной школы.

В Мироже на этом месте каноническое размещение привычных сюжетов: это “Деисус ”: Богоматерь и Иоанн Предтеча молят Иисуса за все человечество в судный день. В центральном регистре апсиды, в подножии “Деисуса”, выступает “Евхаристия”, т.е. причащение апостолов. Это изображение – одновременно – узел и горизонтальный остов в “конструкции” росписи. Наш взгляд сверху вниз скользит по вертикальной оси, центром которой всегда остается Христос: “Вознесение”, “Спас Нерукотворный”, “Этимасия”, “Деисус”, и теперь точно на пересечении вертикали и горизонтали, - “Евхаристия” – священные чаши с вином и хлебом (“Примите и ядите, сие есть тело мое”, “Пейте…ибо сие есть кровь моя нового завета за многих изливаемая во оставление грехов.” - Евангелие от Матфея, 26:26-29). В этом главное таинство церкви, и оно в своей символике обращено и к прихожанину, и священнику, который в алтаре претворяет хлеб и вино в тело и кровь Иисуса. Суть всего священнослужения – в этом воссоединении с Богом, в “божественной трапезе любви”.

Все в Мироже как великолепный Евангельский «учебник» собирается к этим доминантам, выявляя смысл веры, ее догматы “и ныне, и присно, и во веки веков ”. Во всем чувствуется, что - главная задача Св.Нифронта миссионерская, сюда должно приводить язычника и недавно воцерковленного человека и показывать веру на стенах этого великолепного Храма. Сложные догматы веры явлены здесь с предельной убедительностью (с акцентом на воплощение Христа и его искупительной жертве “спасения нашего ради”). Недаром собор освящен во имя Преображения – как пути спасения. Любая церковная живопись призвана просветить человека, являя ему образец святости, очистить, преобразить и тем самым спасти его. Это путь сложного духовного совершенствования в вере и с верой. Человек должен помнить, что он создан по образу и подобию Божьему, но, если образ Божий присущ человеку, то подобия он должен достичь. “В совершенной жизни Спасителя осуществилось восстановление образа Божия в человеке; вольно принятыми страстями Христос упразднил власть первородного греха и привел человека к осуществлению той цели, для которой он был создан, - к уподоблению Богу”[*29]. По словам отцов церкви, “человек тварь, но он имеет повеление стать богом”. Последуя Христу, становясь его сотелесником (“Евхаристия”), человек отныне может восстановить в себе подобие Божие и осиять им окружающий мир”. Это восхождение человека – процесс обратный его паданию, начало освобождения мира от беспорядка и тления, ибо обожение, достигнутое святыми людьми, есть начало преображения всего мира[*30]. В Мироже эта главная цель всего православного вероучения выявляется сразу, в названии соборного храма. В росписи сюжет “Преображения Господня” помещен в сакрально значимое место – в виму алтаря. В самом ее зените в сиянии славы и чистоты представлен Христос на горе Фавор как олицетворение истинности Преображения и возможности достижения пути спасения для всех, следующих ему. Итог циклического и линейного паломничества по храму к алтарю имеет мощное подтверждение и в обратном движении: едва неофит оборачивается с востока на запад, как оказывается перед “Сошествием Святого Духа на апостолов”. Отказавшись от обычного в западной части храма изображения “Страшного суда” с его “гиенами огненными” и прочими устрашающими сюжетами, мастера Мирожи представили Торжество Христианского учения, завоевавшего мир, - этот аргумент мог стать решающим для колеблющихся в споре о вере, ибо через апостолов Христовых все народы и земли уже восприняли спасительную и проповедь.

В Снетогорском соборе, как раз «Страшный суд» в беспримерной полноте и с невиданными подробностями занимает все воображение мастеров, работавших на трех стенах западного нефа. Юный Псков интересуется смыслом и малейшими подробностями Грядущего, - они для него горячи и актуальны: ведь порубежный город жил как на вулкане, в атмосфере постоянных набегов «хвастливых градоимцев», каждый день и каждому надо было быть готовым предстать на Страшном суде перед Господом. Чего здесь только нет! Это и:

ü «Ангел сворачивающий небо в свиток»,

ü «Ветхий Деньми …и судьи сели, и раскрылись книги..»,

ü «Земля и море отдают мертвых»

ü «Шествие праведных в рай»,

ü «Четыре зверя»-символы прошедших царств,

ü «Богач в Аду»,

ü Арий, Несторий, Святополк окаянный и даже

ü Сам сатана с Иудой

В мировой живописи снетогорский Апокалипсис по полноте сюжетов, сложнейший символами их изводов не имеет подобия. Здесь псковские мастера не только окончательно порвали с робким копированием, но утвердили начало новой живописной школы. В целом - фрески Рождественского собора – явление уникальное – и в масштабах мирового искусства. В начале XIV века “мрачное затишье” царило на Руси. Татары не дошли только до Новгорода и Пскова, но свобода этих городов была оплачена тяжкой данью. Богатый Новгород в это время построил лишь одну церковь – Николы на Липне (1292 г.), весьма скромную в сравнении с богатырскими храмами домонгольской поры. Божьим промыслом сохранившиеся фрески Снетогорья предстательствуют пред нами за всю монументальную живопись Древней Руси. В европейском искусстве треченто (XIV в.) великий Джотто почти в то же время, что и псковские мастера, расписывал капеллу дельи Скровеньи в Падуе, прокладывая дорогу реалистическим и антикизирующим вкусам будущего Ренессанса, порвавшего со средневековым мироощущением. Наблюдательность Джотто, его внимание к реалиям земной жизни в сочетании с наивной натуралистичностью способствовали художественной реформе, открывали новые пути в искусстве Западной Европы. Псковские изографы не менее наблюдательны, но их интерес – в сфере, прямо противоположной Джотто: не мелкие подробности земной жизни воссоздают они, а пишут образ – “умозрение в красках”. Герои Джотто спокойно созерцательны, неторопливо любопытны. Снетогорские святые снедаемы яростным огнем, страстным напряжением воли. Вопрос веры, ее защиты для них, как для псковичей всех веков, - вопрос жизни и смерти. В XII – XIV вв. Псков был “сжат” двумя страшными силами: c одной стороны монголо-татарское нашествие с юга, с другой – наступление агрессивных рыцарско-католических орденов с северо-запада. В Снетогорских фресках с захватывающей силой и искренностью воплотилось самосознание Пскова как последнего рубежа Русской Земли, хранящего Веру, отвечающего за всю русскую православную культуру, за домонгольские традиции. Позднее это самостояние Пскова пригодится поднимающейся Москве – новой русской столице единого государства. Идея эта, глубоко-эмоционально и интеллектуально-мистически переживаемая, и является стержнем, спаявшим воедино ансамбль фрески Рождественского собора.

В искусстве великолепной Византии снетогорским фрескам находятся аналоги скорее в богословских трактатах о духовных озарениях и путях аскезы, чем в классически совершенных живописных памятниках. Отдавая дань исключительности псковского храма, известный автор пишет: «в искусстве всего византийского круга такой ансамбль только один, и он – в Пскове!»[*33]

Эсхатологическая тема становится осознанно-псковской, ментальной темой города, стержневой для последующих ансамблей фресковых росписей.

Дата добавления: 2015-07-16