Буддийский ритрит, остров Какут, Тайланд, 2005

Приход человека в психологию всегда личностно значим. В начале 70-х годов в СССР было всего три факультета психологии – в Москве, в Ленинграде и Ярославле. Выпускалось в год 75 профессиональных психологов и этого на огромную страну казалось достаточно.

К началу третьего тысячелетия ситуация кардинально изменилась – психологов выпускается в тысячу раз больше. Кто только их не выпускает!!! Не только те прославленные вузы – перечисленные выше и являющиеся родным домом многих современных классиков психологии, но сотни государственных вузов и тысячи частных. Я недавно был в г. Иркутске (чарующей красоты город с великолепной архитектурой) и с удивлением узнал, что 7 коммерческими и государственными образовательными структурами выпускается в год 265 (!) профессиональных психологов с высшим образованием. При таких темпах скоро основное трудоспособное население города будет состоять только из психологов.

Не курьез ли это? Самое важное – чем вызвана эта ситуация. Можно было бы предположить, что профессия психолога социально престижна, как, например, профессия менеджера или юриста. Первая предполагает солидные заработки, вторая - власть. Но ни той, ни другой привлекательностью профессия, как показывает опыт, не обладает. Более того – уже на настоящий момент многие выпускники не могут трудоустроиться и работают продавцами в киосках, секретарями, учителями и т.д. И это происходит не только в Иркутске – это является тенденцией во всех районах России и СНГ.

Почему люди идут в психологию? Почему сотни и тысячи платных специализаций, курсов, семинаров, тренингов, проводимых психологами и околопсихологическими специалистами, все еще посещаемы при тотальной нищете населения?

Причин, на наш взгляд, несколько:

- во-первых, общая дезориентация в целях, морально-этических нормах, жизненных, экзистенциальных и культурных ценностях в глобальных макросистемах и в обществе в целом привела к возникновению потребности выстроить эти структуры на индивидуально-психологическом уровне;

- во-вторых, с возникновением эгоцентрических, прагматических, индивидуалистических ценностей происходит тотальное отчуждение людей друг от друга и невозможность интимно-личностных отношений между людьми. Востребованная потребность в этих отношениях в российском обществе всегда была выражена. Более того, личность советского общества отличалась проявленным качеством искреннего сопереживания, взаимной поддержки и открытости, чувством коллективизма (как это удивительным не кажется сегодня);

- в-третьих, духовная депривация, опустошенность, формирует необходимость внутри личности заполнять это пространство новым, личностно значимым содержанием через психологическое знание.

Сразу встают вопросы:

- имеет ли современная постсоветская психология духовные и экзистенциальные измерения;

- может ли психология дать те ценности, которые были сокрушены в процессе нескольких странных и безумных перестроек во всей стране;

- готова ли современная психология изменить свою парадигму и стать “наукой о душе”, отвечающей на психодуховные потребности человека;

- в состоянии ли ученый мир психологии сформировать эту парадигму на уровне учебников и образовательных технологий;

- могут ли существующие образовательные системы готовить психолога новой парадигмы, который может помочь себе и другим в аспекте духовного наставничества.

Это новые проблемы совершенно нового времени. Еще 15 лет назад эти вопросы были абсурдны, т.к. существовали ответы на уровне общей идеологии советского государства. Ответы были вплетены в стиль жизни, в системы массовых коммуникаций, общей политики и государственной организации.

Хаос перестроек сокрушил коммунистический космос и обнажил безнадежную слабость советской психологии в ответах на самые насущные вопросы души (псюхе).

У современной русской психологии в этом аспекте существует три возможности:

- перекрасить одежды старой психологии, обновляя некоторые формы и отсекая совсем сгнившие части «тела»;

- усыновить (удочерить) какую-нибудь западную психологию в качестве духовного единоутробника;

- родить свою психологию с душой и с духовностью.

Первый подход, на наш взгляд, является самым простым и доступным. В конце концов, он не требует кадровой и мировоззренческой перестройки в российской психологии. Тем более, нужно признать, что внутри материалистически ориентированной психологии и вне ее сферы сформирована достаточно основательная духовная психология. Русская психология никогда не уходила от проблемы духовности. Часто некоторые подходы воспринимались искусственными в силу тенденции “прижить” духовную психологию к древу позитивизма.

Основная сложность заключается в том, что духовные ценности материалистического миропонимания идентифицированы с идеей коммунистического строительства и тоталитарного режима. В настоящий момент эти ценности находят широкую критику и обесценены.

Советская психология духа была идеологизирована. Когда была сокрушена идеология, произошла девальвация духовных ценностей, хотя, на мой взгляд, они и были самым главным достижением развития социалистического общества.

Второй подход проявляет современные тенденции русской психологии, особенно тех авторов, которые стремятся психотехнологизировать и практицизировать советскую психологию, которая отличилась теоретичностью, часто схоластичностью. Кардинальные преобразования, происходящие во всех сферах нашего общества, требуют коренной перестройки системы теории и практики современной психологии.

Это диктуется не только тем, что у нее появилось многообразие форм и парадигм. С конца 80-ых годов «двери восприятия» у материалистической психологии открылись и на территорию «единственно правильной» вторглись другие школы, как с востока, так и с запада.

Зарубежная психология предприняла активную интервенцию на бывшую ментальную территорию Советского Союза. Эта экспансия имела многообразие форм, методов и имела три закономерные стадии.

Первый наплыв имел психотехнический характер. Именно в это время произошел основной наплыв групповых и индивидуальных методов работы с клиентами: психодрама, гештальт-терапия, трансактный анализ, райхианская терапия, биосинтез, ребефинг, психосинтез, рольфинг, первичный крик Янова и огромное количество других психотехник и целостных психотехнологий. Стоить отметить две особенности:

- они были максимально психотехничны и минимально теоретизированы в советском смысле;

- они имели авторский характер и мало репрезентировали смысловое поле и многообразие школ зарубежной практической психологии и психотерапии.

Это было интересное время. Импонировала психотехничность и простота языка этих лидеров. Наверное, зарубежных лидеров привлекала искренняя заинтересованность и ненасытность российской клиентуры. Особенно привлекали почти наивная доверчивость и открытость. Российские психологи и их клиенты готовы были платить щедро своей энергией, деньгами, помощью, любовью за умения и навыки, которые давала зарубежная психотехническая культура.

Вторая волна имела инструментальный характер. Появилось множество книг о том, как и что делать. При этом сохранялась тенденция к минимальному теоретизированию. На этом этапе также зарубежная психология попыталась организоваться на российском рынке. Появилось множество сетевых и пирамидальных структур, постепенно опутывающих своими связями и региональными центрами научное и интеллектуальное пространство СНГ. Психоаналитическая ассоциация, система Рона Хаббарда, нелперская сеть, сеть позитивной психотерапии Хамида и Нострата Пезешкьянов и др. Именно организация сетей встретила в России достаточно сильное сопротивление, особенно жестко-структурированных и иерархически построенных в отношении власти-подчинения. Ярким примером является финансово-монархическая пирамида дианетики.

Третья волна имела в основном интеллектуальный характер. Начали издаваться в большом количестве монографии известных лидеров практической психологии и психотерапии. Наступила эпоха толстых книг и специализаций. Наступило время проникновения в истинные корни глубинной, экзистенциальной, трансперсональной, гуманистической, психоаналитической психологии. При этом отметился разрыв между теоретическим осмыслением западных концепций и их практическим применением. С одной стороны - появились “знатоки - теоретики”, с другой - мастера психотехник. Одновременно с этим появился разрыв между семантическими полями клиентов и профессионалов, разрыв между толкованиями теоретиков направлений. При всех чудовищных усилиях в организации школ в западном понимании, организации сетевых структур, они в России не состоялись.

Экспансия с Востока все еще находится на уровне «первого наплыва» и реализовывается на уровне тренингов и семинаров по различным направлениям восточных единоборств (кэмпо), цигун, буддийских ритритов, йоги, суфийских, тантрических, даосских практик и т.д.

Что касается возможности рождения “психологии с душой” – интегративной психологии, то, на наш взгляд, ее формирование состоится не только как некий срединный путь между первым и вторым вариантом, но и с учетом опыта восточных духовных традиций. Именно на стыке переосмысленной российской психологии и трансформированной через русский менталитет западной психологии, восточных философско-психологических школ, может родиться новая психология, имеющей предметом душу человека, а не психические процессы, поведение, деятельность, установку или что-то другое

Методологические сумерки, которые сгустились над российской психологией, не дают больших надежд и оптимизма в отношении быстрого и безболезненного рождения жизнеспособной, здоровой интегративной психологии, имеющей экзистенциальное и духовное содержание.

Небывалый размах социальных изменений в стране, стремительная экономическая, политическая, социальная и идеологическая переориентация России привела к духовному кризису в обществе. Девальвация высших ценностей, утрата смысла жизни, системный кризис в стране быстро расширяет группу риска, обуславливая развитие психических расстройств, нарушение адаптации и распространение различных форм отклоняющегося поведения.

Резкое нарушение нормального хода жизни, крушение жизненных планов, разрыв привычных для человека социальных связей, как отмечает А.А.Бодалёв, могут не только отрицательно повлиять на личность, но и сломать её.

Переход от подавляющего, но одновременно опекающего общества «развитого социализма», дававшего минимальные социальные гарантии, к обществу рыночных отношений и личной ответственности за себя вызывает громадное общее повышение напряжённости, так как далеко не все способны адаптироваться к новым экономическим отношениям и устоять перед натиском новых ценностей. Личность в современном российском обществе переживает состояние, близкое к культурному шоку: ценности коммунистического общества (кстати, на уровне идеологической манифестации – общечеловеческие ценности) во многом оказались разрушенными, а «новые» (в основном потребительские и эгоцентрические) не приняты. Утрата ориентиров относительно иерархии ценностей оплачивается дорогой ценой, она порождает порою нравственный беспредел (Г.М.Андреева, 94).

Разработка интегративной психологии с морально-этическим и духовным потенциалом является, на наш взгляд, не только логическим этапом развития российской психологии, но и средством преодоления кризисного состояния общества.

Мы видим выход из создавшейся ситуации в восстановлении системы коррекции и формирования личности с чётко заданными духовно-нравственными ориентирами.

Социально-психологическая адаптация, которая и составляет конкретный способ социализации людей к меняющимся общественным условиям, всегда проходит неоднозначно, а в современных условиях политической, идеологической, экономической нестабильности - чаще всего обострённо.

Последствия длительной стрессогенной ситуации в стране мы можем определить как синдром нажитой психической инвалидности, описанный П.Б. Ганнушкиным, Ф.Д. Зарубиным в конце 20-х годов, который требует адекватной, корректной, точной психокоррекционной групповой работы и социально-психологической поддержки.

Таким образом, возникновение интегративной психологии и использование психотехнологий интегративного характера, на наш взгляд, являются социально необходимым.

Прежде, чем перейти к изложению материала о интегративной психологии, мне хочется сделать несколько предварительных замечаний.

Все тексты, которые будут изложены, были рождены во время тренингов. Многое было понятно, внятно и ясно в контексте моих выступлений перед конкретной группой и рассчитано на присутственное воздействие, которое я оказывал на слушателей. Вне сомнения, трудно передать с помощью печатного слова само живое пространство рождения этих текстов. Именно само взаимодействие с участниками групповой работы порождало искорку, наполнявшую теоретические размышления ясностью, значимостью и силой.

Данная работа никоим образом не может претендовать на точное и окончательное отражение интегративной психологии, направления, которое мы в психотехническом отношении основали в начале 90-х годов, а за последние 7 лет наполнили достаточно емким теоретико-методологическим осмыслением. Нам очень хотелось, чтобы первоначальное изложение интегративной психологии понималось на многих уровнях, число которых соответствовало числу читателей и каждый нашел в этой книге пищу для размышлений.

Во время работы на тренингах мне было интересно обсуждать и излагать не те идеи и теории, которые я знал сам, а те, которые как бы появлялись во время диалога с группой и в которых для меня было нечто новое. Причем часто это новое рождалось из конкретных потребностей людей. В группе всегда оказывались люди с различными проблемами - духовными, материальными, социальными и в процессе рождалось то интеллектуальное пространство, из которого возникала возможность говорить сразу со всеми. Для меня более всего было важно организовать это групповое инсайтное поле, чтобы каждый получал какой-то ключ к решению своих проблем.

Во многих смыслах можно сказать, что тексты этой книги рождались из счастья реализованности и наслаждения процессом группового творчества. И самое важное, что наполняло мою жизнь смыслом, это было то, что когда тренинг подходил к концу, участники разъезжались по домам с ощущением обладания знанием и какими-то решениями своих проблем. Они открывали в себе внутренний источник мира, мудрости и радости, покоя, тишины и осознания, о существовании которого они раньше только смутно догадывались.

Экзистенция моей жизни проста – открывать новые просторы и поддерживать. И базовый смысл моего существования поддерживается глубокой верой в возможности человека, в его потенциальность. Каждый может больше. Самая важная функция психолога - суметь вдохнуть в своих клиентов уверенность, что они обладают безграничными возможностями, ждущими только того, чтобы им позволили проявиться. Внутри каждого человека скрываются не только решения всех жизненных проблем, но и потенциальная возможность прожить жизнь на уровне, гораздо более высоком, чем он в настоящий момент может себе представить.

И если эта книга откроет вам новый простор понимания и поддержит свет осознания, значит, мы вместе опять смогли сотворить нечто важное и правильное.

Дата добавления: 2015-07-16