Профессора смотрели с благоговением на растущие выдающиеся способности Пушкина».

ПРОЗРЕНИЕ

Печатный орган Рязанского областного

Центра Культуры А.С.Пушкина

№ 1(7) январь 2010 года

ЛИЦЕЙ

Сестра Пушкина – Ольга – вспоминала: «Родители вознамерились отдать его в учебное заведение. В то время Иезуитское учебное заведение в Петербурге пользовалось общею известностью, и первым намерением родителей было поместить его туда, для чего они и ездили нарочно в Петербург.

Но особенное обстоятельство – основание в 1811 году Царскосельского лицея (Лицей – название школы в Древней Греции, где учился Аристотель. В дореволюционной России – привилегированное мужское среднее или высшее юридическое учебное заведение) – изменило план их.

Пушкин так понимал решение родителей об устройстве его в Лицей: «Наконец, отец мой начал положительно думать о моей судьбе. Все предположения его останавливались, однако ж, на одном, т.е. мне надобно получить чин, и, чем скорее, тем лучше.

Знать наша, предки говаривали: мой сын дворянин, к чему ему науки? Они не ведут ни к почестям, ни к богатству. Отцы верили уже, что познания могут к чему-нибудь пригодиться на поприще гражданской жизни. Наконец, в новом поколении зреет, кажется, убеждение, что раб невежества не достоин быть членом великого народа. Это три вехи, означающие постепенное шествие людей от варварства к полуварварству, и от сего последнего – к полному развитию нравственных сил.

Я приехал в столицу (23.7.1811). Домашнее учение вовсе не приготовило меня к высшим наукам. Я внезапно как бы бурею был брошен из тихой сени грёз воображения в пучину глубокой умственной жизни, - и это была одна из важнейших ошибок моего воспитания».

12.8.1811 г. состоялись приёмные испытания в Лицей. Они происходили в Петербурге, у министра народного просвещения графа А.К. Разумовского. Привёз Александра Пушкина на проверку знаний дядя. Оценки были такими: «В грамматическом познании языков: российского – очень хорошо, французского – хорошо, немецкого – не учился, в арифметике – знает до тройного правила, в познании общих свойств тел – хорошо, в начальных основаниях истории – имеет сведения».

Лицейский товарищ Пущин Иван вспоминал: «Все мы видели, что Пушкин нас опередил, многое прочёл, о чём мы и не слыхивали, всё, что читал, помнил; но достоинство его состояло в том, что он отнюдь не думал выказываться и важничать».

Обстановка в отцовском доме и у дяди, в кругу писателей, помимо природных дарований Пушкина, ускорила его образование, но нисколько не сделала его заносчивым…

Пущин: «Пушкин охотнее всех других занимался в классе Куницына, и то совершенно по-своему: уроков никогда не повторял, мало что записывал, а чтобы переписывать тетради профессоров (печатных руководств тогда ещё не существовало), у него и в обычае не было; всё делалось без подготовки, с листа…. Впрочем, надо сказать: все

профессора смотрели с благоговением на растущие выдающиеся способности Пушкина».

Обладавший острым умом, будучи наблюдательным, юный Александр Сергеевич мог видеть составные части рассматриваемого предмета и замечать закономерности в природе, и давал это почувствовать. Меткость его стихотворных и рисованных насмешек могла вызвать затаённую обиду.

Александр Пушкин, юноша со сложным, противоречивым нравом, сумел обычным лицейским взаимоотношениям придать возвышенность и исконное благородство, оказать на окружающих то духовное высоконравственное воздействие, которое передалось нескольким поколениям лицеистов. Он смог противостоять проявлениям «пошлости» в лицейском сообществе, которые заключались в ненастоящих отношениях друг с другом, с педагогами, подчас приподнято-чувствительная и приторно-нежная, иногда с оттенком обожания и своеобразной влюбленности. Пушкин же, относившийся к дружбе как к «священному огню», воспел её и поднял на невиданную высоту. Поэтому он стал воспитателем отроческого и юношеского чувства не одного поколения и продолжает им оставаться поныне.

С ранних лет Пушкину были свойственны естественность: общительность и замкнутость, жажда слияния с друзьями и потребность отдаления. Даже с самыми близкими из них он всегда сохранял некое расстояние, которое позволяло ему принадлежать себе полностью. Независимость – основа его внутреннего и внешнего бытия. Он никогда не принимал людской навязчивости и своим героям не навязывал окончательных суждений.

Широкому кругу знаний, который давал Лицей, способствовала рассудочная направленность обучения. Пушкин был, безусловно, по судьбе всесторонне образован, но глубину познаний имел благодаря Русским Ведам, полученным от хранителей этих знаний, став учёным, опирающимся на вечные законы чередующихся перемен.

На самом деле Александр Сергеевич как пророк родился не в 1799 г., а в 1812 г. - когда получил «сафьяновую тетрадь» - «книжку славную». Спустя 2,5 года «после рождества Спасителя» отрок Александр достиг известной согласованности между новым познанием и накопленным прежде опытом знания. Здесь наступало самое существенное – соединение частей в целое, как исходная точка для всей деятельности. Предельная искренность, с которой он признавался себе во владении некими научными знаниями, имели воздействие даже на высокообразованных людей. После чего его успехи в постижении истины развивались ещё успешнее.

Пушкин много размышлял о спасительном влиянии высшего творческого ума в жизни людей: «Гении, пребывшие верными своему предназначению, подобны Ангелам-хранителям. Они рождены управлять, другие – повиноваться. Они разгоняют мрак невежества, сражаются с предрассудками и заблуждениями на деле».

И как точно понял его суть Ф.М. Достоевский: «Значение Пушкина в русском развитии знаменательно. Для всех русских он живое уяснение, во всей художественной полноте, что такое дух русский, куда стремятся все его силы и какой именно образец русского человека. … Мы поняли в нём, что русское совершенство – всецелость, всепримиримость, всечеловечность. В явлении Пушкина уясняется нам даже будущая наша деятельность».

Дата добавления: 2015-07-16