ГЛАВА 17. В любви всегда присутствует некая доля безумия.

В любви всегда присутствует некая доля безумия.

Но в этом безумии всегда есть какой-то смысл.

Фридрих Ницше[35]

КАЛЕБ

– Я должен был врезать ему стулом по башке, – в сотый раз произнес Ян.

– Заткнись, – пробормотал я, лёжа на койке и прикрыв глаза предплечьем. Мне, возможно, приходится делить с ним камеру, но это не значит, что я должен смотреть на его рожу.

– Сколько ребер, думаешь, я сломал, Cи? – спросил Ян, делая вид, что не замечает того, что мне необходимо побыть одному.

– Не давай мне прозвищ. Мы не такие приятели, – выдавил я сквозь стиснутые зубы.

Каким-то образом я попал в ад. Мог ли я пропустить ту часть, где умер? Кто решил, что это отличная идея, посадить нас в общую камеру? Вчера вечером, Ян и я по очереди избили Джоша до полусмерти. Что заставило полицейских думать, что мы не кинемся друг на друга? Я много раз представлял себе, как врежу ему по роже, с тех пор как мы оказались здесь. Зная нас, если бы мы начали драться, то не остановились бы, пока нас не выкинули бы отсюда или не разделили.

После того, как парамедики увезли Джанну и Джоша в больницу, полицейские доставили меня и Яна в полицейский участок. Они допрашивали нас отдельно в течение нескольких часов, заставляя рассказывать нашу историю снова и снова. Мой отец появился с адвокатом, тем же самым, которого родители нанимали для меня раньше. К Яну явился только адвокат.

Когда полицейские не занимались мной, я волновался о Джанне. Я должен был больше беспокоиться, когда произошла эта история с Джошем. Я должен был знать, что он не оставит это просто так, и пойдет на крайние меры. Оглядываясь назад, да, были знаки, но моя голова была где-то в другом месте. Я растворился в Джанне, и перестал воспринимать серьезно все остальное. Глупая ошибка, и моя красивая девушка заплатила за неё.

До того как они закончили допрашивать нас, я попросил отца сбегать в больницу и проверить её. Я также игнорировал полицейских, пока они, наконец, не дали мне знать, что Джош на самом деле прикован наручниками к постели в больнице. Думаю, как только они поняли, что это он совершил с ней эту жестокость, то положить его в ту же больницу перестало казаться блестящей идеей.

Отец еще не вернулся, к тому времени как нас перевезли из полицейского участка в изолятор для несовершеннолетних. Они должны были освободить нас на поруки, как только появятся наши родители. Для Яна, это займет некоторое время, так как он был уверен, что его отец за границей.

Я не беспокоился о том, появится мой отец или нет. Моя мама уже была бы здесь, но она снова в Финиксе на арт-шоу. Если папа еще не вернулся из больницы, то на это есть уважительная причина. Я просто молился, чтобы он вернулся с хорошими новостями о Джанне.

Я, вероятно, должен быть благодарен Яну: он закрыл свой рот. Иначе я бы, вероятно, чокнулся. Уже чувствовал, что подхожу прямо к краю. Удовлетворения от избиения Джоша не было. То, что он сделал с ней… Какие-то сломанные ребра и разбитое лицо даже в малой степени не окупают того, что он заслужил. Он заслуживает ада. Забудьте про тюрьму, ему прямая дорога в ад.

Я стараюсь не сходить с ума от того, что не нахожусь с Джанной в данную минуту. Конечно же, в больнице ее мамаша, и папа, вероятно, прямо сейчас летит на самолете из Хьюстона. Но она нуждается во мне. И мне очень нужно увидеть ее.

Я слышал, как парамедики перечисляли ее травмы, знаю, там нет ничего опасного для жизни, но ей должно быть очень больно. И не только физически. У меня не было какого-либо опыта общения с теми, кто подвергся сексуальному насилию, но я мог себе представить, в каком комфорте и терпении она нуждалась.

Я сделаю все, чтобы для нее это прошло как можно лучше. Меня рвало на части от того, что она страдала. Я отчаянно хотел быть рядом с ней и метался по камере как зверь.

– Калеб Моррисон, – сказал низкий голос с той стороны камеры. Автоматически, я развернулся, ведомый желанием выйти.

– Да?

– Твой отец здесь, чтобы забрать тебя домой, – сообщил мне охранник, отпирая решетку.

– Слава Богу, – вздохнул я.

Я выскользнул из камеры, прежде чем охранник смог полностью открыть решетку. Она с лязгом закрылась за мной, и я повернул голову, чтобы с сожалением посмотреть на Яна:

– Извини, мужик.

Он пожал плечами, развалившись на верхней койке.

– Не беспокойся, уверен, отец появится здесь когда-нибудь на следующей неделе.

Чувствуя неловкость, я быстро кивнул ему:

– Увидимся.

И пошел по коридору впереди дежурного. Как только я увидел ждущего меня отца, то начал задавать вопросы:

– Как она? Она спрашивала обо мне? Она очнулась?

Папа выглядел взволнованным и старался не смотреть мне в глаза.

– Калеб, мы поговорим об этом, когда вернемся домой.

– Я не собираюсь домой! Я еду в больницу! – я практически проорал ему, когда мы вышли из здания.

Он остановил меня на стоянке, положив руку на плечо.

– Джулия распорядилась, чтобы тебя не пускали к Джанне в палату.

Скинув его руку, я быстрее двинулся к машине.

– Это бред! Подвези, чтобы я забрал свою машину со школьной стоянки, и я сам поеду туда.

Отец уселся за руль и вздохнул.

– Хорошо, я отвезу тебя в больницу, но не жди, что попадешь к ней в палату. Её отец, Крис, уже там и Джулия дала ему нагоняй.

Пока мы ехали в больницу, отец рассказал мне о состоянии Джанны. Гипс на обоих запястьях, закрытый перелом челюсти, внизу наложили швы. Очень тяжело было слушать это, но я должен знать. Когда он закончил, я отвернулся к окну, чтобы папа не увидел мои мокрые глаза. Зная, что мне в этот момент нужно уединение, папа молчал, я должен был все это переварить.

Автомобиль остановился в гараже, и я выскочил. Меня распирало нетерпение, пока папа вышел и обошел вокруг машины. Не зная номера ее палаты, я был вынужден ждать, чтобы он отвел меня к ней.

– Калеб, она, может быть, и не очнулась пока. Сегодня утром она по-прежнему была без сознания.

– Прошло уже больше двенадцати долбаных часов с тех пор как это произошло, и она, вероятно, интересуется, где же я, чёрт возьми! – я закричал на него, желая на кого-то вылить свою боль и разочарование.

Мой папа обнял меня, и я позволил. Позволил ему попробовать унять тот беспорядок, который захватил меня изнутри. Но ничто не могло заставить меня почувствовать себя лучше.

– Насколько всё плохо, папа?

Мой папа прерывисто вздохнул, и я понял, что для него это тоже трудно. Я любил Джанну, но и он тоже. Мой отец был её отчимом последние три года. Он немного разжал объятия, пытаясь совладать с собой.

– Они зашили её, есть отёки и синяки, но они думают, что она полностью поправится. – Вздох сорвался с его губ, но он заметно сглотнул, беря себя в руки. – Они думают, она все-таки сможет иметь детей. Он использовал фонарик, так что, по крайней мере, мы не должны беспокоиться о беременности. Больной ублюдок. – Здесь мой отец остановился, вытирая глаза.

Меня охватил холод, не знаю, как смириться с тем, что с ней случилось.

С чего начать, чтобы помочь ей?

– А Джош?

– Хотел бы сказать, что он скончался от полученных травм, – сердито пробормотал мой папа. – У него перелом носа, разбитое лицо и три сломанных ребра. – Когда он запнулся, я взглянул на него, и увидел его кривую улыбочку. – Ты и второй парень действительно хорошо отделали его.

– В какой палате лежит Джош?

– Калеб, – сурово сказал мой папа.

Я фальшиво улыбнулся отцу, это скорее походило на усмешку.

– Чтобы отправить ему цветы, конечно же.

Он покачал головой.

– Его здесь больше нет.

– Тюремная больница? – спросил я с надеждой.

– Э-э, нет. Отец Джанны, Крис, прибыл полночным рейсом и, получив кое-какую информацию от полиции, он спросил то же самое, что и ты. – Мой отец внимательно посмотрел на меня. – Сотрудники полиции и больницы подумали, что лучше бы перевести Джоша в другую больницу и ради него, и ради её семьи.

– Я собираюсь убить его, – сказал я отцу, со всей серьезностью. Папа был шокирован моим заявлением, так что я попытался его успокоить: – Не волнуйся, меня не поймают.

Он снова покачал головой.

– С тебя достаточно проблем. Напасть на Джоша в момент, когда у тебя условный срок, не такая уж блестящая идея.

– Думаю, это отличная идея, – упорствуя, пробормотал я. Я все еще хотел ощутить вкус крови Джоша. Я разбил его лицо, а Ян сломал ему несколько ребер, но он должен получить гораздо больше. Да эта сволочь еще и не почувствовала настоящей боли.

Покинув больничный гараж, стеклянные двери на входе в больницу поманили меня вперед.

– Ещё кое-что, Калеб. – Уверен, «все будет хорошо», это не то, что он собирался сказать. – Полицейские сегодня начали задавать вопросы другим болельщицам и футболистам.

– И что?

– Они выяснили, Джош попросил одну из болельщиц передать записку Джанне, – он заколебался, прежде чем продолжить, – якобы от тебя, с просьбой встретиться в кафетерии после игры.

– Проклятье! – закричал я, до чертиков испугав пожилую супружескую пару, выходящую из лифта.

Мой папа извинился перед ними, но они прошли мимо нас быстрее, чем обычно могут двигаться люди их возраста.

Войдя в лифт, папа нажал кнопку шестого этажа. Мой желудок сжался. Мне нужно получить возможность увидеть Джанну, и я волновался, что мне откажут в этом. Я надеялся, что Джулии там нет. А папу Джанны я бы смог убедить.

Пятый этаж, шестой этаж, двери лифта открылась.

– Папа?

– Да?

– Когда дело дойдет до Криса с чем мне придется столкнуться? – спросил я, желая услышать слова поддержки, как в случае избиения Джоша.

– Ну, – мой папа сделал паузу, очевидно, обдумывая свой ответ. – Когда Джулия впервые позвонила ему прошлой ночью, она была убеждена, что это ты тот, кто ранил Джанну.

– Глупая сука, – прорычал я с напором.

Отец проигнорировал тот факт, что я назвал его жену сукой.

– Но, к тому времени, когда Крис прибыл сюда, и полицейские поговорили с ним, он стал просто благодарен тебе и Яну за то, что вы нашли Джанну так быстро, и она не пролежала там всю ночь.

Мысль об этом… ранила меня

Мы прошли мимо регистрационного поста медсестры, и мой папа остановился перед комнатой 626. К сожалению, я уже расслышал скрипучий голос Джулии внутри. Папа вошел первым, а я последовал за ним. Комната была не большой и шторы были закрыты. Джулия сидела в стуле у окна, на другом кресле сидел мужчина, на чьих коленях спал Чэнс.

Джулия увидела меня не сразу, так как смотрела на моего отца, но когда она сделала это, то вскочила со стула, указывая на меня пальцем в обвиняющем жесте.

– Я не хочу, чтобы ты здесь находился!

Игнорируя ее, я смотрел на фигурку в постели. Она лежала на спине в больничном халате, с простынями натянутыми до подмышек. Оба запястья были в гипсе, и ее лицо было сильно распухшим.

Учитывая, что мой отец рассказал мне, перелом челюсти был не так силен, как мог бы быть. Врачи считали, что все заживет в течение шести недель. Фиксаторы не позволят Джанне есть твердую пищу, и она не сможет много говорить, но как только выздоровеет, то сможет вернуться к нормальной жизни.

По крайней мере, физически.

Ее глаза были закрыты. Она либо спала, либо еще была без сознания. Я молился, чтобы ей не снились кошмары.

Взглянув на Джулию, я увидел ее раскрасневшееся лицо, исказившееся от ненависти. Удивительно, как такая красивая женщина может стать такой уродливой за несколько секунд.

– Разве ты не слышал меня, Калеб? Тебе здесь не рады! Это все твоя вина!

Папа Джанны поднялся, уложив спящего Чэнса в кресло.

– Давай выйдем, Джулия. Дети не должны этого слышать.

Неохотно согласившись с ним, и не желая, чтобы Джанна проснулась расстроенной, я развернулся и вышел из палаты. Мой папа вышел сразу за мной, чтобы поддержать, также я слышал цокот каблуков Джулии. В коридоре, я развернулся снова, скрестив руки на груди. Мне нужно было держать себя в руках, потому что Джулия, несомненно, попытается вывести меня из себя. Я должен удержаться от желания врезать ей.

– Увези сына домой, Скотт, – сказала Джулия моему отцу, даже не потрудившись обратиться ко мне.

– Я здесь, чтобы быть с Джанной, – возразил я. – Больница тебе не принадлежит, Джулия.

Крис вышел из комнаты, прислонившись к дверному косяку. Он был моложе, чем я ожидал, моложе, чем мой папа, ведь я иногда забывал, что Джулия забеременела Джанной, когда они с Крисом еще учились в высшей школе.

На самом деле, они тогда были нашего с Джанной возраста.

То, что он умудрился закончить колледж и стать пластическим хирургом – было удивительно. Лицо Криса сохраняло невозмутимое выражение, так что я не мог сказать, на чьей он стороне в этой маленькой драме. Это должно быть грызло его изнутри. На его дочь напали и жестоко избили. Никто из нас не нуждался в эгоистичном поведении Джулии.

– Но, я мать, и я решаю, кто может или не может прийти в больничную палату. И тебе тут не рады. – Она бросила взгляд на Криса. – Её отец поддержит меня в этом решении.

Крис изменил отсутствующее выражение лица, давая мне извиняющийся взгляд.

– Я думаю, что сейчас это к лучшему. Джанне не нужно никакой дополнительной нагрузки.

Джулия была единственной, кто грузил всех вокруг.

Я почти понимал его точку зрения, но мне это не нравилось. Упорствуя, я занял место на одном из рядов пластиковых и металлических стульев в коридоре.

– Хорошо, тогда я подожду здесь, пока не придет удачное время, чтобы мне увидеть её.

Джулия фыркнула и повернулась, чтобы войти обратно в палату.

Я бросил ей вслед:

– Но, может, ты возьмёшь часть вины на себя, Джулия, поскольку Джанна никогда не оказалась бы в том кафетерии, если бы ты не заставила нас скрывать наши отношения!

Не оглядываясь, она закрыла за собой дверь в палату Джанны.

Глаза Криса выдавали утомление, и лицо вдруг стало изможденным. Судя по выражению его лица, я догадался, что он не любит Джулию больше меня. Он пробормотал что-то о необходимости сходить в столовую, чтобы дать что-нибудь Чэнсу, когда тот проснется, и ушел.

Мой папа ждал со мной весь день, спускаясь вниз, чтобы купить нам журналы и еду. Я чувствовал себя дерьмово, не имея возможности принять душ и переодеться со вчерашнего дня. Наконец после наступления темноты, мой папа решился сказать мне, что нужно пойти домой, чтобы вымыться и переодеться. Два часа спустя, приняв душ и собрав сумку, я забрал машину со школьной стоянки и вернулся в больницу.

Подойдя к палате 626, я увидел приоткрытую дверь и заглянул внутрь. Джулия, очевидно, повезла Чэнса домой после того как я ушел, потому что там был только отец Джанны, спавший в том же кресле, где раньше спал Чэнс. В палате свет был выключен, но в ванной горела лампа, обеспечивая мягкое освещение.

Я поставил свою сумку в дверях и подошел поближе к кровати. Джанна слегка развернулась на бок, но подойдя на пару футов ближе, я был удивлен, увидев, что ее глаза открыты. Непроизвольный звук сорвался с моих губ, и я быстро присел на пол рядом с кроватью, чтобы мы оказались лицом к лицу.

– Детка, – прошептал я, не желая будить Криса.

Её веки закрылись, но я увидел блеск скатившейся слезы.

– Шшш, – я неловко попытался ее успокоить. Слезы потекли быстрее, вместе с моими собственными.

– Пожалуйста, посмотри на меня, Джанна, – тихо подбодрил я ее.

После долгой паузы она открыла глаза и от боли, засветившейся в них, мне захотелось рвать и метать, кричать и плакать. Я проглотил эмоции, целуя её в лоб.

Удерживая ее взгляд, я спросил:

– Я люблю тебя, ты ведь знаешь, правда?

Она слегка кивнула головой, но потом снова отвела глаза.

Я аккуратно коснулся её головы, гладил волосы.

– Мне так жаль, что это случилось, но я сделаю все возможное, чтобы помочь тебе это пережить. Все, что понадобится, детка.

Она не двигалась, и я знал, что она не может ответить мне из-за сломанной челюсти. Медсестра вошла в комнату, чтобы ввести дозу болеутоляющих через капельницу. Солгав, я сказал медсестре, что я двоюродный брат Джанны.

Ее отец проснулся, когда я говорил с медсестрой, и взглядом дал мне понять, что он не одобряет мои методы, но все же не выкинул меня. Я придвинул стул к кровати Джанны и сел.

После введения лекарства, медсестра ушла и Джанна задремала. Я был просто благодарен за время проведенной с Джанной, время до момента появления Джулии утром. Возможность снова быть рядом с ней – это успокоило моих собственных демонов. Но понадобится много времени, прежде чем мы оба будем полностью исцелены.

Дата добавления: 2015-07-16