Монолог вампира

(к постановке)

Таверна в глухом лесу. Ночь.

В темную спальную комнату

входит со свечою вампир.

(на ложе лежит девушка)

Вампир:

(посмотрев на нее некоторое время)

Она сокрыта от обыденных страстей,

(с оглядкой)

От суетливых и навязчивых людей (пауза)

(склонившись над нею)

И грудь ее спокойно дышит, как река –

Красивая и тихая – о, бог! – она (терзаем)

(с нежностью)

И как блаженна, как горда она во сне!

(хватается за голову)

Неужто мне ее убить, неужто мне?!

(взмывая руки к небу)

О, бог! Ведь раньше не давал ты сердцу биться;

(с горечью)

Зачем, зачем же ты позволил мне влюбиться!.. (противоречивые чувства)

(перемена)

Но, впрочем, это чувство, вижу, будет негой –

(со счастливой миной, торжественно)

Ее любовью буду я и оберегом!

****

Все, во что ты влюблен,

Оказалось модой.

Раб свободный наделен

Рабскою свободой.

****

Как жизни миг чудесный скор!

Взрастал цветок не день, не два…

Но вот, в минуту торжества,

Он – чудный – словно робкий вор,

Вдруг неожиданно расцвел!

И тут же сказочный бутон

К земле склонился как Плутон –

И Радамант его увел…

Но истина нашлась в одном:

Что жизнь окончилася сном.

****

…Средь темени я пробирался,

И чтобы лучше видеть мне -

Кострища пламень разгорался,

И черт там плавился в огне!..

Так! крылья вольности на взмахе

Обжег я и в огонь упал...

И – черн – средь пепла там во прахе

Остаток сердца мертвого лежал…

****

Люблю предвосхищенье бури,

Когда в застывшей тишине

Меня бы тучи обманули

И вдруг расплакались вполне.

Люблю раскатистые громы

И струй холодных водопад,

Когда небесный змий так рад,

Что гор тугие переломы

Осветит вдруг – и все мерцает,

И рык его меж гор летает.

Люблю вдыхать я в дебрях леса

Душистый запах ельника

И не скрывая интереса

Рассматривать вокруг себя

Все-все: кустарники и травы,

И живности любой красу,

И небо чистое вверху,

И древ кудрявые оправы,

И радоваться бесконечно,

Когда больной душе беспечно…

О, как же я люблю природу!

Ее гармонью и свободу

Я каждый час боготворю!

И лишь людей я не люблю…

****

Зачем толпа девиц за мною

Все ходят разом как один

С такой надеждою живою,

Как будто я их властелин?

Одной – одною вдохновенный –

Я верный буду до седин,

И шепчет голос обреченный:

Люблю одну, люблю один.

****

Топтать я стану сорняки

И каждому платить обманом,

Кто слабых бьет за пустяки

И скверну кто оправдывает саном.

****

Перед нею одною

Я готов на колени упасть

И с любовью святою

В ней одной раствориться, пропасть…

****

Да! Я счастлив был бы с нею! –

Мне нечего больше таить.

Но я – я любить не умею,

Она же – не в силах любить.

****

Я ангелом верным к ногам бы припал

И бога святого бы стал умолять:

Чтоб – тело исчезнет! – но дух продолжал

За духом любимой повсюду летать!..

****

Среди потоков исцеленья

Я выбрал самый верный ток:

Студеный, призрачный поток

От жизни лечит и рожденья

И в водах медленных его

Нет жизни, смерти – ничего!..

****

В безразличие немое

И в бесчувственный исток

Я впаду, как все живое,

Обниму сухой венок:

Близ могилы он положен –

Дань усопшему певцу;

Путь обратный невозможен,

Жизнь стремится лишь к концу.

****

День уходит, ночь перстами

Дол уставший теребит

И печальными устами

Тихо шепчет – чуть звучит

Шорох листьев… Но она –

И смиренна, и бледна –

Неподвижная лежит,

И молчит… молчит… молчит…

****

Озлаченные листвою,

Ветви темные растут

Под холодною луною,

Раскрывая свой этюд

В красках огненных и ярких,

Но печальных под луной.

И в нарядах страстно-жарких,

Древа дышат красотой.

Пышно ветви украшая,

Так является она,

Осень жизни роковая,

Передсмертная пора…

Древа ж листьями кичатся

И ее боготворят…

Пусть же, пусть же веселятся –

То последний их наряд.

****

Долго шел я сам, один,

Как суровый властелин:

Недовольный был собой,

Жизнью, миром и судьбой.

Но однажды встретил я

Безобразного раба.

Он не злился, не робел

И держать себя умел.

Удивленный, я спросил:

Раньше.. Раньше кем ты был?

Я рожден в семье рабов –

Мой удел судьбы таков.

Но запомни милый мой:

Ты обманут сам собой:

Жизни ценность тут и здесь:

Я блажен, радею весь

И, довольствуясь простым,

Вместе с тем я стал святым!

Ну а ты? Ты сам, один

Вечно мнимый господин!

Обращен в незнанье ты –

Веришь только лишь в мечты.

А меж тем перед тобой

Мир реальный, мир живой,

И вокруг добро и счастье –

Прояви ж свое участье!..

Тут я понял снова, вмиг,

Что признанья не достиг,

Что рабы бегут с рабами

И оправдывают сами

Слабость вечную свою

Перед правдой к бытию!

Светоч

Горжусь тобой и пред тобою преклоняюсь,

Мой дивный светоч бесконечно темных дней!

Я счастлив это говорить и не стесняюсь

Признать, мой друг, что лишь с тобой я стал сильней!

Когда остыла жизнь и виделась могила,

Ты вверила надежду - пыхнул фимиам,

И закурился он в отверстиях кадила,

И ладаном наполнился мой ветхий храм!

Я снова счастием и радостью беспечной

Расцвел, дышал, как ты, и только лишь с тобой;

Ты гений верный мой с душой чистосердечной,

Пленительна и разумом, и красотой!

И впредь, когда, страданьем живо отягченный,

Заплачу я навзрыд, устав от бытия –

Приди, о, светоч мой непревзойденный,

И поцелуй, и крепче обними меня!..

Анемоны1

І

Сидел весь печально-угрюмый

Адонис2 у мраморных склонов3:

Со шрамом, красивый и юный,

Смотрел на поля анемонов.

Колышутся тонкие стебли,

И, слабо держась, лепестки

Еще б непременно окрепли,

И долго б игрались они.

Однако подвержен ветрам

И орам4 их образ живой:

Слетели они по волнам

Воздушной стихии пустой,

Недолго алели цветки –

Унесены их лепестки.

И видя изменчивый тонус,

Запел так печальный Адонис:

«Убитый я в юности ранней,

На ложе песка распростерт:

Недвижима грудь и дыханье

Исчезло, и телом я тверд.

В борьбе на охоте суровой

Я пал, пораженный клыком,

Облившися кровью багровой, -

И вышел из тела потом».

«Пусть труп мой запрячут в латуке5:

По воле богини великой

Недолго мы будем в разлуке,

Объятые жизнью двуликой,

И только полгода мытарства –

Вернусь из подземного царства,

И Корой6 в цветок анемон

Я буду тогда обращен».

«Но речи мои недоступны,

Неслышимы в мире живых,

И плачет богиня… Преступны

Ей кажутся слезы других!

Ведь что ей страданья земные,

Тогда, как богиня, она

Бессмертна, и муки другие

Терпеть предстоит ей всегда!»

«Так, розы возникли младые

Из крови ее на песке,

И листья теперь их густые

Скрывают шипы на себе.

Из слез же богини моей,

Вернувшись из царства теней,

Теперь анемоны цвели,

Вставая из теплой земли».

«И в них узнавала Она

Любви неизменной росток,

И плакала вечно одна

Весной или осенью впрок.

И вечно теперь я рождаюсь

На несколько дивных минут:

С богиней лишь только встречаюсь,

И керы7 назад уж зовут…»

ІІ

О, символ быстротечной жизни, анемоны!

Вы и глубокая печаль, и смерть, и горе;

Вы будто ценности индейцев: галеоны8

Толпой вывозят вас, чтобы разбиться в море!..

Но вместе с тем же вы, и девственны и красны,

Где умер бог, в земле священной возросли,

И, скорбью полные – но в этом же прекрасны –

Все также быстро и беспечно умерли…

О да, пусть вечно будет так! И молодыми

Мы будем умирать во цвете юных лет,

Чтобы постигнуть мир и сущности иными,

Их становленье, не безжизненный скелет!

Тогда священными дарами жизни пленной

Мы насладимся, упиваяся, сполна,

Презрев и страсти, опороченные скверной,

И осторожности беспечного ума.

А перед смертью, будучи еще живыми,

Без сожаленья мы и страха пред творцом,

Руками красными и смертно-роковыми

Возьмем, подымем чашу жизни – и допьем!

____________

1 Означает одиночество, печаль. Греция - символизировал скорбь и смерть. Согласно легенде, возлюбленный Афродиты Адонис был убит диким кабаном, и неутешняя богиня превратила капли его крови в прекрасные цветы. Анемон является атрибутом Венеры и Гермеса и символизирует печаль, смерть, а также кровь Адониса, умершего на ложе из анемонов.

2 Адонис славился своей красотой: в него влюбляется богиня любви Афродита. Был пастухом и охотником на зайцев. Похвала муз охоте вдохновила его стать охотником. После смерти Афродита оплакивает его, убитого в юности на охоте вепрем, который ударил его клыком в бедро на Идалийской горе. По версии, в вепря превратился Арес (любовник Афродиты); либо Адонису отомстила отвергнутая им Персефона; либо это произошло вследствие гнева Артемиды. Афродита прятала его труп в латуке. По воле Афродиты он вернулся из подземного царства, превращен в цветок анемон; либо из крови Адониса возникли розы, а из слёз Афродиты анемон. Существует рассказ о том, что Афродита передала младенца Адониса на воспитание Персефоне, которая не пожелала потом с ним расстаться. Афродита и Персефона судились из-за Адониса, и Каллиопа рассудила, что они должны владеть им по половине года (Овидий. Метаморфозы X 525—559, 708—739, Плутарх. Почему божество медлит с воздаянием, 17, Бион. Плач об Адонисе, стр. 66 и пр).

3 тут: Идалийская гора (Проперций. Элегии II 13, 54).

4 О́ры, Хоры (др.-греч. Ὥραι, «Времена») — богини времен года в древнегреческой мифологии, ведали порядком в природе. Дочери Зевса и Фемиды (либо дочери Гелиоса и Селены). Стражи Олимпа, то открывающие, то закрывающие его облачные ворота. Их называют привратницами неба. Запрягают коней Гелиоса.В разное время насчитывалось разное число Ор, они также упоминаются под разными именами.

5 Салат, латук (лат. Lactuca sativa L.) — однолетнее либо двухлетнее растение из семейства Астровые, или Сложноцветные, огородная культура.

6 Персефо́на (др.-греч. Περσεφόνη) или Кора, в древнегреческой мифологии — богиня плодородия и царства мёртвых. Культ богини преисподней существовал в Пилосе ещё в микенскую эпоху. Невозможность объяснить имя Персефоны, исходя из греческого языка, заставляет предполагать, что Персефона является древней местной богиней, культ которой был распространён до вторжения греков на Балканский полуостров. У завоевателей греков культ Персефоны сливается с культом богини-девы Коры. Кора почиталась как богиня плодородия и, возможно, первоначально отождествлялась с богиней-матерью Деметрой. Дальнейшее развитие греческой религии превращает Персефону-Кору в дочь Деметры, но общность культа этих богинь сохраняется на протяжении всей греческой истории. Миф о похищении Аидом в поэмах Гомера не упоминается, что может объясняться его мистериальным характером. Персефона — дочь Деметры и Зевса (либо дочь Зевса и Стикс). Вскормлена Деметрой и нимфами в пещере. К ней сватались Арес и Аполлон. По мифу, вместе с ней росли девушки Афина и Артемида (Либо еще Афродита). Цветком Коры называют нарцисс.

7 Ке́ры (греч. Κήρες, у Гнедича Смерть) — олицетворение судьбы у древних греков; первоначально души умерших, сделавшиеся кровожадными демонами. Упомянуты в «Илиаде» (XVIII 535), «Одиссее» (XII 157; XIV 207; XV 235), в «Аргонавтике» Аполлония (I 683 и др.). Божества смерти, рождены Нюктой. Приписываемое Гесиоду стихотворение описывает Кер как уродливых страшилищ, мрачных, со скрежещущими зубами, обрызганных кровью, спорящих друг с другом за павших на поле битвы, которых кровь они высасывают. Изображение Керы позади Полиника было на ларце Кипсела. Позже Керы были отождествлены с эриниями. Иногда Кера описывалась как единственная богиня, персонифицирующая насильственную смерть; она была дочерью Никты (Ночи) и Эреба (Мрака).

8 тут: Манильские галеоны или галеоны Манила — Акапулько (исп. Galeones de Manila-Acapulco) — входившие в состав флота Индий испанские торговые галеоны, с 1565 года (плавание Урданеты) до начала XIX века ежегодно курсировавшие через Тихий океан между Манилой (Филиппины) и Акапулько (Мексика). Именно этим маршрутом осуществлялась связь Испанских Филиппин с испанской метрополией. Испанцы использовали тяжеловооруженные галеоны для перевозки больших грузов на дальние расстояния. Ежегодно Казначейский флот вывозил перуанские и мексиканские ценности из Карибского моря в Испанию. Конец данным рейсам положила Мексиканская война за независимость, которая привела к отпадению Мексики от Испании.

****

Порою мне кажется проще,

От козней отбившись напрасных,

Упрятаться в тисовой роще

Средь ягод и листьев несчастных.

Чтоб в юрком смиреньи пред вечным

Утешить стенающий дух,

Который бы стал бесконечным,

Увидев природу вокруг.

Асоп

Спускаясь по мраморным склонам

Святилищ и храмов седых,

Внизу по раскинутым кронам

Заметил я чащи лесных

И массу плодовых деревьев,

И будучи жаждой томим,

Я двинулся в гущу растеньев

Со стоном и плачем глухим.

В той дикой извилистой Роще

В ручье прохлаждающих вод

Сидит тихо ноги полощет

Кудрявый и юный Асоп.

Обидой он ранен Зевеса –

Печально Асопа чело:

Сидит он под кровлею леса,

Повержен перуном его.

Подражание Маяковскому

Дата добавления: 2015-07-16