Глава 17 Час испытаний

В тот день Макарий с утра почувствовал на сердце тяжесть, а это не предвещало ничего доброго. Что их с детьми ожидало сегодня, он не ведал, но то, что для них пробил час испытаний, не вызывало сомнений. Нужно было что-то предпринять, что-то сделать, чтобы преодолеть, пройти через любые невзгоды, которые, возможно, выпадут сегодня на их долю. Макарий усиленно, напряженно размышлял о том, как быть, но ничего не приходило в голову. Тогда он закрыл глаза, замер и обратился к Богу в своем сердце, ему нужен был совет свыше. Через минуту после этого к окну подвала подлетела птица и стала щебетать, будто хотела что-то сказать. Пашка глазел в окно на птицу и стучал пальцами по стеклу, а Ксюша играла с глиняными фигурками животных, вылепленными Макарием.

И Макарий услышал будто шепот осенних листьев:

"Когда приходит испытаний час, ты с песней встреть его, поскольку песня любую скорбь способна растворить".

- Дед Макар, ты говорил, что зверей понимаешь. Вот птичка прилетела к окну, о чем она чирикает? - спросил Паша.

- Она сообщает нам, детки, о том, что скоро выпадет снег, и что мы тогда отправимся в путь домой. Там нас уже ждут лесные звери, которые готовятся к празднику. Но прежде мы должны пройти испытание. Кто его выдержит и не заплачет, того ждут подарки, а кто заплачет, того не пригласят на торжество и ничего не подарят.

- Я не заплачу, - запетушился Пашка, - я сильный и ничего не боюсь!

Ксюша молчала, тогда Макарий отвел ее в сторонку и шепотом на ухо произнес ласковым голосом:

- Ксюшенька, ты уже взрослая девочка, и я скажу тебе откровенно. Сегодня у нас может случиться испытание. Я еще не знаю, что с нами произойдет, но я знаю, убежден, что мы победим и уйдем отсюда. Мы должны быть сильными и не сдаваться.

- Что же нам делать, дедушка Макар? - спросила Ксюша.

Макарий прижал к себе детей и сказал:

- Чтобы пройти через все невзгоды и победить любые скорби, мы должны петь. Будем сегодня петь песни и не останавливаться, тогда мы преодолеем все без слез. Ну что вы, ласточки мои, готовы?

- Готовы, - в один голос протянули Ксюша и Паша.

- Тогда начинайте, а я подхвачу. Но прежде хочу вас порадовать, что скоро к нам пожалует мой большой друг, медведь Бурый. Он нас и увезет в лес, на рождественский праздник.

- Откуда вы знаете? - спросили дети.

- Об этом мне птица поведала. Так что поедете в лес на Рождество, как короли, на медведе. Вы ездили когда-нибудь на медведе? Нет, так вот прокатитесь на этом дубравном звере с ветерком. Вот уж будет путешествие так путешествие, потом вам никто не поверит, что вас медведь-голубчик на своей спине из неволи спас!

То, что выпалил о медведе Макарий, поразило его самого, будто слова сами полились из него, а он только слушал сам себя и удивлялся. Единственное, что он страстно желал, так это чем-то удивить детей, порадовать здесь и сейчас, чтобы настроить их на волну силы, радости, веры, и вот пришло такое откровение, что Бурый придет за ними. Вот уж действительно чудеса!

Дед Макар и дети пели, когда вдруг с шумом распахнулась дверь подвала и в него ввалились двое мужчин, схватили Ксюшу и поволокли за собой к выходу. Макарий крепче прижал к себе Пашку, с отчаянием смотревшего на исчезающую Ксюшу, которая с раскрытыми от страха глазами продолжала петь дрожащим голосом.

Макарий с Пашкой стояли посередине подвала и пели как можно громче, чтобы Ксюша могла их слышать там, наверху, где, вероятно, она сейчас находилась.

А девочку тем временем отвели в комнату, где на камеру снимали истязание ребенка для устрашения родителей, которые все еще не заплатили выкуп и тянули с выплатой денег. Ей отрубили палец, а она пела, сквозь слезы, текущие из ее глаз ручейками. Это маленькое сердце проходило через весь этот ужас с мужеством и песней. Ведь она обещала Макарию петь и не сдаваться, и она из последних сил выполняла уговор.

В подвал Ксюша зашла медленно, шатаясь, пряча за спиной отрубленный палец, перемотанный грязной тряпкой, которая уже обильно напиталась кровью. Она тряслась как осиновый листок, лицо было белым как снег, глаза залиты слезами, а губы ее бормотали слова песни без мотива: "Хорошо живет на свете Винни-Пух".

- Дедушка Макар, я не плачу, слезы сами текут. А я не плачу, - проговорила она, стараясь показать, что намерена исполнить уговор до конца.

- Ну что ты, ласточка моя, - проговорил Макарий, подлетев к девочке и обняв ее. - Я и сам вижу, что ты не плачешь. Это просто водичка. Ты победила, Ксюшенька, все будет хорошо. Мы все преодолели. А ну-ка присядь сюда.

Макарий повел девочку к топчану, она качалась, по всей видимости, ее тошнило и у нее кружилась голова. Кровь капала на пол.

- Давай-ка приляг, все будет хорошо, - и шепнул ей на ухо, - Пашке только не показывай.

И потом, обращаясь к Пашке, Макарий прикрикнул:

- А ты что это примолк? А ну-ка пой, не то на праздник не попадешь. Вот становись к окну и громко пой, чтобы тебя услышали птицы на улице, полетели и рассказали лесным зверям, что Пашка выдержал испытание.

Мальчик забрался на топчан и принялся петь в окно, силясь это делать как можно громче и стараясь как можно выше подняться на носочках, чтобы его услышали птицы. Он понимал, что происходит что-то горькое, страшное, но он настолько желал оказаться на празднике, что думал только о нем, а главное слушался деда Макара, которому безгранично доверял и рядом с которым можно было ничего не бояться.

- Полежи, моя ласточка, - ласково произнес Макарий, - испытание твое сейчас закончится.

- Я мечтала научиться играть на пианино, - призналась Ксюша, всхлипывая. - А теперь у меня нет пальчика. Моя мечта не исполнится.

- Ну что ты, Ксюшенька, ты будешь обязательно играть на пианино, выступать на конкурсах и даже будешь получать призы. Только представь, как ты в красивом, пышном, нарядном платье на сцене за пианино, сотни, тысячи глаз смотрят на тебя. Прекрасный зал залит огнями, на сцене стоят очаровательные цветы, все ждут твоего выступления. Не испугаешься? Нет, я знаю, ты смелая. А насчет пальчика не бойся, мы что-нибудь придумаем.

И тут его посетило откровение, подобно молнии, как справиться с этой бедой. Макарий поднялся и стал плевать на свой палец, стараясь стащить обручальное кольцо. Это была единственная ценность, за которую он намеревался выменять отрубленный пальчик Ксюши. Кольцо не снималось, слишком давно оно сидело на пальце и вросло в кожу. Наконец он освободился от него, подошел к двери и стал в нее сильно стучать. Дверь распахнулась, и Макарий принялся уговаривать истязателей продать ему отрубленный палец, протягивая свое обручальное кольцо - единственное материальное напоминание о том, что у него была семья: жена, сын и еще дочь, которую он никогда не видел. Но разве Ксюша и Пашка не его дети?

Кольцо у него забрали, дверь затворилась. А через некоторое время вновь открылась, и обрубок был брошен на пол подвала. Макарий поднял его, вымыл в молоке, которое осталось от обеда, и сел рядом с девочкой.

- Ну-ка давай свою ручку, сейчас мы приладим твой пальчик на место.

Ксюша глядела на все происходящее, на действия Макария безучастно, потому что уже потеряла силы сопротивляться боли и ужасу, которые невероятной тяжестью навалились на нее.

- Не смотри, ласточка моя, закрой глазки. Тебе не нужно это видеть.

Макарий размотал тряпку, где виднелся кровоточащий обрубок, и приставил отсеченную часть.

- Ну вот теперь все на месте. Будет так, как и всегда, будто и ничего не было, - приговаривал он, заматывая палец куском материала, оторванного от своей рубахи. - Будешь ты играть на пианино, и будет твой пальчик слушаться лучше, чем прежде. А сейчас поспи, Ксюшенька, отдохни. Тебе нужно отдыхать, а пальчик твой начнет прирастать, заживать, боль станет уходить, а силы будут приходить.

Так приговаривал Макарий, сидя рядом с Ксюшей, держа ее больную ладонь в своей руке, а другую руку возложил девочке на лоб.

Пашка, устав от пения, задремал и прилег на другом топчане. А Макарий все приговаривал, держа больную руку Ксюши:

- Боль уходи, пальчик заживи, стань как прежде сильным да здоровым.

На следующий день Ксюша была бледной и истомленной, всю ночь она вскрикивала во сне, а Макарий не отходил от нее, не отпускал больной руки. Он знал, что назавтра пальчик основательно заживет, хотя это было невозможным, но это должно было случиться, ибо через него в девочку лилась божественная энергия, способная совершить любое чудо. И как ни странно, ночью Макарий, напевая тихонько песни-приговоры о том, что пальчик заживет, на мотивы, приходящие откуда-то, думал совсем о другом. Он пытался вступить в мысленную связь с Бурым, но пока ничего не получалось.

Как только Ксюша очнулась от тяжелого забытья, Макарий, приветствовал ее:

- Здравствуй, победительница, с добрым утром! Как ты себя чувствуешь, ласточка моя?

- Хорошо, дед Макар, - выдавила из себя Ксюша, стараясь казаться бодрой.

- Молодец, так держать! А ну-ка давай посмотрим, что у тебя с ручкой.

Ксюша с ужасом смотрела, как Макарий освобождал ее палец от повязки, кровь присохла, и он бережно, стараясь не причинить ей боль, отделял тряпицу от пальца.

- Ну вот и все, давай его помоем молочком и поглядим.

Во время всей процедуры Ксюша широко открытыми глазами глядела то на палец, то на Макария, до конца не веря, что палец может быть срастись.

- Видишь, все на месте, осталась только белая каемочка. А теперь пошевели. Не бойся, моя ласточка, смелее.

И произошло чудо, пальчик двигался как ни в чем не бывало! У девочки выступили слезы счастья, и она, запинаясь, заикаясь, стала благодарить Макария.

- Спасибо вам, дедушка Макар, вы действительно волшебник. Простите меня, что я не верила во всякие чудеса, о которых вы нам рассказывали. Но теперь я убедилась, что все, что вы говорите, истинная правда, - выговорила Ксюша и разрыдалась.

- Что ты, радость моя, не извиняйся, я еще не волшебник, Ксюшенька, я еще только учусь, но чудеса творить может каждый человек, если откроет в своем сердечке Любовь-солнышко. А ты поплачь, поплачь, все плохое уже позади. Ты прошла испытание и теперь пора нам собираться в дорогу.

Пашка наблюдал за происходящим в последние сутки молча и смиренно, будто понимал, что не нужно ни о чем спрашивать и не нужно ни во что вмешиваться.

Дата добавления: 2015-07-16