Первое расставание

Два часа дня. Пошёл к Ксюше и столкнулся с ней у дверей её комнаты. Какое-то серое лицо, отсутствующий взгляд. Потрогал её лоб, сжал ладошки, заглянул в глаза.

- Что с тобой? Заболела? На тебе же лица нет!

- Ничего, я вполне здорова, - Ксюша отвернулась и хотела вернуться в комнату, но я задержал её руки, притянул к себе, а она, словно ребёнок, вдруг наклонилась лицом к косяку двери и заплакала. Я растерялся от неожиданности и стал успокаивать. Постепенно её плечи перестали вздрагивать. Попытался повернуть к себе, но она отворачивалась и прятала от меня заплаканное лицо.

- Что случилось? - повторил я вопрос.

- Я на майские еду домой.

- Зачем?

- Не спрашивай, я всё равно не скажу.

Слова резанули по сердцу, словно меня ударили по лицу, но пришлось проглотить обиду, да и не время было обижаться.

- Что-то случилось дома? - попытался выяснить я.

- Пришло письмо. Мама просит, чтобы я приехала.

- Когда ты его получила?

- Только что.

- Девчонки что-нибудь знают?

- Нет, я им не говорила. Да их и нет.

- Так что всё-таки случилось?

- Я не скажу тебе, не проси, - отвечает она с той же безапелляционностью.

- Когда уезжаешь?

- Завтра.

Открыла дверь, мы зашли в комнату. Прошла к окну, повернулась. Я прошёл следом и встал радом, заглянул в глаза, пытаясь в них прочесть ответ, но Ксюша отвернулась.

- Слушай, поедем в город! Ты всё равно сегодня ничего делать не сможешь, а одной тебе, в таком состоянии, оставаться нельзя.

- А ты что, думаешь помочь? - с усмешкой в голосе спросила она, взмахнув сеткой ресниц и опалив меня блеском своих зрачков.

- Постараюсь, - как можно спокойнее, ответил я.

- Мне абсолютно всё равно. Только, может быть, не стоит? - она подняла глаза, словно удивляясь моей настойчивости.

- Нет, стоит, - сдержанно, но твёрдо ответил я.

- Как хочешь.

- Сейчас без десяти три. Я схожу в институт, надо согласовать варианты по проекту мостового перехода, а в пять зайду за тобой. Съездим в город, заодно и зайдём к твоей тётке. Она будет дома?

- Будет. Она всё время дома.

- Вот и хорошо. Займись чем-нибудь, я вернусь быстро.

Через час я разделался со всеми делами и зашёл за Ксюшей. Вечер был на редкость безалаберным, но главное, я не дал ей скучать и отвлёк от тягостных дум. Мы вели себя, как дети. Бродили под дождём, шли с одного сеанса кино на другой, болтали о пустяках. Мне радостно было видеть снова смешинки в её глазах, которые так её красят, и этот лукавый взгляд из под длинных ресниц с милой улыбкой на лице, маленький ротик с пухленькими губками и белыми, ровными зубами. В такие минуты она становилась особо близкой и родной. Но как я не любил холодность её глаз, отчуждённость и скрытность, глупое упрямство и злое самолюбие. Я готов был возненавидеть её в такие минуты, но мог всё простить, когда она была проста в обращении, пусть даже строга, но открыта.

Я ушёл поздно вечером, унося на губах теплоту её губ.

И вот первое расставание, правда, ненадолго. Мне грустно, а у Ксюши весёлое приподнятое настроение. Видно вчерашняя прогулка, да и прошедшая ночь, успокоили её. Время около девяти вечера. Валя с Любашей собираются в кино, Нина где-то у подруг, Ксюша укладывает чемодан. Болтаем о пустяках.

Я предложил поехать на вокзал сразу же, сдать чемодан в камеру хранения и погулять до отхода поезда. Ксюша отказалась. Я не первый раз слышу от неё эти слова «не надо», произносимые с ровной интонацией, взглядом в сторону и чуть наморщив лоб. Потом быстрый взгляд на меня, словно проверяя мою реакцию на её слова. Я не стал возражать.

Девочки ушли, я сел к столу. Ксюша выключила свет, его было достаточно и от уличного освещения, встала рядом и пристально посмотрела на меня, словно хотела прочесть мои мысли. А мне было как-то не по себе, словно я в чём-то провинился перед ней. Она взлохматила мои кудряшки, потом взяла моё лицо в ладони, подняла вверх, заглянула в глаза и рассмеялась. Прижала мою голову к своей груди. Я явственно ощутил, как там бьётся сердце, и обнял её.

Не хотелось ни о чём думать, было жгучее желание, чтобы эти минуты длились долго-долго. Очень хотелось верить, что этот её порыв искренен, что настоящее и большое чувство уже где-то рядом. Учащённо забилось сердце. Я поднял голову, мне очень хотелось поцеловать её, но вдруг смутился, встретив её взгляд, с искринками в глазах, и улыбку на лице. Преодолев неожиданное смущение, я поднялся, нашёл её губы и стал жадно целовать, не в силах остановиться, а она, не менее пылко, отвечала мне.

Двери вдруг открылись, раздался голос Вали:

- А нам не повезло, билетов нет.

Вспыхнул свет. Мы стояли посреди комнаты, как нашкодившие дети. По крайней мере, я чувствовал себя именно так. Когда девочки разделись и ушли в буфет, я, как бы констатируя факт, сказал:

- Они, наверное, догадались.

На что Ксюша спокойно ответила:

- А они уже знают.

На вокзал мы поехали все вместе. Долго стояли в тамбуре вагона, болтали о чём-то, и было грустно. Когда до отхода поезда осталось менее пяти минут, девочки вышли, а я страшно разволновался, не решаясь поцеловать Ксюшу, потом неловко обнял, прижал к себе и поцеловал в холодные губки.

- До свидания, Ксюша, - мой голос чуть дрогнул.

- До свидания, - как эхо, повторила она.

Я соскочил с подножки, поезд тронулся. Как мне хотелось говорить при расставании только эти слова и никогда «Прощай!». Как мне хотелось закричать во весь голос: «Она моя! Она будет моей!» - закричать и заставить всех поверить в это. Вот только, прежде всего, я должен убедить в этом её. «Как много ошибок совершает человек, прежде чем находит свою дорогу и свою любовь! Сколько ошибок, обид, несправедливостей отделяет нас от встречи со своей половинкой! Как же сделать так, чтобы она поверила в прочность наших отношений? - думал я под тряский стук трамвайных колёс, возвращаясь с девчонками в общежитие. - Что сделать мне, чтобы она полюбила меня?»

«ОБГОНЯЮЩАЯ ВЕТЕР»

С утра кроптел над чертежами. Устал, но проект закончил. Сдал где-то около пяти. Вернулся в общежитие, завалился на койку. Ребят не было. Чтобы как-то развеяться, включил приёмник. Совершенно случайно попал на начало радиопередачи по повести Кудиевского «Обгоняющая ветер». Повесть взволновала меня, я слушал радиопередачу, затаив дыхание, волнуясь и переживая вместе с её героями.

«Говорят звёзды, которые гаснут, светят нам ещё тысячи лет, а бывает такая любовь?» - спрашивает девушка влюблённого в неё юношу. Он моряк, она дочь моряка. Их любовь взаимна, но, как непременное условие своей любви, девушка требует от юноши сделать выбор между ней и морем.

Юноша, оказавшийся по болезни в доме отца девушки, шкипера шхуны, на которой он плавал, искренне полюбил Марию, но с не меньшей силой он любит и свою профессию. Возвращается шхуна, и юноша говорит девушке, что не может бросить море, и снова уходит в рейс. Происходит тяжёлое объяснение, но тверда Мария в своих убеждениях, слишком много отняло море у неё и её близких. Происходит разрыв. На утро на шхуне не оказывается Фёдора, моряка давно влюблённого в Марию, а, вернувшись после рейса, юноша встречает Марию вдвоём с Фёдором Невыносимой становится для Алексея жизнь на шхуне, и он уходит с неё. Осунулся старый шкипер, отец Марии, горячо желавший им счастья. С болью в сердце он говорит Алексею на прощание: «В жизни, как и в рейсе, иногда лучше не становиться на якорь, чтобы потом не рубить цепи». По дороге на станцию слышит Алексей прерывистое дыхание за спиной и родной близкий голос: «Алёша! Остановись!» - но он идёт дальше, не оглядываясь.

Через много лет, когда у Марии уже было двое детей, а Алексей стал капитаном дальнего плавания, они случайно встретились у старого шкипера, куда Алексей приезжал почти каждый год. Не мог он забыть Острой косы, на которой встретил девушку в матросской тельняшке.

И вот они снова на Острой косе. Твёрдо посмотрел моряк в глаза Марии. Нет, не изменилась для него Мария.

«Почему ты тогда не оглянулся»?- спрашивает Мария.

«Я не верю в счастье, ради которого надо оглядываться назад», - отвечает убелённый сединами капитан.

«У каждого в жизни бывает попутный ветер, не стоит бояться его, а я испугалась, - словно оправдывая себя, говорит Мария, и, глядя на Алексея, добавляет: - А ты поседел!»

«Одиночество всех красит одним цветом», - отвечает он.

На следующее утро он уезжал из рыбацкого посёлка на рейсовом катере, морем. На Острой косе он увидел два белых пятна: платье Марии и борт старой шхуны. Глаза подёрнуло пеленой, и привычно опустилась в карман рука за другом странствий, старой трубкой. Но вдруг заскорузлые пальцы сжали хрустящий комок. Он вынул из кармана сложенный вчетверо лист бумаги. Это было письмо Марии, что она положила перед отъездом в карман его кителя. «… Никогда не надо ненавидеть то, что приносит тебе счастье, - писала Мария, - звёзды, которые гаснут, светят нам ещё тысячи лет. Бывает такая любовь!»

Той ночью я долго не мог уснуть. Ворочался, испытывая что-то созвучное переживаниям героев повести, хотя на первый взгляд ничего похожего на наши взаимоотношения с Ксюшей в этой повести и не было, но тем не менее… Как хотелось такой же большой любви! И было больно за Марию, совершившую ошибку на всю свою жизнь. Но как часто бывает, что кто-то из двоих, или оба сразу, не разберутся в своих чувствах, считая то, что происходит между ними, ещё не главное в их жизни, и в итоге счастье проходит мимо.

«Как хочется научиться понимать людей, и как хочется, чтобы поняли и тебя! - думал я, ворочаясь в постели. - Но кто из нас заблуждается? Может быть, для меня это не главная дорога, а может быть, Ксюша уходит с главной дороги на просёлок?»

Сегодня она приезжает. Волнуюсь страшно, но на вокзал не поехал. Ждал, считая минуты, сидя у окна своей комнаты.

Воскресенье. На улице теплынь, никак не менее двадцати. Почти все из общежития расползлись кто куда. Еле выдержал, чтобы не рвануть сразу, когда увидел её у входных дверей. Выждал минут десять, от силы пятнадцать, на большее терпения не хватило. Стучу в дверь, вхожу, вижу Ксюшу с улыбкой на лице. Ну, значит, дома всё утряслось. Чувствую, что встрече рада. На окне в банке большой букет тюльпанов.

- Из дому? - спрашиваю, показывая на цветы.

- Ты представляешь, перед отъездом Тонька, моя младшая сестра, потащила меня в степь, а там море тюльпанов! Такая красотища! - Ксюша отобрала из банки семь наиболее ярких бутонов и протянула мне.

- Бери, это тебе.

Теряюсь от неожиданности, никогда ранее ни одна девушка не дарила мне цветы.

- Спасибо, - отвечаю сдавленным голосом, - ты пока поставь их, я заберу, как буду уходить.

Девчонки, понимая моё состояние, быстренько собрались и ушли. Ксюша посадила меня на стул, встала сзади и обняла за шею. Потом взъерошила мои волосы и шепнула на ухо:

- Ты сегодня долго не уйдёшь отсюда…

Взаимным ласкам не было конца, мы словно изголодались…

Стоим у окна в коридоре на нашем этаже. Состояние какое-то непонятное. Пытаюсь в себе разобраться.

- У тебя сегодня такое отличное настроение, а я сдал экзамен, а настроение совершенно обратное твоему.

У Ксюши на лице обворожительная улыбка.

- Ой, Серёжка, отвернись, у тебя такое выражение лица, как посмотрю, меня смех душит.

Я удивлённо и несколько обиженно смотрю на неё, а она смеётся ещё заливистей, зажимая рот ладошкой.

- Мне бы хотелось встретиться с тобой лет через десять.

- А мне нет.

Удивлённый взгляд.

- Почему?

- Если ты говоришь о встрече через десять лет, значит, ты не веришь, что мы будем вместе, а я не люблю встречаться с девчонками, с кем расстался когда-либо.

- А я бы хотела встретиться. Помнишь, я рассказывала тебе о моей первой любви? Так вот, год назад мы, случайно, встретились в поезде. Он был с женой, познакомил меня с ней. Вспомнили про школу. Нет, серьёзно, неужели ты не хочешь встретиться? Вот так, где-нибудь на совещании, - она мечтательно с улыбкой подняла глаза вверх.

- Думаю, что так мы не встретимся.

Перевела на меня глаза.

- Отчего ты так считаешь?

- Не знаю. Но при всём моём развитом воображении я не могу представить эту встречу. Может быть, в первую очередь, потому, что я надеюсь на другое развитие событий.

Замолчали. Взяла меня за руки. Продолжаю, как бы в раздумье, сжимая её ладони:

- Но если всё-таки так случится, и мы расстанемся, я напомню тебе о себе. Когда-нибудь ты получишь бандероль.

- Бандероль? - удивление на глазах Ксюши.

Я не отвечаю.

- Ты развернёшь её и вынешь книжку, - мне хотелось сказать, что эта книга будет про неё, но я постеснялся сказать об этом и продолжил: - Не знаю почему, но мне кажется, что я способен написать что-то. Эту потребность излагать на бумаге свои мысли я испытываю давно, и очень хотел бы попробовать себя в литературе.

- Что ж, я с удовольствием бы почитала то, что ты когда-нибудь напишешь.

- А ты веришь в это?

- А почему бы нет?

Помолчали.

- Но если всё-таки так случиться, что мы расстанемся, в этом виновата будешь только ты.

- Почему только я? - вскинулась Ксюша.

- Извини, но ты легкомысленна. Ты как-то очень легко относишься к взаимоотношениям с мальчишками, - Ксюша делает попытку возразить, но я останавливаю её: - Ты привыкла жить в ореоле симпатий. Твоему самолюбию льстит, что есть в вашей группе паренёк, который влюблён в тебя с первого курса и на других девчонок не обращает внимания. Про другого парня ты говоришь: «Я ему нравлюсь». Ты даже сама не замечаешь, как это неблаговидно смотрится со стороны.

- А что здесь такого?! - возмущается Ксюша. - Любой девушке приятно осознавать, что она нравится ребятам. Я же не хожу с кем попало!

- Да, не ходишь, но ты способна встречаться так просто, и тебя это ни сколько не тяготит.

- Боже упаси! Словно так никто не делает! Да и ты, по-моему, до меня встречался и не с одной девчонкой. Скажи, нет?

- Встречался. Но с тобой у меня всё иначе! Мне не нужна никакая другая!

- А я тебе заранее прощаю, если ты встретишь другую девушку.

- Не будет этого! - убеждённо ответил я. - Раньше я считал, что мне достаточно только твоего согласия встречаться со мной. Теперь я знаю, я убеждён, мне этого мало. Всё, что происходит между нами, для меня только начало, которое не может оборваться так просто, ты мне нужна вся целиком, а не какими-то половинками, мне мало только поцелуев и объятий, этих встреч от случая к случаю. Я хочу, чтобы ты была постоянно рядом со мной. Всю мою жизнь. Я тебя никому не уступлю.

Ксюша молча слушала, спрятав лицо у меня на груди. Потом подняла голову.

- Ты знаешь, что сегодня сказала мне наша Валентина?

- Что?

Она замялась.

Ну, говори, говори.

- Тебе, говорит, не такой нужен.

- А ты как считаешь?

Пожала плечами.

- Я не думала об этом.

Вечером опять был у неё. Сидели, разговаривали. Потом меня вызвали к телефону, а когда вернулся, Ксюша успела прилечь. Приподнялась на постели.

- А я уже прилегла, - и улыбнулась, сверкнув беленькими зубками. Извиняющимся тоном, как-то по-детски, добавила: - Серьёзно, я так устала! - и снова легла, закрыв локтем глаза. Потом отняла руку и жестом пригласила меня сесть рядом.

Подвинул стул к кровати и сел. Было неудобно перед девчонками сесть к ней прямо на кровать, хотя именно это она и предлагала мне сделать. Любаша с Ниной занимались у окна, а я смотрел на откинутую голову Ксюши. С белым фоном стены резко контрастировали её вздёрнутый носик, полуприкрытые длинными ресницами глаза, пухлые детские губы, маленькие ручки, заброшенные за голову и, как бы в изнеможении, опрокинутые на подушку ладошками вверх.

Смотрел и не мог оторваться.

Дата добавления: 2015-07-16