Небеса прошлых жизней

Я возвратилась из Флориды с твердым намерением продолжить свое исследование (как я громко окрестила то, чем занималась последнее время). Я также получила от Нормана длинный список книг для обязательного прочтения. Я читала и читала: книги доктора Мильтона Эриксона, считающегося общепринятым авторитетом в области гипноза, книги по нейролингвистическому программированию и, конечно же, книги по прошлым жизням и регрессионной психотерапии. Чтобы исполнить обещание, данное Норману, я нашла в Филадельфии гипнотерапевта, согласившегося обучать меня основам гипноза.

У Патрика и Кэти я взяла адрес доктора Вулгера и написала ему письмо, в котором сообщила, как высоко я ценю его книгу, а также рассказала немного о своем скромном опыте изучения воспоминаний о прошлых жизнях у детей. В конце письма я высказала надежду на то, что когда-нибудь мы сможем встретиться. В ответ доктор Вулгер прислал мне расписание своих семинаров. В списке числился недельный семинар, который он собирался проводить летом в одном из красивых уголков северной части штата Нью-Йорк. У меня не было никаких сомнений – я решила в нем участвовать!

В конце июня я забросила детей к матери и продолжила путешествие к границе Вермонта. Семинары проводились в большом обветшалом доме у озера – в тихом месте, где не было телефонов и прочих отвлекающих от регрессий в прошлые жизни факторов. Я присоединилась к группе из пятидесяти человек, в состав которой входили терапевты, психиатры, социальный работник, юрист, преподаватели, акушерка и учитель йоги из Коста-Рики. Я очутилась в раю прошлых жизней. Целую неделю я занималась тем, что проводила регрессии для других, отправлялась в регрессии сама и беспрестанно говорила о прошлых жизнях.

Мы наблюдали за Роджером, демонстрирующим свои техники на членах группы и проводящим принципы своей книги в жизнь. Я видела, как участники семинара испытывают самые разнообразные эмоции и чувства, проходя через регрессии в прошлые жизни. Они плакали, стенали, смеялись и катались по полу всю неделю. Я не переставала удивляться тому, как глубоко уходили люди в свои истории из прошлых жизней и насколько элегантны и отточены были техники индукции Роджера. Он редко прибегал к формальной гипнотической индукции, вместо этого он использовал образы, ключевые возвращающие мысли и фразы (историю жизни), телесные симптомы и чувства в качестве мостов к историям прошлых жизней. Поскольку эти воспоминания состоят из нескольких компонентов – ментального, эмоционального и физического, – человек, закрыв глаза и сфокусировавшись на одном из них, вызывает воспоминание о своей истории из прошлой жизни.

Например, если кто-нибудь описывает свою проблему как: «Я никогда не чувствую себя в безопасности», Роджер предлагает этому человеку повторить фразу несколько раз, сосредоточив все внимание на дыхании. «Я никогда не чувствую себя в безопасности. Я никогда не чувствую себя в безопасности. Я никогда не чувствую себя в безопасности. Я никогда не чувствую себя в безопасности» – с этим повтором образы и чувства начинают устремляться в сферу осознания пациента, обретая свою собственную жизнь и сплетая в живой рисунок истории прошлой жизни. То же относится и к чувствам: пациенту предлагают «придать слова чувствам и повторять эти слова до тех пор, пока образы, принадлежащие соответственной истории, не начнут приходить на ум».

Наконец я полностью поняла работу того механизма, с помощью которого Норман получил доступ к памяти моих детей тогда, на кухне. Он воспользовался техникой наведения моста, когда произнес: «А теперь расскажи, что ты видишь, когда слышишь те громкие звуки, которые пугают тебя», а затем: «Закрой глаза и скажи мне, что ты видишь, когда чувствуешь страх перед огнем». Он использовал эти страхи как сенсорные сигналы, как мосты, переброшенные в прошлые жизни.

Вскоре у меня появилась возможность экспериментировать с этими методиками собственноручно. В конце семинарской недели мы разбились на пары и начали работать с партнерами. Мыс напарницей отыскали тихий уголок, и я легла там па подушки, брошенные на пол. Она предложила мне выбрать предмет беспокойства и описать его. Я хотела работать и потому решила рассказать ей, какую неловкость я испытываю, когда Роджер обращается лично ко мне, адресуя свой вопрос всей группе. Я всегда боялась публичных выступлений любого рода. Напарница предложила мне развить эту мысль, и я перешла к тому, что с самого детства я чувствовала, что не вписываюсь ни в какую группу. Я всегда была чужаком в любом обществе. «Вписаться» всегда было для меня проблемой, и эта неспособность вызывала чувство неловкости во многих ситуациях. Воспользовавшись этим ключом, женщина сказала мне закрыть глаза и все время повторять: «Не вписываюсь, не вписываюсь».

«Не вписываюсь. Не вписываюсь. Не вписываюсь» – образы начали формироваться. «Не вписываюсь, не вписываюсь». Очень скоро я оказалась в ином теле, в ином времени. Я увидела себя в образе мальчика лет двенадцати, сидящего на жесткой деревянной скамейке в квадратном примитивном здании. Это была школа. Моя одежда была грубой, старой и бедной. Рядом со мной сидели другие мальчики. Тут же я решила, что все это происходит в конце восемнадцатого века в Пенсильвании в религиозной общине – возможно, Эймиш. И я поняла, в чем проблема – я была сообразительным ребенком с живым воображением и, конечно же, чувствовала себя не на месте в этой строгой общине, среди ее богобоязненных членов. Войдя в это видение, я обнаружила, что мальчик мечтает о чем-то своем, почти не замечая протяжный, заунывный голос учителя.

Внезапно я почувствовала обжигающую боль от удара по рукам, возвратившую меня к тусклой действительности. Зануда-учитель прошелся розгой по моим рукам. Я чувствовал, как горят мои руки, но это ни в коей мере не могло сравниться с душевной болью. Что я делаю здесь? Я не вписываюсь в эту обстановку. Почему я остаюсь здесь? Я ненавидел эту подавляющую жизнь, держащую в узде мой дух и запрещающую самовыражение. Эти ограничения убивали меня.

В следующей сцене я взбирался вверх по черешне. Я не только видела это, но и ощущала неровную кору дерева под своими пальцами. Я также ощущала веревку из конопли, переброшенную через плечо. Я принял решение. Я не отступлюсь от него. И я начал плакать. Я испытывал чувство вины, думая о своих родителях. Я молился, чтобы они простили меня и чтобы простил меня Бог. Я ощутил грубую веревку, наброшенную на мою шею. Я уже собирался прыгнуть вниз с ветви, но тут меня отвлекла боль, которую я еще испытывал в руках после того, как учитель протянул меня розгой. Ощущение изменилось, в руках появилось покалывание, они были живыми. Сквозь них проходила такая энергия, что они начали болеть. Я прыгнул, и мой последний вдох был прерван петлей, затянувшейся вокруг шеи. Все вокруг почернело. Моя последняя мольба была обращена к Богу. Пусть мой дух освободится, чтобы свободно выразить себя. Моими последними ощущениями были – сдавливание горла и огромная энергия, исходящая из рук.

Внезапно из темноты до меня донесся отдаленный голос. Моя напарница по семинару спрашивала: «Что происходит?» Затем я увидела себя в обстановке девятнадцатого века. За роялем сидел элегантно одетый молодой мужчина. Его игра была исполнена неземной красоты. Мой дух изливался из моих рук, выражая себя без всяких усилий. Мои руки были живыми, но легкие дышали с трудом, словно петля, туго обвившаяся вокруг моего горла, все еще мешала воздуху попасть в грудь. Понимание связи между этими двумя жизнями наполнило мое сознание с поразительной ясностью.

В конце недели все участники семинара были опустошены сильными переживаниями. Мы испытали слишком много высокой драмы за столь краткий срок. Поразительно, но многие из нас все же чувствовали себя более счастливыми. Мы отметили окончание семинара роскошным ужином с вином, купленным в местной винной лавке. Чтобы сделать обстановку более непринужденной и развлечь нас, Роджер продемонстрировал то, что у него получалось лучше всего, – «разминку питона». Вскоре мы все катались по полу. Впрочем, мы привыкли к этому за время семинара.

Дата добавления: 2015-07-16