Оставляя посторонний мир позади

После переезда в Филадельфию я поговорила с Норманом Инджем по телефону. У меня накопился целый ворох вопросов, и я вывалила его на Нормана без зазрения совести. Он понимал, что я нахожусь сейчас в поиске, и хотел помочь мне. Норман сделал предложение: если я приеду к нему во Флориду, он начнет меня обучать проведению регрессий. Единственное условие, которое он ставил, было то, что я продолжу свое обучение по гипнотерапии, когда возвращусь домой. Мне очень хотелось принять предложение Нормана, но я не представляла, как смогу осуществить поездку во Флориду. Стив был все время в разъездах из-за своей новой работы, и я должна была заботиться о детях.

Но, видно, судьбе было угодно, чтобы я отправилась туда. Через несколько недель моя мать позвонила и сообщила, что собирается во Флориду к подруге. Она также пригласила меня с детьми погостить вместе с нею. Как я вскоре выяснила, ее подруга жила неподалеку от дома Нормана. Мне хватило двух секунд, чтобы составить план: я смогу поехать во Флориду, отвести детей в «Мир Диснея» и обучаться у Нормана, пока моя мама развлекается со своими внуками. Все складывалось прекрасно.

Наконец, после того, как Чейз ежедневно в течение нескольких недель повторял вопрос: «Уже пришло время отправиться в Диснейуолд?», этот великий день настал. Чейз, Сара, моя мать и я вошли в Королевство Магии, оставляя позади посторонний мир. Диснейуолд был именно таким, как мы его себе представляли – головокружительным и магическим – миром в себе. Неутомимый Чейз бросался от одного приключения к другому, Сара следовала за ним по пятам. Мы с матерью плелись в хвосте, подкрепляя себя холодным чаем и кофе. Дети вели себя прекрасно, несмотря на то, что приходилось выстаивать долгие очереди к аттракционам. Они находились в состоянии полного блаженства – мчались на поездах, опускались на дно в подводной лодке и преследовали пиратов Карибского моря на паруснике. Когда Чейз застрял на своем коне-призраке посреди кладбища на целых страшных десять минут, ему казалось, что это лучшая часть путешествия.

Я тоже вкусила магии – карабкаясь по стенам форта первопроходцев и стараясь не упустить Чейза из виду – и вдруг услышала, как отдаленный голос произнес «Кэрол?». Я оглянулась и увидела приятельницу из Эшвилла, которую Норман регрессировал в прошлую жизнь. Она была единственным человеком, прошедшим сквозь регрессию в прошлую жизнь, которого я знала лично. Странно, но нам обеим казалось, что мы должны будем встретиться возле форта в Диснейуолде за много миль от наших домов. Я рассказала, что приехала во Флориду, чтобы учиться у Нормана. Она ответила: «Все совпадает».

За два дня мы исследовали каждый дюйм Королевства Магии. Дети с большой неохотой возвращались в реальный мир Флориды, мы же с матерью были давно готовы к этому.

На следующий день я оставила детей с матерью и отправилась к Норману. Проезжая по песчаной долине по направлению к дому Нормана, я заметила большую белую птицу, летящую впереди машины. Казалось, что она указывает мне путь. Выйдя из машины, я заметила, как птица уселась на дерево рядом с домом Нормана. Норман открыл дверь и вышел наружу, чтобы встретить меня.

«Видели ли вы ее? – спросила я, указав на птицу. – Она привела меня к вашему дому».

«О да, – ответил Норман со странным блеском в глазах. – Она навещает меня время от времени». Я сразу поняла, что мне предстоит провести очень интересное время с Норманом.

Мы провели два дня в разговорах о целительстве, подсознании, кахунд-шаманизме на Гавайях и гипнотизме. Но разговор постоянно возвращался к вопросу о том, как открыть поток воспоминаний. Я засыпала Нормана вопросами: как смогли Сара и Чейз так легко получить доступ к воспоминаниям без формального гипноза? Возможно ли гипнотизировать детей так же, как и взрослых? Если регрессировать Сару и Чейза снова, возвратятся ли они в ту же прошлую жизнь или в иную, и окажется ли эта иная прошлая жизнь тоже травматической?

Как объяснил Норман, гипноз – это всего лишь состояние фокусированной концентрации. Мы постоянно то входим, то выходим из гипнотического состояния, смещая свой фокус то вовнутрь, то наружу. Например, когда мы с интересом смотрим телевизор или погружаемся в чтение захватывающей книги, то отключаемся от окружающего мира – не замечаем ни звуков, ни времени, ни суеты рядом с собой. Мы входим в легкий транс. Иногда, когда мы ведем машину по автостраде, наше внимание гаснет, мы погружаемся в свои мысли и внезапно замечаем, что пропустили нужный поворот, когда уже поздно что-либо сделать. Это тоже легкий транс. Безусловно, какая-то часть нашего разума продолжает следить за дорогой и управлять машиной, но наше сознание временно не принимает участия в том, что мы делаем.

То же относится и к состояниям гипнотического транса. Сознание до некоторой степени отключено, пока наш разум занят внутренними образами, мыслями и чувствами. Сознание никогда полностью не выключается – оно всегда осуществляет наблюдение. Вот почему во время сеанса женщина может вспомнить о том, что ей нужно достать носовой платок или отправиться в туалет, а затем возвратиться на кушетку, не выходя из транса.

Норман заявил, что транс у детей – то же самое, что и у взрослых. Но дети входят в транс и выходят из транса гораздо легче и чаще, чем взрослые. Если вы наблюдали за детьми, а особенно за маленькими детьми, то, наверное, заметили, что их глаза расширяются, а дыхание становится иным, когда их взгляд застывает и они смотрят в пустоту некоторое время. Кажется, что они уходят в свой собственный мир, не осознавая, что происходит вокруг. Собственно говоря, в эти моменты они входят в состояние легкого транса, фокус их внимания направлен на внутреннюю реальность. Что именно они переживают в таком состоянии, мы не знаем. Но психологи считают, что дети, способные часто и надолго уходить в себя, обладают самым высоким интеллектом и творческими способностями. Таким образом, это не просто безопасное состояние, но оно еще и приносит детям пользу.

Со взрослыми клиентами – как объяснил мне Норман – ему приходится пользоваться рядом разнообразных техник – релаксацией, дыханием, направляемым воображением, чтобы помочь им перевести фокус с внешних ощущений на внутренние. Процесс начинается с того, что человек закрывает глаза и фокусируется на дыхании. Затем внутренняя фокусировка углубляется, когда клиенту предлагают вообразить прекрасную сцену или иной привлекательный образ, занимающий ум. Когда клиент теряет контакт с внешними раздражителями, переходный этап завершается, и его внутренняя реальность обретает самостоятельную жизнь. Сознание в это время «делает перерыв», а подсознание начинает доминировать.

Когда клиент находится в трансе, Норман предлагает ему «Отправиться в прошлую жизнь» или «Отправиться к тому моменту, когда возникла проблема». Такие предложения действуют как ключ, открывающий дверь к опыту, заключенному в подсознании, в хранилищах памяти. Если ключ подойдет, замок откроется. Однако иногда случается так, что дверь открыть не удается. Либо психотерапевт не смог отыскать правильный ключ, либо клиент еще не готов погрузиться в свое подсознание и забаррикадировал туда доступ. Сознание некоторых людей является просто слишком сильным, и они сопротивляются процессу. Но людей, не поддающихся гипнозу, меньшинство. Если различные техники не помогают, лучше не пытаться ускорить процесс. Клиент сопротивляется по определенной причине – это защитный механизм, и его следует уважать. Этот процесс не может быть никому навязан.

«Я ненавижу лагерь»

После того как мы провели с Норманом несколько часов за восхитительным разговором о гипнозе и удивительных целительных свойствах мудрого подсознания, прибыл первый клиент, Чарльз. Он согласился с тем, чтобы я присутствовала на сеансе в качестве ученицы Нормана. Его привело к Норману любопытство. Он хотел заглянуть в свои прошлые жизни, чтобы побольше узнать о себе. У Чарльза не было никаких особых проблем, которые он хотел бы разрешить.

Норман начал с того, что стал расспрашивать Чарльза об обстоятельствах его жизни. Я вся обратилась в зрение и слух, боясь пропустить хоть слово из их разговора. Он расспрашивал Чарльза о самых грустных, самых счастливых и самых запомнившихся событиях в жизни. Он также выведал истории всех физических болезней и перенесенных травм, о которых Чарльз мог вспомнить.

Чарльз сидел в глубоком кресле с наклонной спинкой в темном кабинете Нормана. И хотя Норман еще не провел гипнотической индукции, глаза Чарльза были полузакрыты и он погрузился в задумчивость, припоминая события прошлого. Самое травматическое воспоминание пришло из детства, когда родители отправили его в загородный летний лагерь на одни сутки. Как ужасно там было! Чарльз настолько возненавидел лагерь, что сразу убежал оттуда, сев на пригородный поезд. Когда отец узнал, что сделал Чарльз, он пришел в ярость и выпорол сына ремнем. Это был единственный раз в жизни Чарльза, когда отец наказал его физически. Чарльз этого не забыл. И действительно, Чарльз прямо вжался в кресло, рассказывая эту историю после стольких лет.

Больше Чарльз ничего не смог припомнить из своей жизни, что имело бы особое значение или беспокоило его. Итак, Норман начал проводить гипнотическую индукцию, чтобы облегчить процесс вхождения в прошлые жизни. Я прислушивалась внимательно к словам Нормана, вглядывалась в лицо Чарльза, чтобы увидеть, какие в нем произойдут перемены, когда он войдет в транс.

Норман предложил особенно тихим и мягким голосом, чтобы Чарльз закрыл глаза и сосредоточился на своем дыхании. Затем он попросил своего клиента представить себя в каком-то прекрасном месте на лоне природы. Плавно переходя от одного образа к другому, Норман предложил Чарльзу вообразить отверстие в земле и лестницу, уводящую под землю. Он сказал, чтобы Чарльз представлял, как шаг за шагом спускается по ступенькам, пока не окажется в светящейся комнате под землей. Раз, два, три, четыре... девять, десять. В комнате множество дверей.

Я сидела, затаив дыхание, в ожидании того, что должно было вот-вот произойти. Я слышала, как сердце бьется у меня в груди.

Но ничего не случилось. Чарльз продолжал хранить молчание. Норман сказал ему медленно и спокойно: «Опишите, что происходит вокруг вас». Вразумительного ответа не последовало. «Что вы ощущаете в теле?» Снова ничего. «Посмотрите на свои ноги. Во что вы обуты?» Но ничего не происходило. Норман применил различные техники для того, чтобы помочь Чарльзу сфокусироваться на своем внутреннем видении. Он переходил от одного приема к другому, но ничего не помогало. Чарльз послушно исполнял все пожелания Нормана. Но каждый раз он отвечал, что не видит никаких образов, кроме обычных умозрительных картин.

Но по мере того, как я слушала все, что Норман говорил Чарльзу, что-то странное начало происходить со мной. Я ощутила, как по моему животу разлился жар, и не могла определить, происходит ли это от возбуждения или страха. Холодный поток энергии пробежал вдоль моего позвоночника. На меня нахлынула грусть. Я почувствовала, что вот-вот расплачусь. Я попыталась взять себя в руки, боясь испортить сеанс, но слезы уже лились у меня по щекам. Я вытерла их платком, сделала глубокий вдох и повторила еще одну отчаянную попытку сдержать себя. Что в конце концов происходит со мной?

Норман, направив все свое внимание на Чарльза, не заметил моего состояния. Он был готов сдаться и успокаивал своего клиента, говоря, что людям отнюдь не всегда удается вспомнить свою прошлую жизнь на первом же сеансе. В этом не было ничего страшного.

Внезапно, повинуясь какому-то импульсу, не в силах больше сдерживаться, я нарушила молчание. «Чарльз, – сказала я, – это очень странно, что у тебя было отрицательное переживание, связанное с лагерем, потому что со мной в детстве произошло то же самое, когда я отправилась в лагерь скаутов. Я все время плакала. Я чувствовала себя совершенно несчастной и ненавидела лагерь. Но это было очень странно, так как все вокруг были очень довольны. Сейчас я знаю, в чем дело, – этот летний лагерь напоминал мне концентрационный лагерь».

Как только последние слова были произнесены, Чарльз обхватил свою грудь руками и стал ловить ртом воздух. Норман, не растерявшись, прекрасно понимая, что происходит, тут же выпалил: «Чарльз, что происходит?»

«Я ощущаю запах газа. Не могу дышать. Задыхаюсь». Чарльз через силу выдавливал из себя каждое слово. Едва мог говорить.

«Где вы?» – спросил Норман. Чарльз рыдал, не сдерживаясь. Я могла видеть картину смерти Чарльза своим мысленным взором, прежде чем тот начал говорить. Его речь прерывалась всхлипываниями, он стал рассказывать, какой ужас он пережил, когда его, молодого человека, втолкнули вместе с остальными мужчинами в маленькую холодную комнату. Он услышал запах газа, наполняющего комнату, затем ощутил пронзительную боль в груди. Затем он покинул тело.

Тишина. (Если не считать моего хлюпанья носом.) Норман вручил каждому из нас по салфетке.

Когда Чарльз успокоился настолько, что смог продолжать говорить, Норман попросил его отправиться в более ранний период той жизни. Чарльз вспомнил свою жизнь в роли польского еврея, которого насильно увели из дому вместе с родителями и соседями. Он вспомнил поездку на поезде и то, как оказался в газовой камере, где хватал ртом воздух, пока ядовитый газ не заполнил его легкие.

Норман снова попросил его описать свою жизнь, еще раз провел через смерть в газовой камере, пока Чарльз не стал дышать свободно и успокоился.

Нас ждал еще один сюрприз. Как только Чарльз вышел из состояния транса, он воскликнул: «Вот почему у меня бывают приступы беспричинного беспокойства! Без всякого видимого повода у меня учащается сердцебиение, я начинаю задыхаться и чувствую сжимающую боль в груди. В детстве родители водили меня от одного специалиста к другому, но ни один из них не обнаружил у меня органической патологии. Они отвели меня даже к психиатру, но и тот ничем не смог помочь. Сейчас все приобретает смысл – приступы беспокойства, затрудненное дыхание и боль в груди. Это из-за смерти в концентрационном лагере. Тот детский лагерь напомнил мне концентрационный, и я не мог выдержать этого! Сейчас все стало на свои места!»

После сеанса мы с Чарльзом крепко обнялись. Мы смотрели друг на друга в безмолвном понимании, испытывая чувство благодарности за то, что смогли пережить это, за то, что между нами установилась такая тесная связь.

Мы с Норманом проводили Чарльза на улицу, под яркий солнечный свет, чтобы попрощаться с ним там. После того как он отъехал, мы рассмеялись, решив, что этот сеанс обучения превзошел все наши ожидания. Поскольку Чарльз не сразу воспользовался приглашением Нормана отправиться в прошлую жизнь, я стала свидетелем того, как Норман демонстрирует весь свой репертуар, стараясь найти технику, способную сдвинуть клиента с мертвой точки.

Но главное, я научилась доверять своей интуиции. Очевидно, я тоже вошла в транс, когда Норман произвел гипнотическую индукцию. Поскольку я концентрировалась на Чарльзе, то каким-то образом сумела настроиться на волну его воспоминаний, вначале на эмоциональном уровне (начала плакать), затем визуально (увидела его в концентрационном лагере). Доверившись своей интуиции, я предложила этот ключ к памяти Чарльза. Он подошел идеально, и начался процесс воспоминаний. Иногда терапевты начинают «совместно представлять» – видеть то, что видят их клиенты и воспринимать эмоции их воспоминаний.

К этому времени уже наступил вечер. Солнце разбивалось о листву высоких пальм, и бриз взъерошил кусты и деревья вокруг дома Нормана. Я была эмоционально опустошена после сеанса, но мой ум переполняли идеи. И я умирала с голоду. Норман, его жена Джойс и я отправились в ближайший тайский ресторан. Каждое блюдо казалось великолепным. Я была очень голодна. После обеда Норман отвел меня в книжный магазин, где он время от времени проводил занятия по регрессиям в прошлые жизни и целительству. Я была приятно удивлена, увидев такое количество людей, интересующихся регрессиями в прошлые жизни, в одной комнате. Но Норман подготовил для нас иной сюрприз в этот вечер – через несколько минут мы стали петь подлинные гавайские песни и танцевать хулу!

Дата добавления: 2015-07-16