Сто одежек луковицы

Что-то необычное произошло в этот день. Я то и дело возвращалась мыслями к предыдущим словам Чейза: «Они больше никогда не заставят меня воевать!» Теперь я поняла, что за ними крылось. Воспоминания о жизни солдата были слишком реальны для него. Страх, грусть и растерянность мирного человека, ставшего солдатом, поднялись слишком близко к поверхности сознания Чейза и, оказав влияние на его современную личность, сформировали мировоззрение.

Две регрессии Чейза в ту жизнь раскрыли по очереди слои эмоций, мыслей и образов. Подобно «одежкам» луковицы, снятые слои открывали доступ к другим. Норман помог Чейзу перевести первый слой эмоций на сознательный уровень – слой страхов, которые ожили благодаря громким звукам, напомнившим ему о битве. Когда Чейз признал свои чувства солдата, убивающего других во время битвы, его экзема – стигма раны – исчезла.

Военные действия на Ближнем Востоке воскресили в нем новый слой эмоций – чувство тоски по своей оставленной семье. Грусть Чейза перешла в облегчение, когда ему удалось продвинуться дальше в воспоминаниях о своей гибели и попрощаться с родными. На этом он смог закрыть свою жизнь как солдата, благодаря чему он, возвысившись над личной трагедией, осознал вселенское значение войны для развития души. Его личные страдания переросли в духовное осознание.

Соответствие между последним вариантом истории и первой регрессией было удивительным. Хотя от первой до последней регрессии прошло около трех лет, Чейз повторял описания образов и чувств почти слово в слово. Его словарный запас увеличился, благодаря чему текстура рассказа обогатилась, но не претерпела внутренних перемен. Воспоминания остались такими же. Он видел эти образы отчетливо, а затем описывал их.

Описание Чейза показалось мне точным отображением жизни солдата во время Гражданской войны. Его рассказ о том, как чувствовал себя оказавшийся в гуще битвы человек, которым «распоряжаются», был гораздо более реалистичен, чем те приукрашенные версии Гражданской войны, которые демонстрируют нам в кино и по телевидению. Обыденные детали придавали истории колорит и реалистичность: куры, которые гуляли свободно, оборочки на юбке его жены и ее черные ботинки, объявление о вербовке в армию, висящее на столбе, стоявшем в центре города, бумаги, которые он подписывал, хотя не умел читать, полевой госпиталь, сооруженный из столбов и натянутого холста, веревка, потянув за которую, можно было произвести выстрел из пушки (что соответствовало описанию пушечного механизма того времени, как я позже выяснила). Убедительность истории, потрясающая правдивость деталей, трагичность положения героя – все это сделало бы честь любому романисту. Но это исходило из уст семилетнего мальчика, который никогда не видел реалий войны.

Но главное – благоприятные последствия регрессий были вполне ощутимы. После последней регрессии Чейз стал более уверенным в себе и спокойным. Его больше не беспокоила война с Ираком, хотя мы все с облегчением вздохнули через несколько дней, когда с ней было покончено.

Дата добавления: 2015-07-16