Полярности

Полярность – это единичный оценочный конструкт или континуум. Полюсами такого континуума могут быть, например, «плохое» и «хорошее». В соответствии с гештальт-теорией через полярности мы организуем свое восприятие внешнего мира. Перлз исходит из представления о том, что личность организована по тем же принципам. Каждый из нас испытывает противоположные чувства: мы и любим, и ненавидим своих родителей; мы чувствуем себя счастливыми и одновременно испытываем грусть по завершении важного дела, которому была посвящена значительная часть нашей жизни; мы благодарны тем, кто помог нам в решении наших проблем, и одновременно за что-то обижены на них. Важно понимать, что полярности не являются несовместимыми противоположностями, а могут выступать в качестве неразрывного единства при формировании гештальта и при его завершении. Принимая оба полюса, вместо того чтобы игнорировать тот из них, который нас не устраивает, мы лучше осознаем и себя, и свои потребности. Осознав не дифференцированные прежде аспекты своей личности, можно сформировать четкий гештальт, определить свои потребности и удовлетворить их.

Полюса одной из наиболее часто выделяемых в гештальт-терапии полярностей обозначаются как «нападающий» и «защищающийся».

Нападающий, подобно рассудочному сознанию или фрейдовскому супер-эго, авторитарен, уверен в своей правоте и требователен. Защищающийся постоянно защищается, оправдывается, он бессилен и бесправен. «Подобно любой паре родитель – ребенок, они состязаются друг с другом и стремятся захватить контроль над ситуацией» (Perls, 1969a, р. 19). Внутренний конфликт между этими полярными противоположностями часто становится предметом обсуждения в группе. Такой вид групповой работы получил название «игра в самобичевание». Как раз такой игрой, скорее всего, и занята участница, испытывающая стыд при мысли о том, как она скажет своей матери о своем решении снять квартиру и жить отдельно. Один ее внутренний голос, «нападающий», твердит: «Ты должна остаться здесь. Ты же знаешь, как твоя мать нуждается в тебе. Как ты можешь оставить ее в такое время, неблагодарная!» Второй голос хнычет: «Но мне же нужен свой дом. Я не могу жить только ради нее одной. А потом, я же буду постоянно навещать ее и позабочусь о том, чтобы у нее все было в порядке». «Нападающий» и «защищающийся» вступают в борьбу, а человек при этом теряет мобильность и способность принимать решения, впадает в депрессию, испытывает чувство вины или безысходности.

Через отношение полярностей может быть описано и функционирование отдельно взятой личности. Личность рассматривается как целостное образование, состоящее из двух компонентов – эго (Я) и ид (Оно). Когда преобладают побуждения из области эго, человек способен отличать то, что присуще ему, от того, что присуще всему остальному. Таким образом устанавливаются границы эго, которые помогают индивиду сохранять свою уникальность, нетождественность с внешним миром. Когда преобладают побуждения из области ид, индивид находится в тесном контакте с окружением, границы эго становятся расплывчатыми, и у него может возникать чувство идентичности со всем миром. Функционирование личности в режиме ид обозначается как идентификация. Эти два дополняющие друг друга аспекта личности ответственны за формирование и завершение гештальтов. Эго выделяет фигуру из фона, а ид завершает гештальт, вследствие чего фигура сливается с общим полем (Latner, 1973).

Защитные функции

Большинство проблем, с которыми нам приходится сталкиваться в жизни, можно представить как результат неадекватных взаимодействий эго с окружающим миром. На угрозу или стресс мы отвечаем самоотстранением, бегством, потерей чувствительности к боли и даже галлюцинациями или бредом (Latner, 1973). Эти реакции выполняют защитные функции, они искажают или прекращают контакт с угрожающей ситуацией. Мы притупляем свою способность к осознанию угрозы до тех пор, пока она не минует. Такие реакции помогают нам приспособиться к целому ряду ситуаций – например, при невозможности удовлетворить какую-либо потребность или при наличии конфликта между несколькими потребностями. Однако, если угрожающая ситуация сохраняется на протяжении длительного времени или если мы подвергаемся множеству опасностей одновременно, нам становится страшно совершать даже обычные действия без использования защиты. Мы начинаем привыкать к тому, что любые контакты с другими людьми и даже углубление в самого себя всегда сопряжены с опасностью. В результате мы начинаем использовать защитные механизмы даже тогда, когда реальной угрозы нет. При этом функции ид и эго нарушаются, а мы теряем контакт с миром и собственным телом.

Идеи гештальт-психологии о контактах эго с окружающим миром и границах этих контактов естественным образом подводят нас к анализу работы в группе, поскольку эти идеи касаются поведения индивида во внешней среде и его взаимодействий с другими (Керпег, 1980). В гештальт-терапии выделяют четыре основных защитных механизма, используемых при контакте эго с окружением: слияние, ретрофлексия, интроекция и проекция (Perls, 1973; Perls, Hefferline, and Goodman, 1951).

Если идентификация является нормальным аспектом функционирования ид, слияние – это невротический механизм избегания контакта. Слияние (confluence) имеет место в тех случаях, когда личность не ощущает границы между собой и другими. Слияние можно распознать по склонности к употреблению местоимения «мы» вместо «я» при описании индивидом собственного состояния или поведения. Члены группы, считающие, что другие чувствуют то же, что и они, проявляют таким образом склонность к слиянию. Обнаружив, что между людьми различия все-таки есть, они могут либо сами почувствовать себя отверженными, либо отвергнуть всех вокруг, будучи не в состоянии смириться с мыслью о существовании таких различий. Не имея четкого представления о границах своего «Я», такие люди доходят до того, что им оказывается непросто отличить собственные мысли, чувства и потребности от чужих. В результате они утрачивают способность устанавливать и прекращать контакты с другими.

Ретрофлексия, интроекция и проекция представляют собой нарушение взаимодействия эго с окружением. Граница между эго и окружением смещается, и в результате какие-то существенные аспекты личности выводятся за ее границы либо, наоборот, в ее пределы попадает то, что на самом деле для нее органически чуждо.

Буквально ретрофлексия означает «резкий поворот на себя» (Perls, 1973, р. 40). При ретрофлексии устанавливаемая эго граница между личностью и окружением смещается ближе к центру личности, так что человек начинает относиться к самому себе так, как он сам относится к другим людям или объектам. Это происходит от того, что когда-то стремление индивида удовлетворить свои потребности встретило сильное противодействие. Вместо того чтобы и впредь направлять свою энергию вовне с целью изменить окружение, индивид обращает ее на себя. Таким образом первоначальный конфликт с окружением переносится внутрь.

Лингвистически ретрофлексия выражается в употреблении возвратных местоимений. Ретрофлексирующий индивид говорит: «Я должен СЕБЯ контролировать», «Я должен заставить СЕБЯ выполнить эту работу», «Мне стыдно за СЕБЯ». При этом между Я-субъектом и Я-объектом действия проводится четкое различие. Ретрофлексирующий член группы, находясь на «горячем стуле», будет говорить: «Я так зол на себя, что готов сам на себя наорать!» С точки зрения гештальт-психологии, этот человек на самом деле зол на кого-то другого, но он уже успел усвоить, что направлять гнев на реальный объект опасно. Руководитель группы может предложить такому ретрофлексирующему клиенту найти какой-либо повод для гнева на других участников и вступить с ними в конфронтацию. Таким образом испытывающий агрессивные чувства человек может найти подходящий способ разрядки.

Интроекция – это восприятие чужих убеждений и установок без критики, без попыток привести их в соответствие со своими. Соответственно, интроекты – это чужие убеждения, установки, мысли и чувства, которые были приняты без анализа, переструктурирования и поэтому не стали частью личности. В результате интроекции граница между «Я» и внешним миром смещается глубоко внутрь личности, и поэтому возможности для саморазвития оказываются ограниченными. Кроме того, интроекция приводит к тому, что энергия индивида уходит на попытки примирить концепции, которые не только чужды ему самому, но и несовместимы между собой, так что он буквально разрывается между ними на части.

Наиболее ранние интроекты внедряются в личность человека его родителями. Интроекты без всякого разбора и выяснения их ценности отправляются на хранение в бессознательное. Со временем отличать интроекты от собственных убеждений становится все труднее. Когда, находясь в группе, чувствительный мужчина сдерживает слезы, так как убежден, что мужчинам неприлично плакать на людях, это может быть примером хорошего усвоения родительской установки. Здесь важно понять, считает ли сам этот человек плач неуместным или его останавливает искусственно созданный барьер. В гештальт-группах придается большое значение исследованию убеждений и установок участников, имеющему своей целью определить, какие из них отражают истинную позицию человека, а какие относятся к числу некритически воспринятых чужих убеждений.

Проекция противоположна интроекции. При склонности к интроекции личность принимает в себя аспекты своего окружения, а при склонности к проекции человек переносит на окружение ответственность за то, что имеет причину в нем самом. Примером действия механизмов проекции могут быть постоянные жалобы на всеобщую холодность и черствость. В таком случае человек, вместо того чтобы отнести имеющееся чувство отчужденности к самому себе, воспринимает его так, как будто оно направлено на него из внешнего мира. Перлз дал этому образное описание: «Мы сидим в помещении с зеркальными стенами и думаем, что смотрим в окна наружу» (Perls, 1969b, p. 158).

Если интроецирующий индивидуум превращает свое «Я» в поле битвы противоречивых и чуждых ему идей, то проекция приводит к тому, что для человека весь внешний мир становится ареной его внутренних конфликтов. Примером проекции может служить поведение участника, обвиняющего других членов группы в том, что они якобы наслаждаются тем дискомфортом, который испытывает сидящий на «горячем стуле». Если объект конфронтации не признаётся в приписываемых ему чувствах, есть все основания считать, что эти чувства свойственны как раз инициатору конфликта, но он приписывает их другим, так как не хочет признавать у себя. При проекции граница эго четко отделяет свое от чужого, но она пролегает так, что непринимаемые аспекты личности размещаются по ту сторону границы. Перлз (Perls, 1973) суммировал особенности невротических защитных механизмов так:

Интроецирующий индивидуум поступает так, как, с его точки зрения, хотелось бы другим, чтобы он поступал; проецирующий поступает с другими так, как, по его мнению, другие поступают с ним; при патологическом слиянии человек вообще не знает, кто по отношению к кому как поступает; а ретрофлексирующий по отношению к себе поступает так, как хотел бы поступать с другими [стр. 40].

Задачи гештальт-группы состоят в активации осознавания, ослаблении ретрофлексивного напряжения, ассимиляции интроектов и замены проекций прямым самовыражением.

Зрелость

В гештальт-терапии оптимальное состояние личности называется зрелостью. Чтобы достичь зрелости, индивид должен преодолеть свою потребность в получении поддержки со стороны окружающих и найти новые источники поддержки в самом себе. Это до некоторой степени похоже на уход молодого человека из родительского дома, когда он лишается финансовой поддержки родителей и самостоятельно ищет источники существования. В гештальт-психологии рассматривается не финансовая, а эмоциональная зрелость. Для удовлетворения своих потребностей незрелая личность норовит манипулировать окружающими, вместо того чтобы брать на себя ответственность за свои проблемы и добиваться всего своими силами. Зрелость приходит, когда мы мобилизуем собственные ресурсы, преодолевая страх и чувство безнадежности. Мы испытываем подобные чувства тогда, когда поддержка со стороны не приходит, а свои силы кажутся недостаточными. Ситуация, в которой мы не можем получить помощь со стороны и так же не можем рассчитывать на собственные силы, представляется тупиковой. В такой ситуации зрелая личность способна пойти на риск. Если человек отвергает риск, ему приходится прибегать к притворству, чтобы манипулировать другими: можно разыгрывать беспомощность, чтобы сохранять свою зависимость, или тупость, чтобы получать интеллектуальную поддержку (Perls, 1969a).

Перлз полагал, что взрослый человек для достижения зрелости и выработки ответственного отношения к самому себе должен как бы слущить со своей личности все неврозы, слой за слоем, словно кожуру с луковицы. Первый слой Перлз называл клише. На этом уровне мы действуем стереотипно и неаутентично. Под этим слоем лежит следующий, искусственный. На уровне этого слоя в поведении преобладает лицемерие, межличностные отношения поверхностны, а истинные чувства скрываются притворством. Это как раз то состояние, когда человек манипулирует другими, чтобы получить поддержку, которая, как он считает, ему требуется. Под искусственным слоем лежит тупиковый. На этом уровне поддержки со стороны уже нет, а своих возможностей еще недостаточно. Мы стремимся избегать этого уровня так же, как стремимся избегать любой боли. Переживание тупиковой ситуации включает чувства растерянности, безысходности, тщетности любых усилий. Под тупиковым находится уровень «внутреннего взрыва» – имплозивный *слой, или слой смерти.

* Implosion – буквально: взрыв внутрь, в противоположность понятию explosion – взрыву в обычном смысле. (Прим. перев.)

Доходя до этого слоя, мы вступаем в соприкосновение со своим истинным «Я», с тем, что было похоронено под различными защитами. Перлз утверждает, что контакт с имплозивным слоем влечет за собой «внешний взрыв» – эксплозивный переход к аутентичности.

На проживании ситуации тупика основаны многие упражнения гештальт-терапии. Искусственно создаваемая в группе критическая ситуация позволяет человеку принимать рискованные решения в атмосфере безопасности. Критичность ситуации состоит в видимой безысходности, а безопасность – в отсутствии «взаправдашней» угрозы. Отказываясь потакать членам группы, руководитель побуждает их к использованию собственных ресурсов. По словам Лауры Перлз, руководитель должен оказывать «самую минимальную помощь в случае крайней необходимости» (Feder, 1980, р. 45). Другой аспект безопасности состоит в том, что участник волен в любой момент прервать упражнение либо вовсе отказаться от его выполнения.

Дата добавления: 2015-07-19