Библия, власть и ответственность правителей

16.06.2013 категория Гражданское служение | 0 Комментариев

Папаян Р. А.

Положения 10 знаменитых Библейских заповедей, касающихся границ власти, так и последующих правил и заповедей, приведенных в Библии и касающихся всеобщей гарантированности прав человека, адресованы, конечно же, народу как основные законодательные нормы.

Но вместе с тем исключительно важно, что не сказано: «не должны убивать», «нельзя убивать», «запрещено убивать», «пусть не убивают» и проч. Нормы поведения сформулированы глаголом в повелительном наклонении единственного числа и обращены непосредственно к Моисею, избранному Богом в качестве предводителя народа — они предваряются словами «И изрек Бог (к Моисею) все слова сии» (Исх. 20. 1) и изложены как повеления не всем, а самому собеседнику. Это означает, что заповеди адресованы в первую очередь носителю власти и означают возложение на него как полномочий обеспечения условий для их неукоснительного соблюдения всеми, так и ответственности в первую очередь за собственное их нарушение.

Чрезвычайно важна для нас следующая параллель, казалось бы, между разноплановыми библейскими событиями: ведь и в раю Господь поступил так же, когда объявлял Адаму и Еве первый «законодательный» запрет — не есть с древа. Господь сообщил это также в повелительном наклонении во втором лице единственного числа («От всякого дерева в саду ты будешь есть; а от дерева познания добра и зла, не ешь от него» — Быт.2. 16—17): это было указанием не вообще, а именно Адаму как главе райской иерархии, как носителю человеческой власти в Едеме. Ему предстояло, во-первых, самому исполнить волю Божию, во-вторых — уже от себя как от носителя власти сообщить об этом Еве и обеспечить исполнение этого «закона» уже и ею. Но повторимся: самому исполнить — это во-первых. Вся ответственность была возложена на него как на носителя власти, потому в сравнении с «приговором» жене «приговор» Адаму намного объемней и суровей, и это невзирая на то, что инициатором греха фактически явилась Ева.

Вот слова Господа, адресованные жене: «Умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою» (Быт. 3. 16). Вот и весь «приговор». «Наказание» Еве по своей строгости несравнимо легче, чем «приговор» Адаму: «Проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; тернии и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят; ибо прах ты и в прах возвратишься» (Быт. 3. 17—19).

Отметим важнейшую деталь, отчетливо проступающую в этих формулировках: отступление жены («низа» иерархии, объекта власти) от воли Божией имеет лишь личные последствия, между тем как отступление Адама («верха» иерархии, носителя власти) от воли Божией влечет всеобщее бедствие: «Проклята земля за тебя». Отметим также, что предупреждение «смертию умрешь», сопровождающее запрет на вкушение с древа, сработало не в отношении инициатора греха — Евы, а в отношении носителя власти — Адама; лишь ему сказано: «В прах возвратишься». Грех в данном случае шел от «низа», запретный плод был передан Адаму Евой, и подобный «путь» греха (снизу вверх) просматривается в истории библейского народа весьма часто: и в истории с золотым тельцом, и в истории царя Саула, и во многих иных местах Священного Писания. Но тем не менее ответственность остается за властью, и греховность «верха» (власти), независимо от его источника, влечет, в первую очередь, смерть власти, как это случилось и в Едеме. «Смерть» власти есть его падение, а законопослушность самой власти есть гарантия ее же жизнеспособности и устойчивости — закономерность, подытоженная Соломоном: «Властители народов, если вы услаждаетесь престолами и скипетрами, то почтите премудрость, чтобы вам царствовать вовеки» (Прем. 6. 21).

Но греховность «верха» влечет и иные последствия. Отступление от божеских законодательных установок привело в Едеме к тому, что расшаталось единение «верха» и «низа», отношение первого ко второму как к «помощнику» сменилось господством: «Он будет господствовать над тобою» (Быт. 3. 16). Это уже власть иного характера. «Смерть власти» означает скорее всего потерю им богоданного смысла и, вместе с этим и вследствие этого, — к потере того основного, что делает ее властью — к потере объекта ее юрисдикции. Отвержение Божьего установления привело к крушению первого «государства» вплоть до потери Адамом и Евой данного им суверенитета над своей территорией — Едемом: они были изгнаны оттуда.

Так происходит и впоследствии, когда более поздние библейские властители отходят от божественных принципов. Так объясняется Господом гибель Иерусалима: «За то, что они оставили закон Мой, который Я постановил для них» (Иер. 9. 13). В этом же ключе — как прямое следствие уничтожения богоданных законов — трактуется крах государства Селевкидов при Антиохе Епифаие: «По причине волнения и разорения, которое он произвел в земле той, уничтожая законы, существовавшие от дней древних» (1 Мак. 3. 29). Этим и обусловлена особая строгость по отношению к «верху» — к представителям власти: ее греховность, ее законоотступничество влечет особо тяжкие и всеохватные последствия. Наделенность властью является следствием богоизбранности.

В то же время богоизбранность определенных лиц означает вовсе не нарушение всеобщего равенства перед Богом, а всего лишь возложение особой ответственности на обладателя власти, чем и детерминирована особая строгость к нему. «Избрание — это не привилегия, а величайшая ответственность, заключенная в духовном призвании». Избранность — детерминация власти, власть — детерминация особой ответственности: «Строг суд над начальствующими, ибо меньший заслуживает помилование, а сильные сильно будут истязаны. […] Начальствующим предстоит строгое испытание» (Прем. 6. 5—8). Отсюда возникает и особо суровое отношение к сильным мира в христианстве, предупреждение об опасности нахождения под властью богатства и славы и предречение о наследовании Царства Небесного прежде всего немощными — то, что видим в заповедях блаженства: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. […] Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное» (Матф. 5. 3—10).

Подобно богатству и славе, власть также — от Бога, следовательно, как «трудно богатому войти в Царство Небесное» (Матф. 19. 23; ср.: Марк 10. 23; Лука 18. 24), так и получившему от Господа власть намного труднее удостоиться Царства Божия. Евангельская формулировка этой мысли предельно универсальна: «От всякого, кому дано много, много и потребуется; и кому много вверено, с того больше взыщут» (Лука 12. 48). Заметим, что здесь уже не конкретизируется, что дано, то есть речь идет о любой «форме избранности». Следует особо подчеркнуть, что таков подход как на личностном уровне, так и на уровне групп людей — народов, обществ, государств. Богоизбранность народа, как и богоизбранность личности, уже в Ветхом Завете вовсе не означала неравенство всех народов и племен перед Богом: «Не таковы ли, как сыны Ефиоплян, и вы для Меня, сыны Израилевы? говорит Господь. Не Я ли вывел Израиля из земли Египетской и Филистимлян — из Кафтора и Арамлян —■ из Кира?» (Амос 9. 7).

Так уже в Ветхом Завете обосновывалось всеобщее равенство народов, которое далее с особой силой утверждается в Евангелии, согласно которому не просто нет «ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа» (Кол. 3. 11), но «нет различия между Иудеем и Еллином, потому что один Господь у всех» (Рим. 10. 12). Апостол на свой вопрос «Имеем ли мы преимущество?» — отвечает: «Нисколько. Ибо мы уже доказали, что как Иудеи, так и Еллины, все под грехом» (Рим. 2. 9). Сам факт избранности народа означал лишь возложение особой миссии на избранный народ и, соответственно, предъявление особых требований к нему и особую его ответственность. Устами пророка Амоса Господь возвещал избранному народу: «Только вас признал Я из всех племен земли, потому и взыщу с вас за все беззакония ваши» (Амос 3. 2); устами апостола Павла фактически конкретизируется, толкуется это ветхозаветное утверждение: «Скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое, во-первых Иудея, потом и Еллина!» (Рим. 2. 9).

Подобно тому, как избранному народу в первую очередь Господь передавал Божественные установления, предполагая, что через них они должны стать достоянием всего человечества, и особо взыскивал с этого народа, так Он поступал и с избранными личностями, помазанниками Божьими. Поскольку главная ответственность возлагается на «правителя», то каждый раз Господь, как это было в раю или в Синайской пустыне, сообщает азы государственного управления лишь лидерам, представляя их как всеобщие правила поведения, но в то же время и, судя по формулировкам, в первую очередь — как правила поведения власти.

Повторим, что и заповеди, сообщенные Моисею, были сказаны Господом не в виде безличных формулировок, каковыми обычно представляются всеобщие правила, а как конкретные указания самому Моисею: «не убивай», «не прелюбодействуй», «не кради» и т. п. Именно он должен поступать так — в точном соответствии с заповедями, и именно он должен сообщить их своим подчиненным, а право сообщать каноны и нормы поведения предполагает, в первую очередь, собственное следование этим канонам и нормам. Так делает и Господь Сам: требуя от людей любить друг друга и служить друг другу, Он омывает ноги людям (Иоанн 13. 14 и след.); ставя вопрос о легитимности власти, вочеловеченный Бог в первую очередь доказывает Свою легитимность, многократно говоря о БогеОтце как об источнике Своей власти и повторив это в финале Своей земной жизни: «Я исшел от Бога» (Иоанн 16. 27); предупреждая людей о грядущем их мученичестве во имя Господа («Будут гнать и вас» — Иоанн 15. 20; «Всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу» — Иоанн 16. 2) и ожидая от них стойкости («Сие сказал Я вам, чтобы вы не соблазнились» — Иоанн 16. 1), Господь Сам идет на Голгофу.

С другой стороны, Господь знает слабости и соблазны сотворенного Им человека. Оглашение прав, законовзаповедей, правил поведения носителю власти Бог не может считать достаточным для обеспечения нормального, то есть богоугодного функционирования власти, которой наделяется человек, не удержавшийся от греха даже в раю, в присутствии Бога. Поэтому, хотя из всех Господних «посланников» менее всего Его подвел Моисей, тем не менее уже при нем, но скорее для будущих его преемников — носителей власти, — в качестве канонов будущей деятельности Господь предусматривает определенные управленческие формы и структуры, служащие для нейтрализации человеческих пороков, непременно имеющих тенденцию исказить то назначение власти, которое предусмотрено Господом.

В отличие от смысла христианства как идеи богоуподобления человека, смысл язычества — человекоуподобление богов и, соответственно, уподобление небесной власти и небесных реалий — земным. В этом источник возникновения культа зооморфных и антропоморфных божеств, наделенных сугубо человеческими качествами, в том числе самыми порочными, божеств с «узкой специализацией», как у людей. Ценности христианства принципиально противонаправленны. Сохранение утвержденного на небе божественного порядка в царстве людей на земле, или стремление к соответствию земного порядка небесному становится главным смыслом христианского государства. Это отчетливо осознавалось законодателями, проникнутыми христианским сознанием, как это видно, например, из формулировки в армянском судебнике XIII в.: «Царь должен творить правосудие по образцу Христова суда».

И этот основной христианский смысл государства отчетливо звучит в молитве Господней, рекомендуемой людям как образец молитвы: «Да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя и на земле, как на небе» (Матф. 6. 10; Лука 11. 2).

Папаян Р. А. Христианские корни современного права.

Дата добавления: 2015-07-16