Лёша. Давайте вспомним, как всё начиналось…. На экране первые минуты войны.Хроника.

Последние свидетели.

Лёша. Один из самых трагических дней для нашей страны – День начала Великой Отечественной войны. 22 июня 1941 года.

Вика. Отгремели последние орудийные залпы, и фашистская Германия, принёсшая неисчислимые беды советским людям, народам многих стран, капитулировала.

Ксения. Прошло более семи десятилетий с той поры. Но память о ратном и трудовом подвиге советских людей, обо всех и каждом, кто ковал Победу, не померкла и поныне.

Лёша. Давайте вспомним, как всё начиналось…. На экране первые минуты войны.Хроника.

Данила. Год 1941. Время отбивало последние минуты мирной жизни страны. Двадцать второе июня… Четыре часа…

Настя. Дозоры советских пограничников заметили на западном крае начинавшего светлеть неба зелёные и красные огни. Они плыли к востоку, и вместе с ними нарастал рокот.

Дима. Сотни фашистских самолётов с зажжёнными бортовыми огнями стремительно вторглись в воздушное пространство Советского Союза. Предрассветная мгла озарилась вспышками взрывов, и всё потонуло в тяжком, оглушительном грохоте, сотрясшем землю.

Лёша. 22 июня 1941 года в 4 часа без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбёжке города –

Вика. Житомир.

Данила. Киев.

Настя. Севастополь.

Дима. Каунас

Звучит фонограмма «Священная война» (музыка А.Александрова)
Ксения со свечами. Гори, свеча, гори, не затухай,
Не проходящей болью будь.
Пусть в пламени твоем встают,
Чей оборвался путь.
Гори, свеча, не затухай,
Не дай нахлынуть тьме.
Не дай живым забыть всех тех,
Погибших на войне!

Лёша. Великая Отечественная война унесла 27 млн жизней граждан Советского Союза.

Настя. Но статистика молчит, сколько же детей погибло в годы ВОВ.

Данила. Таких данных просто нет.

Вика. Когда-то великий Достоевский поставил вопрос: а найдется ли оправдание миру, нашему счастью и даже вечной гармонии, если во имя этого, для прочности фундамента, будет пролита хотя бы одна слезинка невинного ребенка? И сам ответил – слезинка эта не оправдает ни один прогресс, ни одну революцию. Ни одну войну. Она всегда перевесит.

Всего одна слезинка…

Дима. Воспоминания о Великой Отечественной тех, кому в войну было 6-12 лет - самых беспристрастных и самых несчастных ее свидетелей. Война, увиденная детскими глазами, еще страшнее, чем запечатленная женским взглядом.

Маша Калабухова. Женя Белькевич, 6 лет.Утром проснулась от страха… От каких-то незнакомых звуков… Проснулись сестричка и братик Вася, сестричка смотрит, что я плачу, и как закричит: «Папа!» Выскочили мы все на крыльцо. Отец увидел нас, закрыл голову руками и пошел, даже побежал. Он оглянуться боялся…Солнце светило в лицо. Так тепло… Мой отец в то утро уходил на войну. Я вдруг почувствовала, что вижу его в последний раз. Больше никогда не встречу. Я была совсем… Совсем маленькая… Так и связалось у меня в памяти, что война – это когда нет папы…

Вова Мануйлов. Гена Юшкевич – 12 лет.

Солнце… И необычная тишина. Непонятное молчание… Наша соседка, жена военного, вышла во двор вся в слезах. Слушали радио. Ждали выступления Сталина. Но выступил Молотов… Сказал: «Война».

Налетели на город самолеты… Десятки незнакомых самолетов. С крестами. Они закрыли небо, закрыли солнце. Посыпались бомбы… Беспрерывно слышались взрывы. Треск. Все происходило как во сне… Я уже был не маленький, я запомнил свои чувства. Свой страх… Мне казалось, что города уже нет, одни развалины. Дым. Огонь. Кто-то сказал: надо бежать на кладбище, потому что кладбище бомбить не будут. Зачем бомбить мертвых? И все бросились туда, там собрались тысячи людей. Они обнимали камни, прятались за плитами.

Саша Бардакова. Помню: черное небо и черный самолет. Возле шоссе лежит мама с раскинутыми руками. Не встает. Не поднимается. Солдаты завернули её в плащ-палатку и похоронили в песке, на этом же месте. Кто-то из солдат спрашивал меня: «Девочка, как тебя зовут?» А я забыла… «Девочка, а как твоя фамилия? Как зовут твою маму?» Я не помнила…

И потом я долго не разговаривала. Только смотрела.

Дима. Была земля и жесткой, и метельной.
Была судьба у всех людей одна.
У нас и детства не было отдельно,
А были вместе детство и война.

Вика. В эти годы порой казалось,

Что мир детства навек опустел,

Что не вернется радость

В город, где дома без стен.

Ксения. Был серебряным смех девчонок,

Но его заглушила война.

А седины ребячьих челок…

Хором. Разве этому есть цена?

Егор Елисеев. Вася Харевский – 4 года.

Мне никто не верит… Даже мама … После войны она всё удивлялась: «Ты не мог сам это запомнить, ты был маленький. Тебе кто-то рассказал…» Нет, я сам помню… Рвутся бомбы, а я цепляюсь за старшего брата… Помню, мама отдала нам с братом последние две картошины. Я хотел ей оставить… маленький кусочек… И не смог. Брат тоже не смог. Нам было стыдно. А ещё помню, как увидел первого нашего солдата… И побежал к нему: «Папа!!» А он поднял меня на руки к небу: «Сынок!»… Я помню, как взрослые говорили: «Он – маленький. Не понимает». А я удивлялся: «Какие странные эти взрослые, почему они решили, что я ничего не понимаю? Я все понимаю». Мне даже казалось, что я понимаю больше, чем они, потому что я не плачу. Я всё-всё помню…

Дима Левченко. Володя Чистоклетов – 10 лет.

А я забыл. Я за войну ни одной детской вещи не видел. Забыл, что они где-то существуют. Детские игрушки… Я забыл, потому что вырос на войне…

В нашей школе размещался армейский полевой госпиталь для легкораненых. Туда направили маму. Ей разрешали и меня брать с собой, чтобы не оставался один дома. Начальник госпиталя приказал выдать мне форму. Я стал воспитанником госпиталя. Солдатом. Что делал? Бинтов не хватало. Приходилось стирать, сушить, скручивать. Попробуйте скрутить тысячу штук в день! А я наловчился еще быстрее взрослых… Я с трудом к крови привык, стал заикаться. Боялся обожженных. С черными лицами… И всё мечтал на фронт убежать.

Настя. Юные безусые герои! Юными остались вы навек, Перед вашим вдруг ожившим строем Мы стоим, не поднимая век. Боль и гнев сейчас тому причина, Благодарность вечная вам всем, Маленькие стойкие мужчины, Девочки, достойные поэм.

Песня «Ах, война, что ты сделала…» (муз. и сл. Б. Окуджавы).

Лёша Война… Жёстче нет слова.
Война… Печальней нет слова.

Война… Святее нет слова.

Дима Есть поговорка: «На войне детей не бывает». Те, кто попали в войну, расстались с детством навечно.

Виталик Сапрыкин. Витя Лещинский – 6 лет.

Приехал я в гости. Тетя позвала на лето к себе…В центре деревни стоял длинный коммунарский дом. Это все, что я успел запомнить. Говорят: «Война». Надо ехать к родителям. Тетя не пустила:

– Война кончится, тогда поедешь.

– А скоро война кончится?

– Конечно, скоро.

Через какое-то время приходят пешком родители: «В городе немцы. Люди разбегаются по деревням». Остались мы у тети. Зимой зашли в хату партизаны… Я попросил винтовку. Они посмеялись и дали подержать в руках. Тяжелая. В хате все время пахло кожей. Отец шил партизанам сапоги. Я просил, чтобы и мне он сшил сапоги. Он говорил: «Подожди, у меня много работы»… Последнее, что помню об отце, как его гонят по улице к большой машине… И бьют палкой по голове…

Женя Шкарин. Николай Редькин – 11 лет.

В доме затихло. Семья уменьшилась. Старших братьев сразу призвали в армию. Сестра Вера ходила и ходила в военкомат и в марте сорок второго тоже ушла на фронт. Остались дома только я и младшая сестренка. Я работал в колхозе. Мужчин уже не было, все мужские заботы легли на таких, как я. Поехал первый раз пахать. Женщины стали возле своих коней и погнали. Стою, жду, что кто-нибудь придет и меня научит, а они одну борозду прошли, на вторую повернули. Я – один. Давай сам, где возле борозды, где по ней, так и прогнал. С утра я в поле, а ночью с мальчиками едем в ночное. Коней пасу. Один день так, второй… На третий пахал, пахал и свалился.

В сорок четвертом сестра Вера на один день заехала к нам из госпиталя после ранения. Утром ее увезли к станции на телеге, а я пешком убежал за ней. На вокзале солдат не пропускал меня в вагон: «Ты с кем, мальчик?» Я не растерялся: «Со старшим сержантом Верой Редькиной». Так меня пропустили на войну…

Маша Мануйлова. Зина Шиманская – 9 лет.

В день, когда началась война, мы пошли в цирк. Всей семьей. На утреннее представление. Ни о чем не догадывались. Хлопали в ладоши. Смеялись. И вот… Высыпали мы весело на улицу – а люди идут зареванные: «Война!» Все дети: «Ур-ра!!» Обрадовались. Теперь мы себя проявим, поможем нашим бойцам, станем героями. Я больше всего любила военные книжки. О боях, о подвигах… Дома всю стенку над своим столом оклеила военными фотографиями из газет. Ворошилов, Буденный…

Когда вошли немецкие войска, люди онемели и оглохли. Ходили с испуганными глазами… На заборах и столбах появились чужие плакаты и листовки. Чужие приказы. Настал «новый порядок». Немцы врывались в квартиры, кого-то все время искали. То евреев, то партизан… Мама сказала: «Спрячь свой пионерский галстук». Она боялась. Уговаривала меня. Плакала. Днем я галстук прятала. А ночью, когда мама засыпала, доставала его из шкафа, доставала советские книжки. И моя подружка тоже так делала.

Дата добавления: 2015-07-19