Глава 18. Подойдя к парадной двери, я встретил сыщика уже на ступенях лестницы.

Подойдя к парадной двери, я встретил сыщика уже на ступенях лестницы.

Не по нутру мне было выказывать ему, после того что произошло между нами, хоть сколько-нибудь интереса к его делам; и все же этот интерес был настолько силен, что я не смог устоять. Чувство собственного достоинства спряталось вглубь, а наружу вырвались слова:

— Что нового во Фризинголле?

— Я видел индусов, — ответил сыщик Кафф, — и узнал, что именно Розанна покупала тайком в городе в прошлый четверг. Индусы будут освобождены в среду на будущей неделе. Я нисколько не сомневаюсь, так же как не сомневается мистер Мертуэт, что они приходили сюда для того, чтобы украсть Лунный камень. Однако расчеты их были расстроены тем, что случилось здесь в среду ночью, и они так же мало замешаны в пропаже алмаза, как и вы. Но я могу вам сказать одно, мистер Беттередж: если мы не найдем Лунного камня, то найдут они. Вы еще услышите об этих трех фокусниках.

Мистер Фрэнклин возвращался с прогулки, когда сыщик произнес эти изумительные слова. Преодолев свое любопытство лучше, чем сумел это сделать я, он прошел мимо нас в дом. А я, окончательно пожертвовав собственным достоинством, решился полностью воспользоваться принесенной жертвой.

— Это насчет индусов; а как насчет Розанны?

Сыщик Кафф покачал головой.

— С этой стороны тайна темнее, чем прежде. Я проследил ее до лавки во Фризинголле, содержимой торговцем полотна, по имени Молтби. Она не купила ничего в других лавках, ни у суконщиков, ни у модисток, ни у портных. Она и у Молтби купила только большой кусок полотна и особенно интересовалась его добротностью. А что до количества, она взяла достаточно, чтобы хватило на ночную сорочку.

— Чью ночную сорочку?

— Свою собственную, разумеется. Между полночью и тремя часами утра в четверг она, должно быть, прошла в комнату своей барышни, чтобы договориться, куда спрятать Лунный камень, пока все вы лежали в постели.

При возвращении оттуда задела ночной рубашкой за свежеокрашенную дверь. У нее не было возможности смыть пятно, не смела она и уничтожить рубашку, не запасшись другой, совершенно такой же, чтобы весь комплект ее белья оказался в целости.

— Какое у вас доказательство, что это ночная рубашка Розанны?

— Материал, купленный ею для замены, — ответил сыщик. — Если б дело шло о ночной рубашке мисс Вериндер, она должна была бы купить кружева, оборки и бог знает еще что, и не успела бы сшить ее за одну ночь. Кусок простого полотна означает простую рубашку служанки. Нет, нет, мистер Беттередж, — все это довольно ясно. Затруднение состоит в том, чтобы ответить на вопрос: почему, сделав новую ночную рубашку, она припрятала запачканную, вместо того чтобы ее уничтожить? Если девушка не захочет объясниться, есть только один способ разгадать эту загадку: обыскать Зыбучие пески. И тогда истина откроется.

— Как же вы найдете настоящее место? — осведомился я.

— Сожалею, что не могу удовлетворить вашего любопытства, — сказал сыщик. — Но это секрет, который я намерен оставить при себе.

Чтобы не дразнить ваше любопытство, как он раздразнил мое, скажу здесь заранее, что он вернулся из Фризинголла с разрешением на обыск. Его опыт в подобных делах подсказал ему, что Розанна, по всей вероятности, носит при себе памятную записку о том месте, куда она спрятала вещь, — на случай, если ей придется вернуться туда при изменившихся обстоятельствах и после продолжительного времени. Завладев этой запиской, сыщик располагал бы всем, что ему было нужно.

— А теперь, мистер Беттередж, — продолжал он, — оставим-ка предположения и перейдем к делу. Я поручил Джойсу наблюдать за Резанной.

Где Джойс?

Джойс был фризинголлский полисмен, которого инспектор Сигрэв оставил в распоряжении сыщика Каффа. В ту минуту, когда он задал мне этот вопрос, часы пробили два. И аккуратно в назначенное время подъехал экипаж, чтобы отвезти мисс Рэчель к ее тетке.

— Два дела зараз не сделаешь, — проговорил сыщик, останавливая меня, когда я направился было на поиски Джойса. — Прежде всего надо проводить мисс Вериндер.

Так как угроза дождя еще не прошла, для мисс Рэчель подали карету.

Сыщик Кафф сделал Самюэлю знак сойти к нему с запяток.

— Один мой приятель ждет за деревьями, не доезжая ворот, — сказал он. — Этот приятель, не останавливая кареты, сядет с вами на запятки. Вам следует попридержать свой язык и закрыть на это глаза. Иначе вы попадете в неприятность.

С таким советом он отослал лакея на его место. Что подумал об этом Самюэль, я не знаю. Но для меня было ясно, что за мисс Рэчель установится тайное наблюдение с той самой минуты, как она выедет из нашего дома и если она выедет. Надзор за моей барышней! Шпион позади нее на запятках экипажа ее матери! Я отрезал бы свой собственный язык, прежде чем забыться до того, чтобы заговорить после этого с сыщиком Каффом.

Первой из дома вышла миледи. Она стада поодаль, на верхней ступени, откуда могла видеть все, что происходило. Ни слова не сказала она ни сыщику, ни мне. Сжав губы и спрятав руки под легкое манто, которое она накинула на себя, выходя на воздух, миледи стояла неподвижно, как статуя, в ожидании дочери.

Через минуту вышла Рэчель, очень мило одетая в костюм из какой-то мягкой желтой материи, которая шла к ее смуглому лицу. Жакет плотно облегал ее стан. На голове у нее была щегольская соломенная шляпка с белой вуалью, на руках перчатки цвета #буковицы, обтягивавшие ей пальцы, как вторая кожа. Ее чудные черные волосы казались из-под шляпки гладкими, как атлас. Ее маленькие ушки напоминали розовые раковины: с каждого свисала жемчужина. Она быстро подошла к нам, прямая, как лилия на стебле, и гибкая в каждом движении, как котенок. Я не мог подметить никакого изменения на ее хорошеньком личике. Только лишь глаза были более блестящи и свирепы, чем этого бы мне хотелось, а губы до того лишились своего цвета и улыбки, что я их просто не узнал. Она торопливо поцеловала мать в щеку, сказав:

«Постарайтесь простить меня, мама», и так быстро опустила вуаль на лицо, что разорвала ее. Через минуту она сбежала со ступеней и бросилась в карету, словно хотела там спрятаться.

Сыщик Кафф проявил проворство в свою очередь. Он оттолкнул Самюэля и, держась рукою за открытую дверцу, встал перед мисс Рэчель в ту самую минуту, как она уселась на свое место.

— Что вам нужно? — спросила мисс Рэчель из-под вуали.

— Мне нужно сказать вам одно слово, мисс, прежде чем вы уедете, — ответил сыщик. — Я не смею не разрешить вам ехать к вашей тетушке, я могу только осмелиться сказать, что ваш отъезд, при настоящем положении вещей, становится препятствием для дела, — поймите это и решите сами, уедете вы или останетесь.

Мисс Рэчель даже не ответила ему.

— Поезжайте, Джеме! — крикнула она кучеру.

Не говоря больше ни слова, сыщик запер дверцу кареты. В ту минуту, как он запирал ее, мистер Фрэнклин сбежал с лестницы.

— Прощайте, Рэчель! — сказал он, протягивая ей руку.

— Поезжайте! — крикнула Рэчель громче прежнего, не обращая внимания на мистера Фрэнклина, как она не обратила внимания на сыщика Каффа.

Мистер Фрэнклин отступил назад, словно пораженный громом. Кучер, не зная, что ему делать, посмотрел на миледи, все еще неподвижно стоявшую на верхней ступени лестницы. Госпожа моя, на лице которой боролись гнев, горесть и стыд, сделала кучеру знак ехать и торопливо вернулась в дом.

Мистер Фрэнклин, к которому возвратился дар речи, крикнул ей вслед, когда карета отъезжала:

— Тетушка, вы были совершенно правы. Примите мою благодарность за всю вашу доброту и позвольте мне уехать.

Миледи повернулась, как бы для того, чтобы заговорить с ним. Потом, словно не доверяя себе, ласково махнула рукой.

— Зайдите ко мне, прежде чем вы нас оставите, Фрэнклин, — сказала она прерывающимся голосом и ушла в свою комнату.

— Окажите мне последнюю милость, Беттередж, — обратился мистер Фрэнклин ко мне со слезами на глазах, — отвезите меня на железную дорогу так скоро, как только это возможно.

Он тоже пошел в дом. Поведение мисс Рэчель совершенно потрясло его. Как он, должно быть, судя по этому, ее любил!

Сыщик Кафф и я остались вдвоем около лестницы. Сыщик стоял, повернувшись лицом к просеке между деревьями, в которой виднелся один из поворотов проезжей дороги, ведущей из дому. Он сунул руки в карман и тихо насвистывал про себя «Последнюю летнюю розу».

— На все есть время, — вырвалось у меня довольно яростно, — теперь не до свиста.

В эту минуту в просеке показалась карета, быстро двигавшаяся к воротам.

Кроме Самюэля, на запятках ее виднелся другой человек.

— Все в порядке, — пробормотал про себя Кафф.

Он повернулся ко мне.

— Теперь не до свиста, мистер Беттередж, как вы правильно говорите.

Время приступить к делу, не щадя никого. Мы начнем с Розанны Спирман. Где Джойс?

Мы оба позвали Джойса, по не получили ответа. Я послал одного из помощников конюха отыскать его.

— Вы слышали, что я сказал мисс Вериндер? — спросил сыщик, пока мы ждали. — И вы видели, как она это приняла? Я говорю ей прямо, что ее отъезд ставит препятствие к отысканию алмаза, — и она уезжает, несмотря на эти слова! У вашей барышни есть спутник в карете ее матери, мистер Беттередж, и зовут его Лунный камень.

Я не сказал ничего. Я только твердо держался своей веры в мисс Рэчель.

Помощник конюха вернулся, за ним шел, очень неохотно, как мне показалось, Джойс.

— Где Розанна Спирман? — спросил сыщик Кафф.

— Никак не могу понять, сэр, — начал Джойс, — мне очень жаль, но каким-то образом…

— Перед моим отъездом во Фризинголл, — сказал сыщик резко, перебивая его, — я приказал вам не спускать глаз с Розанны Спирман, не давая ей заметить, что за нею следят. Неужели вы хотите сказать мне, что позволили ей ускользнуть от вас?

— Боюсь, сэр, — пробормотал Джойс, начиная дрожать, — что я, может быть, слишком перестарался, не давая ей заметить моего надзора. В этом доме так много коридоров в нижнем этаже…

— Как давно упустили вы ее из виду?

— Около часа, сэр.

— Вы можете вернуться к вашей должности во Фризинголл, — произнес сыщик, по-прежнему совершенно спокойно и со своим обычным унынием. — Мне кажется, ваши дарования не годятся для вашей профессии, мистер Джойс. Ваша теперешняя работа требует больших способностей. Прощайте.

Полисмен убрался. Мне трудно сейчас описать вам, как подействовало на меня известие об исчезновении Розанны Спирман. Мысли мои менялись с лихорадочной быстротой, — словно я думал о пятидесяти разных вещах в одну и ту же минуту. Я стоял, не спуская глаз с сыщика Каффа, — дар речи совершенно изменил мне.

— Нет, мистер Беттередж, — сказал сыщик, словно угадав в потоке моих мыслей самую важную и отвечая на нее прежде, чем на все остальные. — Ваш друг Розанна не проскользнет у меня между пальцами так легко, как вы думаете. Пока я знаю, где мисс Вериндер, я держу в своих руках средство отыскать и сообщницу мисс Вериндер. Я помешал им встретиться в нынешнюю ночь. Очень хорошо. Они встретятся во Фризинголле, вместо того чтобы сойтись здесь. Следствие должно быть просто перенесено, — несколько скорее, чем я ожидал, — из этого дома в тот дом, куда уехала мисс Вериндер. А пока, боюсь, что должен просить вас опять созвать слуг.

Я пошел с ним к людской. Недостойно меня, — по приходится сознаться, что я почувствовал при последних его словах новый приступ сыскной лихорадки. Я забыл, что ненавижу сыщика Каффа, и доверчиво взял его под руку. Я сказал:

— Ради бога, скажите нам, что вы теперь будете делать со слугами?

Знаменитый Кафф остановился неподвижно, с каким-то меланхолическим восторгом обращаясь к пустому пространству.

— Если бы этот человек, — произнес он, очевидно подразумевая меня, — знал еще толк в разведении роз, он был бы самым совершенным человеком во всем мироздании!

После такого сильного проявления чувств он вздохнул и взял меня под руку.

— Вот в чем вопрос, — сказал он, опять переходя к делу. — Розанна сделала одно из двух: либо она прямо отправилась во Фризинголл (прежде чем я туда поспею), либо пробралась сперва в свой тайник на Зыбучие пески.

Надо узнать, кто из слуг видел ее в последний раз, прежде чем она вышла из дому.

Следствие выяснило, что последней Розанну видела Нанси, судомойка.

Нанси видела, как она вышла с письмом в руках и остановила приказчика из мясной лавки, который у черной лестницы сдавал кухарке привезенное им мясо. Нанси слышала, как она просила этого человека снести на почту письмо, когда он вернется во Фризинголл. Он посмотрел на адрес и сказал, что странно сдавать письмо, адресованное в Коббс-Голл, на почту во Фризинголле, да еще в субботу, так что письмо не сможет дойти раньше понедельника. Розанна ответила ему, что если письмо не придет до понедельника, это не имеет значения. Она только хочет, чтобы он исполнил ее просьбу. Он обещал и уехал. Нанси позвали в кухню, она вернулась к своей работе. Никто не видел после этого Розанны Спирман.

— Что теперь делать дальше? — спросил я, когда мы опять остались одни.

— Дальше, — ответил сыщик, — я должен ехать во Фризинголл.

— Насчет письма, сэр?

— Да. Памятная записка, как найти то место, где она спрятала свою вещь, и есть это письмо. Я должен взглянуть на адрес в почтовой конторе. Если это тот адрес, который я подозреваю, я нанесу нашей приятельнице, миссис Йолланд, новый визит в следующий понедельник.

Я пошел заказать сыщику кабриолет. На конюшенном дворе мы получили новое известие о пропавшей девушке.

Дата добавления: 2015-07-16