Ночью ничего не произошло, и (я счастлив добавить!) мисс Рэчель и Розанна не делали никаких попыток к свиданию, — бдительность сыщика Каффа осталась невознагражденной.
Я ожидал, что сыщик Кафф тотчас же, утром, отправится во Фризинголл.
Однако он задержался, словно хотел проделать прежде что-то другое. Я предоставил Каффа его собственным замыслам и, выйдя вскоре из дома, встретил мистера Фрэнклина в его любимой аллее у кустарника.
Прежде чем мы успели обменяться двумя словами, сыщик неожиданно подошел к нам. Должен признаться, мистер Фрэнклин принял его довольно надменно.
— Вы хотите что-нибудь сказать мне? — вот все, что Кафф получил в ответ на свое вежливое пожелание мистеру Фрэнклину доброго утра.
— Да, я хочу кое-что сказать вам, сэр, — ответил сыщик, — по поводу следствия, которое здесь произвожу. Вчера вы узнали, какой оборот принимает это следствие. Весьма естественно, что, в вашем положении, вы оскорбились и огорчились. Весьма естественно также, что вы вымещаете на мне свой гнев, возбужденный семейным скандалом.
— Что вам нужно? — перебил мистер Фрэнклин довольно резко.
— Мне нужно напомнить вам, сэр, что до сих пор обстоятельства не подтвердили, что я ошибаюсь. Имея это в виду, вспомните также, что я полицейский чиновник и действую здесь по поручению хозяйки дома. При настоящем положении дела, скажите, обязаны вы или нет, как добрый гражданин, помочь мне особенными сведениями, которыми вы, весьма возможно, располагаете?
— Я не имею никаких особенных сведений, — ответил мистер Фрэнклин.
Сыщик Кафф отклонил этот ответ, как если бы мистер Фрэнклин не ответил вовсе.
— Вы сможете сберечь мне время, сэр, — продолжал он, — если захотите понять и высказаться откровенно.
— Я вас не понимаю, — ответил мистер Фрэнклин, — и мне не о чем высказываться.
Стоя молча возле них, я вспомнил о приотворенной накануне двери и о фалдах фрака, исчезнувших в коридоре. Сыщик Кафф, без всякого сомнения, слышал достаточно до той минуты, как я помешал ему, — чтобы возыметь подозрение, что Розанна облегчила свою душу, признавшись в чем-то мистеру Фрэнклину Блэку.
Не успела эта мысль прийти мне в голову, как в конце дорожки у кустарника появилась сама Розанна Спирман. За нею шла Пенелопа, старавшаяся, по-видимому, заставить ее вернуться назад в дом. Видя, что мистер Фрэнклин не один, Розанна остановилась, как бы в большом недоумении — что ей делать? Пенелопа ждала позади нее. Мистер Фрэнклин заметил девушек в одно время со мной. Сыщик со своей дьявольской хитростью сделал вид, будто совсем не заметил их. Все это случилось в одно мгновение.
Прежде чем мистер Фрэнклин и я успели сказать хоть слово, сыщик Кафф как ни в чем не бывало, будто продолжая начатый разговор, проговорил громким голосом так, чтобы Розанна могла его услышать:
— Вам нечего бояться причинить кому-либо вред, сэр! Напротив, я прошу вас удостоить меня своим доверием, если вы принимаете участие в Розанне Спирман.
Мистер Фрэнклин тотчас же сделал вид, будто и он тоже не заметил девушки. Он ответил так же громко:
— Я не принимаю никакого участия в Розанне Спирман.
Взглянув на другой конец дорожки, я увидел издали, как Розанна вдруг повернула обратно, едва только мистер Фрэнклин проговорил эти слова.
Вместо того чтобы сопротивляться Пенелопе, как это она делала за минуту перед тем, она позволила теперь моей дочери взять ее за руку и отвести в дом.
Раздался звонок к первому завтраку, и сыщик Кафф был теперь вынужден отказаться от дальнейших попыток узнать что-либо. Он сказал мне спокойно:
— Я поеду во Фризинголл, мистер Беттередж, и вернусь до двух часов дня.
Не сказав более ни слова, он пошел своей дорогой, и мы освободились от него на несколько часов.
— Вы должны поправить это дело перед Резанной, — сказал мне мистер Фрэнклин, как только мы остались одни, — судьба словно предназначила меня говорить или делать неловкости при этой несчастной девушке. Вы видите сами, что сыщик Кафф обоим нам подстроил ловушку. Если бы он добился того, чтобы сконфузить меня или раздражить ее, он мог бы заставить меня или ее сказать что-нибудь, отвечающее ого цели. Под влиянием минуты я но нашел лучшего исхода, чем тот, который выбрал. Этим я помешал девушке сказать лишнее и дал понять сыщику, что вижу его насквозь. Очевидно, он подслушивал, Беттередж, когда мы с вами беседовали вчера.
«Мало того, что подслушивал, — хуже! — подумал я. — Сыщик вспомнил мои слова о том, что девушка влюблена в мистера Фрэнклина, и нарочно заговорил об участии мистера Фрэнклина к Розанне, — так, чтобы Розанна могла услышать его ответ».
— Что до подслушивания, сэр, — заметил я (оставив при себе второй вывод), — мы все, как говорится, окажемся товарищами по несчастию, если такого рода вещи станут продолжаться. Подсматривать, подглядывать и подслушивать — естественное занятие людей, находящихся в нашем теперешнем положении. Я не забуду того, что вы мне сказали. Я воспользуюсь первым случаем, чтобы поправить дело с Розанной Спирман.
— Вы еще ничего не говорили ей о прошлом вечере? — спросил мистер Фрэнклин.
— Ничего, сэр.
— Так и не говорите ничего. Мне лучше не вызывать признаний девушки, когда сыщик только того и ждет, чтобы застать нас вдвоем. Мое поведение не очень-то последовательно, Беттередж, не так ли? Если только алмаза не окажется у Розанны, я не представляю себе выхода из этого дела, о котором нельзя подумать без ужаса. А между тем я не могу и не хочу помогать сыщику Каффу уличать эту девушку.
Довольно нелогично, без сомнения. Но я и сам чувствовал то же. Я вполне его понимал. И если хоть раз в жизни вы вспомните, что вы смертны, может быть, и вы тоже вполне поймете его.
Положение дела в нашем доме и вне дома, пока сыщик ездил во Фризинголл, было вкратце следующее.
Мисс Рэчель, упорно запершись в своей комнате, ожидала, когда ей подадут карету, чтобы ехать к тетке. Миледи и мистер Фрэнклин позавтракали вдвоем. После завтрака мистер Фрэнклин вдруг принял одно из своих внезапных решений — стремительно вышел из дому успокоить свои нервы довольно продолжительной прогулкой. Только я один видел, как он ушел; он сообщил мне, что вернется до возвращения сыщика. Перемена в погоде, предвиденная накануне, настала. За проливным дождем вскоре после рассвета подул сильный ветер. Весь день было свежо и ветрено. Хотя тучи нависли мрачнее прежнего, дождя не было. Погода для прогулки человека молодого и сильного, способного вынести редкие порывы ветра с моря, была недурна.
После завтрака я помогал миледи просматривать наши домашние счета. Она только раз намекнула на Лунный камень, и только для того, чтобы запретить упоминать о нем.
— Подождите, пока вернется этот человек, — сказала она, имея в виду сыщика, — мы тогда будем обязаны говорить об этом, сейчас нас никто к тому не принуждает.
Расставшись с миледи, я нашел в своей комнате поджидавшую меня Пенелопу.
— Батюшка, прошу вас, пойдите и поговорите с Розанной, — сказала она, — я очень беспокоюсь за нее.
Я отлично понимал, в чем дело. Но у меня правило, чтобы мужчины, как существа высшие, воздействовали на женщин где только возможно. Если женщина хочет заставить меня что-нибудь сделать (дочь моя или кто другой), я всегда желаю знать: для чего? Чем чаще вы заставите их ломать голову, выискивая резон, тем более покладистыми будут они в течение всей жизни. Не вина этих бедняжек, что они сперва действуют, а уже потом соображают. Это вина тех, кто потакает им, как дурак. Причину, приведенную по данному поводу Пенелопой, передаю ее собственными словами:
— Я очень боюсь, батюшка, что мистер Фрэнклин, сам не желая того, жестоко оскорбил Розанну.
— А зачем она пошла тогда в рощу? — спросил я.
— Из-за собственного сумасбродства, — ответила Пенелопа, — не могу назвать это другим словом. Она хотела говорить с мистером Фрэнклином сегодня утром во что бы то ни стало. Я употребила все усилия, чтобы остановить ее; вы сами видели это. Если бы только я могла увести ее прежде, чем она услышала эти ужасные слова!
— Полно, полно! — сказал я. — Не преувеличивай. Ничего особенного не произошло, чтобы привести Розанну в отчаяние.
— Ничего особенного не произошло, чтобы привести ее в отчаяние, батюшка, только мистер Фрэнклин сказал, что не принимает в ней никакого участия и — ох! — таким жестоким тоном.
— Он сказал это, чтобы заткнуть рот сыщику.
— Я говорила ей: но, батюшка, он уже много недель подряд унижал и огорчал ее; и в довершение еще и это! Она просто ужаснула меня, батюшка, когда мистер Фрэнклин сказал эти слова. Она как будто окаменела, услышав их. Она вдруг сделалась необыкновенно спокойна и продолжает с тех пор работать как во сне.
Я почувствовал тревогу на душе. Было что-то в голосе Пенелопы, заставившее замолчать мой рассудок. Я вспомнил, что произошло между мистером Фрэнклином и Розанной вчера в бильярдной. Она была тогда поражена в самое сердце, а сейчас опять, на беду, бедняжку уязвили в самое чувствительное место.
Вспомнив данное мною мистеру Фрэнклину слово поговорить с Розанной, я решил, что наступило самое подходящее время сдержать это слово.
Розанна подметала коридор, бледная и спокойная, опрятная, как всегда, в своем скромном ситцевом платье. Только глаза ее были странно тусклы — не то чтобы они были заплаканы, по как будто смотрели на что-то слишком пристально. Может быть, то был туман, нагнанный ее собственными мыслями.
Вокруг нее не было, конечно, ничего, что она бы уже не видала и перевидала сотни и сотни раз.
— Поднимите-ка голову, Розанна! — сказал я. — Не мучайте себя собственными фантазиями. Я пришел передать вам кое-что от мистера Фрэнклина.
Я изложил перед нею все дело с настоящей точки зрения в самых дружелюбных и успокоительных словах, какие только мог придумать. Мои правила относительно слабого пола, как вы уже могли приметить, очень строги. Но каким-то образом, когда я сталкиваюсь лицом к лицу с женщинами, правила эти, признаюсь, на практике не применяются.
— Мистер Фрэнклин очень добр и внимателен. Пожалуйста, поблагодарите его.
Вот все, что она сказала мне в ответ. Дочь моя уже заметила, что Розанна занималась своим делом, как во сне; прибавлю, что она и слушала, и говорила тоже как во сне. Сомневаюсь, поняла ли она то, о чем я ей говорил.
— Уверены ли вы, Розанна, что понимаете мои слова? — спросил я.
— Совершенно уверена.
Она повторила это не как живая женщина, а как заводная кукла. Говоря, она продолжала все время мести коридор. Я взял у нее из рук щетку, так кротко и ласково, как только мог.
— Полно, полно, милая моя, — сказал я, — вы как будто сами не своя. У вас есть что-то на душе. Я ваш друг, и останусь вашим другом, даже если за вами есть какой-нибудь грешок. Будьте откровенны со мной, Розанна, будьте откровенны!
Было время, когда, говоря с нею таким образом, я вызвал бы слезы на ее глаза. Теперь я не увидел в них никакой перемены.
— Да, — механически произнесла она, — я расскажу все откровенно.
— Миледи?
— Нет.
— Мистеру Фрэнклину?
— Да, мистеру Фрэнклину.
Я сам не знал, что ей ответить на это. Она находилась в таком состоянии, что никак не смогла бы понять предостережения не говорить с мистером Фрэнклином наедине, которое он посоветовал мне сделать ей. Пробуя ощупью следующий свой шаг, я сказал ей, что мистер Фрэнклин вышел погулять.
— Это все равно, — ответила она, — я больше не стану беспокоить мистера Фрэнклина сегодня.
— Почему бы вам не поговорить с миледи? — спросил я. — Вы облегчили бы себе душу в беседе с такой сострадательной госпожой, всегда относившейся к вам сердечно.
Она смотрела на меня с минуту с серьезным и пристальным вниманием, будто старалась запечатлеть в памяти мои слова. Потом взяла из рук моих щетку и пошла с нею медленно вдоль коридора.
— Нет, — сказала она, продолжая мести, — я знаю лучший способ облегчить свою душу.
— Какой?
— Пожалуйста, позвольте мне продолжать мою работу!
Пенелопа пошла вслед за нею, предлагая ей помощь. Она ответила:
— Нет. Я хочу исполнить свою обязанность. Благодарю вас, Пенелопа.
Она взглянула на меня.
— Благодарю вас, мистер Беттередж.
Ничем нельзя было тронуть ее, не о чем было говорить с ней. Я сделал знак Пенелопе уйти со мною. Мы оставили ее, как нашли, метущую коридор словно во сне.
— Это дело нашего доктора, — сказал я, — тут мы бессильны.
Дочь моя напомнила мне о том, что наш доктор, мистер Канди, был болен.
Он простудился, — как вы, может быть, помните, — еще в тот самый вечер, после званого обеда у нас. Его помощник, некий мистер Эзра Дженнингс, был, разумеется, к нашим услугам. Но в нашей местности мало кто его знал.
Я решил переговорить с миледи. Но миледи заперлась с мисс Рэчель. Мне было невозможно увидеть ее, покуда она не выйдет оттуда.
Я долго ждал понапрасну, пока часы на парадной лестнице не пробили без четверти два. Через пять минут меня окликнули с дорожки перед домом. Я тотчас узнал этот голос. Сыщик Кафф вернулся из Фризинголла.
Дата добавления: 2015-07-16; просмотров: 53 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Глава 16 | | | Глава 18 |