Благодарности 9 страница. Она подняла глаза на Джо, и тот кивнул.

Она подняла глаза на Джо, и тот кивнул.

– В дополнение к понятию дерева, – продолжала Джулиет, – мы знаем кое-что непосредственно о дубе: на нем растут желуди, конфигурация листьев у него особая. У дуба твердая древесина, из нее получаются хорошие двери. Мы знаем по крайней мере одну песенку о дубе: «Обвяжи желтой ленточкой старый дуб». Таким образом, в нашей памяти хранится уйма относящейся к нему информации. Сотни, а может, тысячи байт. Вполне достаточно, чтобы сформировать идентифицируемый участок диаграмм и подобрать к нему парный. Только нужно его отыскать. – Она легонько коснулась поверхности стола, будто хотела придвинуть к себе воображаемую диаграмму. – Мы должны просмотреть диаграммы в десять миллиардов байт, чтобы найти парный участок, размер которого, возможно, не больше нескольких сотен байт.

Джо откинулся на спинку стула.

– Я понял проблему. Машина с объединенной нейронной сетью сделала бы это достаточно быстро.

Официантка принесла напитки и с робкой улыбкой спросила, можно ли нести закуски. Джо ответил, что чуть позже, и поднял свой бокал.

– За бессмертие, – произнес он.

Джулиет на несколько секунд задумалась. Затем медленно подняла бокал с вином.

– За бессмертие, – кивнула она.

– За постбиологического человека, – добавил Джо.

Джулиет сделала маленький глоток и посмотрела на профессора поверх бокала.

– И за постбиологическую женщину? – спросила она.

– Не обижайтесь, – улыбнулся Джо. – Я имел в виду человека в широком смысле, то есть людей вообще…

– В одной из ваших книг, профессор, вы писали, что если станет возможным перевести информацию из вашего мозга в компьютер, то у вас появятся копии-дублеры. Так что если вы умрете, то сможете продолжать жить внутри компьютера и к тому же будете иметь еще и несколько запасных копий самого себя. Вы верите в полноценную жизнь внутри компьютера?

– А почему же нет? Возможно, она будет даже лучше, чем в моем физическом теле. Мы ведь и сейчас компьютеры, только биологические. Просто мы плохо управляем этим компьютером, часто ошибаемся, потому и живем недолго.

Джулиет с улыбкой кивнула на меню:

– Находясь в небиологическом компьютере, сможете ли вы наслаждаться едой или вином?

– Работая над АРХИВом, мы стараемся понять, почему человек испытывает удовольствие. Мне кажется, что мы уже приблизились не только к воспроизведению различного рода удовольствий, доступных биологическому телу человека, но и способны значительно усилить их интенсивность. – Джо вдруг ужасно развеселился. – Живя в компьютере, в виртуальном мире, вы можете заказать себе любое желаемое удовольствие! Можно будет в стельку напиться, не страдая от похмелья, есть до отвала и не бояться при этом растолстеть.

В глазах Джулиет вспыхнул озорной огонек.

– А как быть с сексом?

Ее пристальный взгляд возбудил в Джо сильнейшее желание.

– Вам станет доступен оргазм, длящийся несколько дней. Естественный, то есть биологический, оргазм завершается слишком быстро. – Профессор улыбнулся. – В компьютере эта проблема перестанет существовать, можно жить как в раю. – Джо залпом осушил свой бокал. – А если вам вдруг захочется отдохнуть, то нет нужды носиться с багажом по аэропортам, достаточно будет телефонной связи, чтобы отправиться к месту отдыха.

Девушка рассмеялась:

– И не нужно отправлять открытки, можно будет просто послать факс: «Хочу, чтобы вы появились здесь. Почему бы вам не переправить себя по факсу и не присоединиться к нам!»

– А если вам некогда ехать отдыхать самому, вы всегда сможете послать вместо себя свою копию, – подхватил Джо.

Они громко рассмеялись. Джо заказал для Джулиет еще вина, а себе пива.

Потом заглянул в меню. Девушка вытащила из сумочки пачку сигарет и серебряную зажигалку.

– Не возражаете, если я закурю?

Джо покачал головой – он вдруг вспомнил предостережения АРХИВа.

– Валяйте! Если вы решили непременно доконать себя, то мне это только на руку!

Это замечание явно обидело Джулиет, улыбка моментально исчезла с ее лица. Девушка положила сигареты на стол и спросила:

– Внутри компьютера можно будет курить, не причиняя вреда здоровью, не так ли?

– Сколько угодно! – подтвердил Джо.

В этот момент подошла официантка, и Джулиет заказала минестроне и лазанью с зеленым салатом. Джо заказал для себя то же самое. Потом девушка вытащила из пачки сигарету. Ее пальцы с неухоженными ногтями подрагивали.

Она прикурила, глубоко затянулась и выдохнула дым в сторону, чтобы не попасть в лицо Джо.

– Какая у вас самая заветная мечта?

Джо на несколько секунд задумался, потом кивнул.

– Я хотел бы создать компьютер, который гордился бы мной. – Профессор пожал плечами. – И за создание которого мной гордился бы мой отец. – После некоторого колебания он добавил: – Если бы был жив…

Подобие улыбки чуть смягчило суровое выражение лица Джулиет.

– Я уверена, что АРХИВ уже очень гордится вами.

– АРХИВ пока еще меня недооценивает. – Джо подмигнул. – АРХИВ очень интеллектуален.

Джулиет снова затянулась сигаретой.

– Я убеждена, что он оценивает вас выше, чем вы предполагаете.

В этот момент официантка принесла повторно заказанное пиво и вино. Джулиет дождалась, когда она отойдет на достаточное расстояние, а потом смущенно проговорила:

– А разве не бессмертие является вашей заветной мечтой и главной целью?

– Бессмертие мне необходимо, чтобы довести до конца свою работу.

– Что вы имеете в виду?

Джо уперся растопыренными пальцами в стол.

– Я… вот что имею в виду. Будущее всего мира зависит от того, насколько хорошо мы познаем этот мир. Человек слишком недолговечен. Люди к семидесяти–восьмидесяти годам только начинают набираться ума, мудреть, и именно в это время приходит смерть. Нашей жизни не хватает для глубокого изучения самих себя, своей планеты, вселенной. – Джо хлопнул по столу ладонью. – Представьте себе муху, кружащуюся над этим столом. Она не знает о назначении салфеток, узора на тарелках, она различает только материал, из которого они сделаны. И муха не может объяснить, что она видит, так как не способна постичь всю сложность окружающей обстановки. Думаю, что мы так же вот кружим… вокруг какого-то стола, только побольше, и не знаем полной картины, а следовательно, и не можем понять истинного значения того, что видим. Создав думающую машину, я смогу объяснить окружающий нас мир.

– Значит, вы хотите жить долго только для того, чтобы создать такую машину?

– Да.

Девушка нервно затянулась сигаретой.

– Из всего, что вы говорили и писали, я сделала вывод, что вы хотите жить вечно. Но скажите, что бы вы сделали, будь у вас в распоряжении десять тысяч лет?

– Охотно отвечу. На следующую тысячу лет я уже наметил план, а к тому времени, как я его выполню, я придумаю, чем заняться в последующие несколько тысячелетий. Я хочу добиться победы над смертью в нынешнем ее понимании… – Джо надолго задумался. Потом глянул в глаза девушки. – Знаете, я поражаюсь, как много людей не приемлет саму идею бессмертия. – Он провел пальцем по стеклу бокала. – Вот сейчас вы молоды и здоровы. Но если бы вам сказали, что вам осталось жить всего шесть месяцев, вы бы пошли на все, чтобы избежать смерти?

Джулиет чуть наклонила свой бокал, расплескивая по его стенкам вино. Девушка сидела опустив глаза, было видно, что она преодолевает что-то внутри себя, с чем-то борется в смятении. Наконец она снова подняла глаза, но посмотрела куда-то в пространство, мимо Джо, и лицо ее было печально, а в изумрудных глазах поблескивала влага. Она отбросила назад волосы и, посмотрев на Джо, попыталась изобразить улыбку. Затем снова уставилась на свой бокал.

– Мне действительно осталось жить шесть месяцев, – проговорила она. – А может, и меньше.

Официантка принесла им салаты и удалилась. В кухне женский голос что-то спросил по-итальянски, мужской ответил. Потом открылась и тут же закрылась входная дверь, впустившая двух новых посетителей, мужчину и женщину. Они насквозь промокли. Женщина задержалась у входа, складывая зонтик, с которого стекала вода.

Джо молчал, пристально глядя в лицо Джулиет. Когда он заговорил, то ему показалось, что его голос звучит неестественно громко.

– Простите. У меня даже в мыслях не было…

Девушка молча пожала плечами.

Вошедшая пара прошла мимо них и остановилась у соседнего столика. Они снимали свои промокшие пальто. Официантка принесла Джо и Джулиет суп минестроне.

– Желаете пармезан? – предложила она.

Джулиет отказалась, а Джо кивнул. Официантка отрезала от огромного куска сыра небольшой кусочек. От тарелки поднимался ароматный пар, но аппетит у них пропал. Ожидая, пока официантка отойдет, Джо всматривался в лицо Джулиет, гадая, чем же она так серьезно больна. В глубине души он надеялся, что она преувеличивает опасность. Профессор вспомнил о своем замечании насчет вреда курения… Этим замечанием Джо поставил себя в глупейшее положение.

«Может, она облучилась? – размышлял профессор. – Вероятно, слишком много работала со сканером и радиоактивными изотопами. Передозировка вполне может повлечь за собой рак. Возможно, девушка не хочет говорить на эту тему, углубляться в нее».

Как утопающий за соломинку, Джо ухватился за надежду, что просто ослышался.

– Осталось жить шесть месяцев? – осторожно переспросил он.

Джулиет постаралась придать своему лицу беспечное выражение.

– Возможно, одни сутки, – сказала она. – Или неделю, или несколько месяцев. Но никто из моих консультантов-врачей не верит, что я протяну больше четырех-пяти месяцев. – Она сделала последнюю короткую нервную затяжку и воткнула окурок в пепельницу резким движением, которое выдало всю глубину ее отчаяния и боли.

– Иногда врачи ошибаются, – уверенно возразил Джо.

– У меня неоперабельная обширная аневризма головного мозга, – проговорила девушка, выпуская дым через рот и ноздри. – Несколько раз она кровоточила, вызывая временный паралич, мучительные головные боли и потерю памяти. В любой момент может произойти разрыв. – Лицо ее исказилось страданием, она легонько щелкнула пальцем по пепельнице.

– К кому вы обращались?

– Из врачей?

– Да, к каким специалистам?

Джулиет ненадолго задумалась.

– К доктору Найтингейлу.

– К Саймону Найтингейлу, невропатологу?

– Да.

– Это замечательный специалист, лучший в Англии.

– Мне так и сказали. Прекрасный врач.

– Еще к кому?

– К доктору… к Челвуд-Бьюмонту.

– Это один из лучших нейрохирургов. – Джо удовлетворенно кивнул.

– А также к доктору Сайфферту.

– К Абрахаму Сайфферту?

– Да.

– Знаю такого, тоже прекрасный специалист, энтузиаст своего дела. – Джо стало не по себе, он тяжело вздохнул. – Вас смотрели очень хорошие специалисты… Я… Я мог бы переговорить с Абрахамом Сайффертом… если это… – Он запнулся, понимая, что Абрахам Сайфферт и без дополнительной просьбы наверняка сделал бы для девушки все возможное.

«Но чем же помочь ей? – размышлял профессор. – Церебральные аневризмы – это опухоли на сосудах головного мозга. Иногда их с успехом удаляют, но расположение некоторых делает операцию невозможной. Люди годами с этим живут, но потом опухоли вдруг начинают кровоточить. Так сквозь трещину в стене начинает просачиваться вода и в конце концов разрушает эту стену».

– Я готова делать все, что нужно, – сказала Джулиет. – Готова показаться кому угодно. – Она сделала большой глоток вина и поставила бокал на стол.

Джо подцепил вилкой листик салата. Пока он подносил салат ко рту, с него успела накапать в суп и на салфетку тоненькая дорожка масла. Джо жевал салат и не ощущал его вкуса. Сидящая напротив девушка казалась такой несчастной, что ему хотелось взять ее за руку, как-то успокоить… Джо постарался припомнить, не читал ли он в последнее время что-нибудь о новых методах лечения аневризмы. Профессор перебирал в уме имена коллег, работающих в этой области.

Джулиет своей хрупкой красотой вызвала в душе Джо бурю эмоций. При мысли о ее одаренности и научном энтузиазме слезы наворачивались на глаза.

Смерть. Разложившееся тело его отца в холодильнике морга. Смерть прожорлива, отвратительна, бесполезна и совершенно неразборчива. Смерть – его враг.

– Аневризму обнаружили три года назад, – проговорила девушка. – Тогда меня стали мучить жесточайшие головные боли. Призрачная надежда вылечить ее с помощью разжижающих средств не оправдалась. Опухоль начала кровоточить. Вот тогда мне и сказали, что стенки сосудов слишком тонкие. – Она развела руками. – Узнав, что надежды больше нет, я не смогла смириться.

– И поэтому заинтересовались моей работой?

– Да, я… – Джулиет заискивающе улыбнулась. – Я думала, что, может быть, вы поможете мне. – Она безучастно уставилась в пространство.

– Чем, на ваш взгляд, я могу вам помочь? – Джо старался говорить как можно спокойнее, чтобы не встревожить девушку.

– Я хочу жить вечно.

Воцарилась тишина. Джулиет была как натянутая струна. Лоб ее покрылся мелкими морщинками, и от этого она вдруг мгновенно состарилась.

– А вам действительно этого хочется?

Она метнула на Джо бешеный взгляд:

– Да, хочется. Мне страшно умирать. – Она заглянула в глаза Джо. – Я очень боюсь смерти.

Джо заерзал на стуле, он чувствовал себя ужасно неловко. Понимал, что не оправдывает возлагавшихся на него надежд. Но как ее утешить? Сам виноват, думал Джо. Его лекции и статьи были чересчур оптимистичны. Джо говорил лишь о перспективах, намеренно опуская сложности. Он заявил, что АРХИВ – это компьютер, который радикально изменит жизнь на земле, что он – надежда на бессмертие разума. Джо привел убедительные доказательства, сопроводив их звуковыми опытами. Джо сделал достоянием гласности все, во что верил сам. Однако, видимо, слишком поторопился обнадежить человечество.

Сейчас перед ним сидела девушка и ждала, что профессор скажет: «Я помогу вам, я вас спасу, сохраню вашу жизнь». Вероятно, если бы они вели этот разговор лет через десять, Джо так бы ей и сказал, дал бы ей реальную надежду на спасение.

Джо вспомнил о диаграммах сканирования мозга крысы. Вполне возможно, что это всего лишь посторонние шумы. Любые электрические процессы порождают шумы. Действительно ли способен экспериментальный препарат СТ-6700 порождать воспоминания, которые потом регистрирует сканер? Чем дольше Джо думал об этом, тем больше сомневался в возможности подобного. Парным образцам должно найтись другое объяснение. Джулиет хваталась за соломинку. Будь Джо на ее месте, он, вероятно, в отчаянии сделал бы то же самое. Однако отчаяние не всегда идет науке на пользу.

– Вы полагаете, что смерть – это конец? – спросил Джо.

– Да.

– Вы не придерживаетесь религиозных взглядов?

– Я воспитана в очень религиозной семье. Мои родители – пресвитериане…

– Чем они занимаются? – Джо зачерпнул ложку супа и поднес ее к губам. Вкусно, отметил он про себя.

– Мой отец юрист, специализируется на гражданских делах. Мать – филолог, переводчик-синхронист в представительстве ООН.

Джо вскинул брови:

– Прекрасная семья. У вас есть братья или сестры?

– Есть брат, живет в Штатах, он ученый. Занимается исследованиями в одной нефтяной компании.

– И они все знают о вашей…

– Мне кажется, что с этим я должна разобраться сама, – отрезала Джулиет, явно не желая продолжать разговор на эту тему. Девушка придвинула к себе бокал с вином. – Я прочитала все газетные публикации, – сказала она. – Публикации о людях, которые знают, что им осталось жить всего несколько месяцев. Они заявляют, что это заставляет их ценить каждый прожитый день гораздо больше, чем прежде. И будто бы все обреченные стараются привести свои дела в порядок. Некоторые даже уверяют, что это лучшее время в их жизни. – В голосе Джулиет звучало безграничное отчаяние. – Но я ничего подобного не испытываю! Просто чувствую себя обманутой. И если уж я не могу справиться с аневризмой, то хочу обмануть смерть. – Лицо девушки пылало. Она постучала пальцем по своему серебряному браслету и, вытянув руку, продемонстрировала его Джо.

Профессор нахмурился.

– Меня… Мое тело заморозят, когда я умру, – сообщила Джулиет.

– Криоконсервация?

– Да.

Теперь Джо понял, почему она так заинтересовалась крионикой, когда он водил ее по университету. Неожиданно, помимо его воли, воображение нарисовало ему Джулиет в замороженном виде: лицо – белое и хрупкое, как тончайший фарфор или стекло; покрытые инеем волосы, затвердевшее точно камень тело… По спине профессора пробежали мурашки.

– Ну, – проговорил он, стараясь сохранять беспристрастность ученого, – мне кажется, что в области крионики пока существует множество нерешенных проблем, но, несомненно, у этой науки большое будущее в сфере развития новых медицинских технологий.

– А сейчас? Вы верите, что замороженных людей удастся когда-нибудь оживить?

– Да, – ответил Джо. Сын Вилли Мессенджера, основоположника крионики, не мог ответить иначе. – Но для этого требуется две вещи. Во-первых, медицина должна научиться лечить болезни… – Джо запнулся, – погубившие людей, подвергшихся криоконсервации. Во-вторых, нужно научиться избегать необратимых изменений, которые возникают в организме в процессе замораживания. Безусловно, это будет достигнуто – в конце концов. В первую очередь это медицинская проблема, однако я выделяю средства на работы Блейка Хьюлетта, связанные с витрификацией, так как тоже в них заинтересован.

– Вы никогда нигде не упоминали о крионике. – Джулиет отодвинула от себя суп и вытащила из пачки еще одну сигарету.

Джо в замешательстве почесал затылок. Ему очень не хотелось обсуждать эту тему. Поэтому он сказал:

– Надо признать, что иногда лучше не касаться некоторых вопросов, если хочешь, чтобы тебя серьезно воспринимал научный истеблишмент, поскольку они – довольно узколобая публика.

– Но ведь у вас в университете имеется отделение криобиологии…

– Криобиология – совсем другое дело. В этом отделении мы работаем с замороженными кожными тканями, группами клеток, роговицей глаза, клапанами сердца, спермой. Криобиология – это медицинская наука, ее реальная применимость доказана вне концепции бессмертия.

Джулиет задумалась.

– Одно мне непонятно, – проговорила она. – Если вы верите в компьютерную жизнь, то для чего вам крионика?

Джо зачерпнул и быстро проглотил еще одну ложку супа.

– Смысл бессмертия не только в продлении жизни, но и в ее качестве. В настоящее время человеческое тело лучше приспособлено для жизни, чем компьютер. Поэтому сейчас – и в ближайшем обозримом будущем – путь к бессмертию для человечества лежит через замораживание с последующим оттаиванием и восстановлением. Но само по себе замораживание не является гарантией бессмертия.

– Почему же?

– Некоторые тела имеют повреждения, полученные при различных несчастных случаях. У некоторых пулевое ранение в голову повредило мозг. – А кого-то преждевременно разморозили, так как несколько мерзавцев погнались за наживой. Отбросив горькие воспоминания о крахе «Крикон корпорейшн», Джо продолжал: – Если у вас вследствие аневризмы головного мозга возникнут значительные разрушения, то это создаст большие проблемы при реанимации.

Джулиет щелкнула зажигалкой и трясущейся рукой поднесла к сигарете огонек.

– Безусловно, когда-нибудь нейрохирурги научатся восстанавливать разрушенные клетки мозга, – проговорила девушка. Кончик сигареты вспыхнул, став ярко-красным, и Джулиет выпустила изо рта облачко дыма.

– Обязательно, однако им не удастся восстановить утраченную пациентом память.

– Если она не будет где-то храниться?

– Совершенно верно.

Джулиет снова задумалась. Ей требовалось время, чтобы осмыслить услышанное.

– АРХИВ… Так вы поэтому назвали его АРХИВ? – спросила она.

– Название имеет двойной смысл. С одной стороны, это сокращение: Антропокомпьютерный образ для виртуального существования разума. А с другой стороны, это действительно архив. Я хочу создать хранилище человеческих знаний. Это моя первейшая задача. Далее следует сознание, но оно для меня на втором месте.

– Почему?

– Потому что человек во всех своих действиях руководствуется памятью. Назовите мне хотя бы одно производимое вами действие, за исключением спонтанных биологических функций, на которые не влияла бы память? Возьмите что угодно. Читая книгу, вы помните, что чтение книг вам приятно. Или вы входите в помещение, заполненное незнакомыми вам людьми, и из всех лиц только одно кажется вам симпатичным. Почему? Да потому, что оно напоминает кого-то, кто вам симпатичен. Мы постоянно сравниваем настоящее с прошлым.

– Как Дориан Грей, – с улыбкой прокомментировала Джулиет.

– Совершенно верно. Память запечатлевает и осмысливает все, что с нами происходит. Это самая важная составляющая разума. И если нам удастся сохранить память, мы сможем сохранить сущность человека.

– И когда настанет нужный момент, мы сможем загрузить ее в размороженное человеческое существо?

– Или в робота. – Губы Джо дрогнули в улыбке. – Но опять-таки: жизнь внутри компьютера может оказаться такой приятной, что вам не захочется покидать его. – Джо подозвал официантку и снова заказал спиртное.

Джулиет, постукивая пальцем по сигарете, стряхнула пепел.

– Значит, древние египтяне со своими мумиями делали все не так? В том смысле, что мозг-то они выбрасывали. Чтобы мозги не воняли, египтяне выковыривали их через ноздри специальным крючком. А нужно было наоборот: выбрасывать мумии и сохранять мозги, если они хотели достичь бессмертия.

– Да, не думаю, что мумии можно реанимировать, – согласился Джо.

Джулиет посмотрела на свою руку.

– А у вас нет браслета… может, вы носите на шее цепочку?

Джо понял, о чем она говорит. Он сунул руку под рубашку и вытащил висящую на тонкой цепочке пластинку с медицинским знаком. При виде ее девушка явно испытала облегчение, и Джо невольно сравнил ее реакцию с отношением к этому собственной жены.

Криоконсервация служила поводом для напряженности между ним и Карен. Следуя своим твердым религиозным убеждениям, жена категорически отвергала саму концепцию. И конечно же она возражала против платы за заморозку, ставя мужу в вину, что в случае его смерти деньги, которые могли бы пойти на оплату обучения Джека, будут потрачены на поддержание трупа в замороженном виде. То, что произошло с отцом Джо, еще больше убедило Карен в ее правоте.

– По-моему, Джулиет, вы очень храбрая девушка.

– Да нет, совсем я не храбрая. Просто я храбрюсь, потому что так надо. А вообще-то я ужасно боюсь!

– Куда вы записались на криоконсервацию, в какую организацию?

– В «Крионит-фонд». Кажется, это единственная организация, чьи пациенты остаются в Англии. Все другие организации – транзитные, они отправляют своих пациентов на хранение в Штаты.

Джо кивнул.

– А знаете, кто основал этот фонд?

– Кто?

– Блейк Хьюлетт.

– Я не знала этого. Разве вы не сказали, что он – профессор криобиологии?

– Так и есть.

– Значит, университет не имеет ничего против его занятий криоконсервацией?

– Он вложил в университет большие средства, – ответил Джо.

Джулиет испытующе посмотрела на Джо:

– То, что я вам рассказала… про мою болезнь… это как-то повлияло на ваши намерения относительно меня? Я хочу сказать… я пойму вас, если вы теперь откажетесь от меня.

– Я намерен принять вас, – твердо проговорил Джо.

– Правда? – Девушка смотрела на него с недоверием.

– Правда! – Джо широко улыбнулся. – Полагаю, нам только нужно решить, с какого дня.

– Давайте с завтрашнего, – тут же предложила Джулиет.

Джо рассмеялся:

– Вам еще нужно договориться о стипендии.

Девушка покачала головой:

– Я не располагаю временем. У меня имеются кое-какие собственные средства, и я хотела бы начать работу как можно скорее.

– Ну хорошо, – кивнул Джо. – Только дайте мне несколько дней на утряску кое-каких бюрократических формальностей. – Он в упор посмотрел на Джулиет. – Я надеюсь, что публикации о моей работе не дают вам… – Профессор запнулся.

– Поводов для излишнего оптимизма?

Джо опустил голову, не в силах смотреть ей в глаза. Затем едва заметно кивнул.

– Все врачи утверждают, что шансов у меня нет. А когда нет надежды, профессор, то нечего и терять.

Позже, выйдя из ресторанчика, Джо сам не заметил, как обнял девушку. Он был пьян, ноги не слушались его. Сквозь туман в голове пробивалась мысль: сможет ли Джулиет после выпитого вина вести машину? Да и вообще, разрешено ли ей водить машину по медицинским показаниям?

Дождь кончился, по улицам разлился плотный липкий туман. Они вернулись в здание «Кобболд–Тессеринг». Джулиет вытащила из компьютера кассету и упаковала ее для Джо в пакет «Джиффи». Джо взял его со странным чувством, что если он уронит и разобьет кассету, то тем самым разобьет свой мозг.

Голова у него шла кругом. По пути к станции Виктория Джо тщетно боролся со сном. Он то и дело засыпал и просыпался от рева мотора, замечая вокруг только разноцветные пятна огней.

Неожиданно до него дошло, что они уже приехали и Джулиет ожидает, когда он вылезет из машины. Даже в темноте Джо узнал эту улицу. Вот фасад гостиницы «Гросвенор», за ней газетные стенды. Дальше – вход на станцию. Часы в автомобиле показывали 12:50.

– Вы уверены, что в такое время доберетесь поездом? – озабоченно спросила Джулиет.

– На Гатуик они ходят всю ночь. А оттуда на такси. Все будет нормально, – пробормотал Джо, повернувшись к девушке. – До понедельника… – Он неловко склонился к Джулиет, чтобы поцеловать ее в щеку, но в этот момент и она к нему повернулась, и их губы встретились. Джулиет не отпрянула, не отвернулась. Губы ее были сухими и прохладными.

Джо растерялся, не зная, что делать. В этот момент Джулиет глянула куда-то в сторону. Джо решил, что она хочет отодвинуться, однако ее губы снова коснулись его губ, а затем плотно прижались к ним. Ее пальцы ласково ерошили его волосы, язык мягко и настойчиво пробирался между его губ… и Джо словно рухнул в бездонную пропасть. Он не мог поверить, что эта девушка находится на грани смерти. Очнувшись, Джо медленно и осторожно отстранился. Несколько мгновений они с улыбкой смотрели друг другу в глаза.

– Я… – в смущении пробормотал Джо. – Спасибо вам… за то, что показали мне вашу лабораторию.

– Вы взяли кассету?

Джо показал ей пакет «Джиффи».

– Созвонимся завтра?

– Я позвоню вам, – сказала Джулиет.

Джо хотелось еще раз поцеловать ее, но вместо этого он на ощупь нашел ручку дверцы и повернул ее.

Он вылез из машины в ночную сырость. Джулиет помахала ему рукой, и Джо со стуком захлопнул дверцу. Задержавшись на мгновение, профессор повернулся к зданию станции и, спотыкаясь, глубоко порясенный, направился в вестибюль.

Домой Джо вернулся почти в три часа ночи. Он вылез из такси и как можно осторожнее захлопнул дверцу, чтобы не разбудить Карен. Свет над крыльцом горел, и видно было, что и в прихожей тоже. Здесь оказалось на несколько градусов холоднее, чем в Лондоне, и не было никаких признаков недавнего дождя. Над головой, пронзая своими лучами черноту неба, горели звезды, и серп луны разливал над землей холодный, безжизненный свет.

Вокруг царило безмолвие. Уличные фонари, сбегающие вниз по дороге, отбрасывали на притихшие фасады домов оранжевые отблески. Джо успел лишь отчасти протрезветь. Он не без труда вставил ключ в замочную скважину, медленно повернул его и толкнул тяжелую дубовую дверь. Дверь заскрипела, и Джо, вздрогнув, с величайшей осторожностью прикрыл ее за собой. Замок щелкнул, точно выстрел. Над лестничной площадкой второго этажа блеснул в темноте глазок видеокамеры, зафиксировавший возвращение домой профессора Мессенджера.

Джо вытащил из кармана пакет «Джиффи» и положил его в прихожей на столик. Затем снял мокрый плащ и повесил на вешалку красного дерева, выполненную в викторианском стиле. На бежевом коврике, устилавшем прихожую, стоял игрушечный грузовичок, рядом возвышалась пирамидка из кубиков. Джек. Мысль о сыне вызвала улыбку, сменившуюся мучительной гримасой. В течение всего пути домой Джо думал только о поцелуе в машине.

Все было как в тот раз, когда они впервые поцеловались с Карен. Нет, пожалуй, не совсем так. Этот поцелуй оказался более жарким. Или нет? Джо даже теперь чувствовал запах Джулиет, ощущал ее шелковистую кожу и мягкие волосы, ее горячее дыхание, обдающее одновременно сладковатым запахом вина и кислым табачным дымом. Но ему даже нравился этот запах, так как он был частью Джулиет.

Попавшиеся на глаза игрушки напомнили о спящем в детской наверху маленьком сыне. Джо устыдился воспоминаний о поцелуе в машине, однако он был не в силах их отбросить, настолько приятными они казались.

Стараясь ступать потише, Джо крадучись поднимался по лестнице. Когда он добрался до узенькой лестничной площадки второго этажа, стала видна приоткрытая дверь супружеской спальни, а дальше по коридору, как всегда, – открытая дверь в детскую.

– Джо?

Он вздрогнул, услышав голос Карен. Затем что-то щелкнуло, и комната наполнилась мягким красноватым светом.

– Привет, – негромко проговорил Джо.

Когда он вошел, Карен, шурша простынями, села на постели. Она не выглядела заспанной. Возвращение мужа успокоило ее, и теперь она рассердилась.

Дата добавления: 2015-07-19